Библиографический комментарий

История Галадриэли и Келеборна,
а также Амрота Короля Лóриэнского

В истории Средиземья нет области, более проблематичной, чем история Галадриэли и Келеборна, и приходится признать, что здесь противоречия "коренятся в традициях" или же, если принять другую точку зрения, что роль и значение Галадриэли в истории Средиземья проявлялись постепенно, и история ее постоянно подвергалась пересмотру.

Начнем с того, что определенно известно, что по ранней концепции перед концом Первой Эпохи Галадриэль перешла из Белерианда через горы на восток одна и встретила Келеборна в его стране Лóриэне; это отчетливо утверждается в одной из неопубликованных работ, и об этом рассказала Галадриэль Фродо в "Хранителях" II 7, где она говорит о Келеборне, что «он жил на Западе с рассветных дней, и я жила с ним бессчетные годы; ибо еще до падения Нарготронда и Гондолина я перешла горы, и вместе с ним во все эпохи мира мы терпели свое долгое поражение.» По всей вероятности, Келеборн в этой концепции был эльфом-нандором, то есть, одним из тех тэлеров, которые не стали переходить Мглистые Горы в Великом Походе с Куйвиэ́нена.

С другой стороны, в Приложении Б к "Властелину Колец" появляется более поздняя версия этой истории; ибо там утверждается, что в начале Второй Эпохи «в Линдоне к Югу от Луны жил некогда Келеборн, родич Тингола; его супругой была Галадриэль, величайшая из эльфиянок.» А в примечаниях к "Дорога вдаль и вдаль ведет" (1968, р. 60) сказано, что Галадриэль «со своим мужем, синдаром Келеборном, перешла горы Эредлуин и пришла в Эрегион».

В "Сильмариллионе" есть упоминание о встрече Галадриэли и Келеборна в Дориате и о его родстве с Тинголом (стр. 112); а также о том, что они были среди эльдаров, оставшихся в Средиземье после конца Первой Эпохи (стр. 283-4).

Причины и мотивы, по которым Галадриэль осталась в Средиземье, даются разные. Процитированный выше отрывок из "Дороги" ясно гласит: «после победы над Морготом в конце Первой Эпохи ей не было разрешено вернуться, а она гордо ответила, что сама не желает этого.» Во "Властелине Колец" такого отчетливого утверждения нет; но в письме, написанном в 1967 году, отец пишет:

«Изгнанникам позволено было вернуться – всем, кроме нескольких самых главных бунтовщиков, из которых ко времени "Властелина Колец" осталась одна Галадриэль. Складывая свою скорбную песнь в Лóриэне, она уже считала, что так будет вечно, пока стоит Земля. Поэтому она заканчивает песню пожеланием или молитвой о том, чтобы Фродо особой милостью была дарована (для очищения, а не в наказание) жизнь на Эрессэа, одиноком острове в виду Амана, хоть для нее и это несбыточно. Моление ее исполнилось; но, сверх того, снят был запрет и с нее в награду за помощь в борьбе с Сауроном, но более всего – за преодоление искушения взять Кольцо, когда оно было ей предложено. Поэтому в самом конце мы видим, как она всходит на корабль.»

Из этого утверждения, самого по себе весьма позитивного, однако, не следует, что идея запрета на возвращение Галадриэли на Запад уже существовала в то время, когда сочинялась глава "Прощание с Лóриэном", за много лет до этого письма; и я склоняюсь к мысли, что это не так (см. стр. 234).

В очень позднем и в основном филологического плана очерке, написанном явно уже после публикации "Дорога вдаль и вдаль ведет", история существенно отличается:

«Галадриэль и брат ее Финрод были дети Финарфина, второго сына Индис. Финарфин телом и умом пошел в мать, унаследовав золотые волосы ваньяров, их приятный и благородный нрав и их любовь к Валарам. Он держался как можно дальше от ссор своих братьев и их отступничества от Валаров и часто уходил от них к тэлерам, язык которых он знал. Финарфин женился на Эарвен, дочери короля Ольвэ Альквалондского, и потому дети его были сородичами Королю Элу Тинголу Дориатскому в Белерианде, ибо тот был братом Ольвэ; и это родство повлияло на их решение присоединиться к Исходу и сыграло крайне важную роль впоследствии в Белерианде.

Финрод унаследовал от отца красоту лица и золото волос, а также благонравное и великодушное сердце, хотя была в нем и высокая доблесть Нолдора, а в юности – их непокой и жажда приключений; а от матери-тэлеринки ему передалась любовь к морю и мечты о далеких, никогда не виданных странах. Галадриэль была величайшей из Нолдора, после, может быть, лишь Феанора, но была мудрее его, и мудрость ее возросла с долгими годами.

Материнское имя ее было Нервен, "муж-дева"1, и ростом она превзошла даже всех нолдоринок; она была сильна телом, умом и духом и могла состязаться и с учеными, и с атлетами Нолдора в дни его молодости. Даже среди эльдаров ее называли прекрасной, а волосы ее считали чудом, которому нет равных. Они были золотыми, как волосы ее отца и матери его Индис, но пышнее и сияли ярче, ибо золото их было тронуто отблеском звездного серебра волос ее матери; и эльдары говорили, что свет Двух Дерев, Лаурелина и Телпериона, слился в их прядях. Многие думают, что именно эти слова натолкнули Феанора на мысль о том, чтобы уловить и удержать свет Двух Дерев, которую потом он своими руками воплотил в Сильмариллах. Ибо Феанор глядел на волосы Галадриэли с изумлением и восхищением. Трижды выпрашивал он у нее прядь волос, но Галадриэль не дала ему ни волоска. Эти два родича, величайшие из эльдаров Валинóра, вечно были недругами.

Галадриэль родилась в блаженном Валинóре, но незадолго, по счету Благословенной Земли, до его омрачения; и с той поры в душе ее не было покоя. В час испытания, в раздоре Нолдора, ее бросало из стороны в сторону. Она была горда, сильна и своевольна, как и все потомки Финве, кроме Финарфина; и, как и брату ее Финроду, из всей родни ближайшему к ее сердцу, ей мечталось о далеких странах и владениях, которые могли бы достаться ей и которыми она могла бы править, не будучи ни под чьим надзором. Но еще глубже коренились в ней благородный и великодушный нрав Ваньяра и почтение к Валарам, которое она не могла забыть. С ранних лет она владела чудесным даром прозрения в душах других, но судила милосердно и с пониманием, и никому не отказывала в благосклонности, кроме одного лишь Феанора. В нем она провидела тьму, которую ненавидела и боялась, не замечая еще, что тень того же зла пала на души всех нолдоров и на ее душу.

Так случилось, что когда свет Валинóра угас, как думали нолдоры, навеки, она присоединилась к мятежу против Валаров, которые повелели им остаться; а встав однажды на путь исхода, она не свернула с него и, не вняв последнему посланию Валаров, подпала под Рок