Несчастье на Ирисных Низинах
После падения Саурона Исилдур, сын и наследник Элендила, вернулся в Гондор. Там он принял Элендилмир1 как Король Арнора и провозгласил свою верховную власть над всем Дýнэдайном Севера и Юга; ибо был он человеком гордым и властным. Год он оставался в Гондоре, восстанавливая в нем порядок и определяя его границы2; большая же часть арнорского войска вернулась в Эриадор по нýменóрскому тракту от Изенских Бродов до Форноста.
Когда наконец Исилдур счел, что может возвращаться в свои владения, он стал торопиться и решил сперва отправиться в Имладрис; ибо там он оставил жену и младшего сына3, и кроме того, ему нужен был срочный совет Элронда. Поэтому он решил проложить свой путь на север от Осгилиата по Андуинским Долинам до Кирита Форн-эн-Андрат, высокогорного перевала на Севере, который вел в Имладрис4. Эти земли он хорошо знал, ибо много путешествовал там до Войны Союза, и этим путем вместе с Элрондом он вел на войну войско из Восточного Арнора.5
Это был долгий поход, но единственно возможный другой путь – на запад и затем на север до перекрестка дорог в Арноре, а потом на восток в Имладрис – был много дольше6. Для всадников он, может быть, был бы столь же скор, но у Исилдура не было ездовых коней;7 раньше, быть может, был бы он более безопасен, но сейчас Саурон побежден, а жители Долин были союзниками Исилдура в победе. Исилдур не опасался ничего, кроме непогоды и тягот пути, но это должен сносить тот, кого надобность отправляет в дальнюю дорогу по Средиземью.8
Предание последующих времен гласит, что второй год Третьей Эпохи подходил к концу, когда в начале иваннета9 Исилдур вышел из Осгилиата, рассчитывая достичь Имладриса в сорок дней, к середине нарбелета, пока зима еще не завладела Севером. Ясным утром у восточной заставы Моста Менельдил10 простился с ним:
– Отправляйся! Счастливой тебе дороги, и солнце твоего отправления да не померкнет на твоем пути!
С Исилдуром ехали три его сына – Элендур, Аратан и Кирьон11, а также его Дружина из двухсот рыцарей и воинов – арнорцев, стойких и закаленных в войне. Ничего не рассказывают об их путешествии до того, как они миновали Дагорлад и проследовали на север к диким просторам Зеленолесья Великого. На двадцатый день похода они увидели вдалеке леса на холмах, которые иваннет окрасил в багрянец и золото; но тут небо затянуло, и с Моря Р'ŷн налетел черный ветер, принесший с собой дождь. Ливень продолжался четыре дня; и когда они подъехали ко входу в Долины между Лóриэном и Амоном Ланк12, Исилдур отвернул от Андуина, раздувшегося от дождевой воды, и стал подниматься по крутому склону его восточного берега, чтобы выбраться на старинные тропы Лесных эльфов, проходившие близ опушки Леса.
Так случилось, что вечером тридцатого дня их похода они шли вдоль северного края Ирисных Низин13 по тропе, что вела во владения Трандуила14, простиравшиеся тогда там. Ясный день догорал; над далекими горами собирались облака, подсвеченные садящимся в них красным закатным солнцем; низины уже были укрыты сизыми тенями. Дýнаданы пели, ибо их дневной переход близился к концу, и три четверти долгой дороги в Имладрис уже были за спиной. Справа над ними высился по сбегающим к ним крутым склонам Лес, а слева от их тропы уклон становился более плавным.
Внезапно солнце закрыла туча; дýнаданы услышали крики и увидели, что из леса выбегают орки и несутся вниз по склонам на них, выкрикивая свои боевые кличи15. В сумерках можно было лишь догадываться, сколько их, но их число явно во много раз, чуть ли не вдесятеро, превосходило число дýнаданов. Исилдур скомандовал отряду построиться в тангайл16, стену из двух сомкнутых рядов, которая могла загибаться в любую сторону при обходе с фланга, в случае необходимости превращаясь в сплошное кольцо. Если бы место было ровным или уклон был бы в его пользу, Исилдур построил бы свой отряд в дúрнайт16 и атаковал бы орков, попытавшись мощью дýнаданов и их оружия пробиться сквозь них и разметать их; но сейчас этого сделать было нельзя. Мрачное предчувствие тронуло его сердце.
– Месть Саурона жива, хоть сам он и мертв, – сказал Исилдур Элендуру, стоящему рядом с ним. – Хитрая западня! Никакой надежды на помощь: Мория и Лóриэн далеко позади, а до Трандуила – четыре дня ходу.
– К тому же у нас бесценная ноша, – добавил Элендур; ибо отец поверял ему свои тайны.
Орки приближались. Исилдур повернулся к своему оруженосцу:
– Охтар17, – сказал он, – вручаю тебе это на хранение. – И он передал ему длинные ножны и обломки Нарсила, меча Элендила. – Сбереги это от врага любым способом, который только найдешь, и любой ценой; даже ценой позорного бегства от меня. Возьми с собой своего спутника, и бегите! Вперед, я приказываю вам!
Охтар пал на колено и поцеловал руку Исилдуру, и двое юношей бросились бегом в темноту долины.
Если зоркие орки и заметили их бегство, то не обратили на него внимания. Они разом замедлили бег, изготовляясь к атаке. Сперва они выпустили дождь стрел, а затем, издав громкий вопль, сделали так, как сделал бы сам Исилдур, будь он на их месте: бросили своих лучших воинов вниз по остававшемуся до дýнаданов склону, рассчитывая пробить их стену. Но стена устояла. Стрелы не пробивали нýменóрских доспехов. Люди возвышались над самыми высокими орками, а мечи и копья дýнаданов намного превосходили оружие их врагов. Атака захлебнулась, прервалась, и орки отступили, не нанеся много вреда защищавшимся и оставив их недрогнувшими на горе орочьих тел.
Исилдур решил, что враги отступают к Лесу. Он оглянулся. Красная кромка солнца сверкнула из-за туч; солнце заходило за горы и опускалась ночь. Исилдур отдал приказ двигаться дальше, но направил отряд вниз, на более пологий склон, где преимущество в высоте у орков было бы меньше19. Может быть, он думал, что после нападения, которое столь дорого им обошлось, орки пропустят отряд, хотя их разведчики, быть может, будут следить за ним всю ночь и найдут их стоянку. Так орки делали обычно – чаще всего они трусливо отступались, если их добыча защищалась и кусалась в ответ.
Но он ошибся. В этом нападении была не только хитрость, но также ярость и беспощадная ненависть. Командовали горными орками и натаскивали их мрачные слуги Барад-Дŷра, высланные много раньше следить за перевалами20; и Кольцо, хоть они и не знали про него, срезанное всего два года назад с черной руки Саурона, было еще полно его злой волей и взывало ко всем его слугам о помощи. Дýнаданы не прошли и мили, как орки появились снова. На этот раз они не испытывали противника, а пустили в ход все свои силы. Они вышли широкой дугой и вскоре окружили дýнаданов. Теперь орки молчали и не подходили на расстояние выстрела из стального нýменóрского лука21, которых они страшились; но свет быстро угасал, и у Исилдура было слишком мало лучников22. Исилдур остановился.
Все затихло, хотя самые зоркие дýнаданы говорили, что орки подкрадываются, осторожно, медленно, шаг за шагом. Элендур подошел к отцу, который мрачно стоял в стороне и словно бы задумался о чем-то.
– Атаринья, – сказал Элендур, – что та сила, которая может повелевать этой нечистью и заставить ее повиноваться тебе? Она не доступна сейчас?
– Увы, нет, сенья. Я не могу пустить ее в ход. Боль прикосновения к нему мне ужасна23. И я так и не нашел в себе силы овладеть им. Для этого нужен человек более великий, чем тот, каким я теперь вижу себя. Гордыня моя пала. Оно должно отправиться к Хранителям Трех.
В это время раздался рев рогов, и орки напали одновременно со всех сторон, бросившись на дýнаданов с беспощадной жестокостью. Наступила ночь, и надежда пропала. Люди гибли; ибо орки толпой набрасывались на одного дýнадана и валили его своей тяжестью, мертвого или живого, а потом другие мощными когтями выволакивали его и приканчивали. Орки, быть может, платили по пять за одного, но и это было слишком дешевой ценой. Так погиб Кирьон, и Аратан был смертельно ранен, когда пытался спасти его.
Элендур, еще не раненый, нашел Исилдура. Тот возглавлял оборону с востока, где положение было самым тяжелым, ибо орки все еще боялись Элендилмира, который Исилдур носил на голове, и бежали от него. Элендур тронул его за плечо, и Исилдур резко обернулся, приняв его за орка, подкравшегося сзади.
– Мой Король! – сказал Элендур. – Кирьон мертв, и Аратан умирает. Твой последний советник должен советовать, а не приказывать тебе, как ты приказал Охтару. Беги! Возьми свою ношу и любой ценой доставь ее Хранителям: даже ценой своих людей и меня.
– Королевич! – ответил Исилдур. – Я знал, что должен сделать это; но я боялся боли. И не мог я уйти, не простившись с тобой. Прости меня и мою гордыню, что навлекла на вас погибель.24
Элендур поцеловал Исилдура.
– Иди! Уходи же! – сказал он.
Исилдур повернулся к западу и, вынув Кольцо из шкатулки, что висела на цепочке на его груди, надел его на палец, вскрикнув от боли; ни один глаз в Средиземье более не видел его. Но Элендилмир Запада погасить было нельзя, и он вдруг яростно вспыхнул красным огнем, словно огненная звезда. Люди и орки в страхе расступились; и Исилдур, накинув капюшон, исчез в ночи25.
О том, что дальше сталось с дýнаданами, известно лишь вот что: вскоре все они полегли, кроме одного, молодого оруженосца, оглушенного и погребенного под грудой тел. Так погиб Элендур, который должен был стать Королем – и, как предсказывали все, кто знал его, одним из величайших силой, мудростью и свободным от гордыни величием, одним из славнейших в семени Элендила, более всех похожим на своего царственного деда26.
Об Исилдуре же говорится, что ужасная боль охватила его тело и душу, но сперва он бежал, как олень от гончих, пока не спустился к самому подножию долины. Там он остановился, чтобы убедиться, что за ним нет погони; ибо орки могут преследовать беглеца в темноте по запаху, и глаза им для этого не нужны. Потом он двинулся осторожнее и медленнее, потому что перед ним во мраке раскинулась широкая равнина, бездорожная и со множеством ловушек для неверного шага.
Так случилось, что наконец глухой ночью Исилдур вышел на берег Андуина, и он очень устал; ибо он прошел расстояние, которое по такой местности дýнадан не преодолел бы быстрее и днем, идя без остановок27. Перед ним шумела быстрая темная река. Некоторое время Исилдур одиноко стоял в отчаянии. Затем он сбросил с себя все доспехи и оружие, оставив лишь короткий меч на поясе28, и кинулся в воду. Он был силен и вынослив так, что даже немногие дýнаданы его возраста могли сравниться с ним, но и у него было мало надежды добраться до другого берега. Еще не отплыв далеко от берега, он был вынужден повернуть почти прямо на север против течения; как он ни боролся, его все равно сносило к заводям Ирисных Низин. Они же оказались ближе, чем думал Исилдур; и вдруг, почувствовав, что течение ослабевает и почти останавливается, он обнаружил себя в зарослях тростника и стелющихся водяных трав.
Тут он вдруг понял, что Кольцо исчезло. Случайно, или ловко воспользовавшись случаем, оно соскользнуло с его руки и пропало там, где он не мог надеяться когда-нибудь найти его вновь. Сперва боль потери была так сильна, что Исилдур перестал бороться и едва не утонул. Но эта боль ушла так же быстро, как и напала. Исилдур избавился от великой ноши. Он нащупал ногами дно и, увязая в иле, побрел через тростники к болотистому островку у самого западного берега. Там он поднялся из воды: смертный человек, маленькое живое существо, брошенное и затерянное в глухомани Средиземья.
Но для зорких во мраке орков, несших там стражу, он вырос чудовищной тенью с пронзительно горящим, как звезда, глазом. В ужасе они выпустили в него свои отравленные стрелы и бежали. Это было уже лишним, ибо обнаженный Исилдур был поражен в сердце и в горло и без единого крика снова рухнул в воду. Останков его не нашли ни люди, ни эльфы. Так пала первая жертва злодейства бесхозного Кольца: Исилдур, второй – и в ту Эпоху – последний – король всего Дýнэдайна, правитель Арнора и Гондора.
Источники легенды о гибели Исилдура
У этих событий были свидетели. Охтар и его спутник спаслись, унеся с собой обломки Нарсила. В сказании говорится о юноше, который уцелел в бойне: он был оруженосцем Элендура, и звали его Эстельмо; он пал в самом конце битвы, но был не убит, а оглушен дубиной, и его нашли живым под телом Элендура. Он слышал слова Исилдура и Элендура при их прощании. Люди пришли к месту происшествия слишком поздно, но они успели не дать оркам надругаться над телами: лесовики отправили к Трандуилу скороходов, а сами собрали войско и подстерегли орков в засаде – но те учуяли ее и разбежались, ибо хоть они и победили, потери их были велики, и почти все большие орки были перебиты: долгие годы они не совершали больше таких нападений.
Рассказ о последних часах жизни Исилдура и его смерти – вымысел; но вымысел хорошо обоснованный. Целиком эта легенда была сложена не раньше воцарения Элессара, в Четвертую Эпоху, когда обнаружились многие недостающие свидетельства. Прежде же было известно только то, что, во-первых, Исилдур нес Кольцо и утонул в Реке; во-вторых, что его доспех, шлем, щит и длинный меч – но ничего кроме – нашлись на берегу чуть выше Ирисных Низин; в-третьих, что орки выставили на западном берегу дозорных, вооруженных луками, чтобы встретить тех, кто уйдет с поля битвы к Реке – обнаружели следы их стоянок, одна из которых была совсем рядом с краем Ирисных Низин; и, в-четвертых, что Исилдур и Кольцо, вместе или порознь, сгинули, по всей очевидности, в Реке, ибо если бы Исилдур доплыл до западного берега с Кольцом на пальце, то он ушел бы от дозорных, а человек такой силы и выносливости смог бы потом добраться до Лóриэна или Мории, не попавшись врагам. Хотя это и долгий путь, каждый дýнадан носил на поясе в маленькой запечатанной котомке склянку с бодрящим напитком и дорожные хлебы, которые поддерживали силы на протяжении многих дней – не эльфийские мирувор и лембас, но схожие с ними, потому что лекарское и другие умения Нýменóра еще не были забыты и процветали. Ни пояса, ни котомки среди доспехов, скинутых Исилдуром, не было.
Много спустя, когда Третья Эпоха эльфийского мира подходила к концу и близилась Война Кольца, Совету Элронда открылось, что Кольцо было найдено в воде у края Ирисных Низин возле западного берега; но останков тела Исилдура так и не нашли никогда. Совет также узнал, что Саруман тайно обыскивает ту же местность; и хотя Кольца он не нашел (оно давно уже было унесено оттуда), Совету не было известно, что он мог обнаружить еще.
Король Элессар, короновавшись в Гондоре, начал переустройство своих владений, и одним из первых его дел стало восстановление Ортанка, где он предложил снова установить Палантúр, добытый у Сарумана. Тогда были осмотрены все тайники башни. Отыскалось много ценного: родовые драгоценности Эорла, украденные из Эдораса Червословом во время немочи короля Тéодена, и другие, еще более древние и прекрасные, из курганов и могил разных мест. Саруман в своем падении стал не драконом, а вороной. Наконец, за потайной дверью, которую не нашли бы и не открыли, если бы Элессару не помог Гимли Гном, был найден стальной тайник. Возможно, в нем должно было храниться Кольцо; сейчас же тайник был пуст. Лишь две вещи находились в нем. Одна – маленькая золотая шкатулка на цепочке; она была пуста, и на ней не было никаких букв или знаков, но, вне всяких сомнений, это была та самая шкатулка, в которой Исилдур некогда носил на груди Кольцо. Рядом же с нею лежало бесценное сокровище, давно оплакиваемое и считавшееся утеряным навсегда: сам Элендилмир, белая звезда эльфийского хрусталя на обруче из митрила31; венец, перешедший к Элендилу от Сильмариэни и принятый им как знак власти над Северным Королевством.32 Элендилмир носили все короли и вожди, правившие Арнором после них, включая и самого Элессара; но тот Элендилмир, хоть и был драгоценностью великой красоты, созданный эльфами Имладриса для Валандила сына Исилдура, не был ни столь древним, ни столь могучим, как тот, который пропал, когда Исилдур ушел во тьму и не вернулся.
Элессар принял его с честью, и когда, вернувшись на Север, он снова облекся полной королевской властью над Арнором, Арвен возложила Элендилмир на голову Элессара, и люди застыли в немом изумлении, увидев великолепие драгоценности. Но Элессар больше не подвергал Элендилмир опасности и носил его только в дни торжеств Северного Королевства. В другое время в королевском облачении он носил тот Элендилмир, который перешел к нему по наследству. "И это тоже реликвия, достойная всяческого почтения," – говорил он, – "и ее достоинство много выше моего; сорок голов венчала она.33"
Более тщательный обыск того тайника принес недоумение и огорчение. Было ясно, что эти вещи – в особенности Элендилмир – не нашлись бы, не будь их при Исилдуре, когда тот утонул; но если бы это случилось на глубоком месте с сильным течением, то их со временем унесло бы. Значит, Исилдур погиб не на стремнине, а на отмели, на глубине не более, чем по плечи. Почему же тогда, хотя прошла целая Эпоха, не было найдено и следа его останков? Не нашел ли их Саруман и не надругался ли над ними – не сжег ли с презрением в каком-нибудь из своих горнов? Если так, то это постыдное деяние; но не самое ужасное среди его преступлений.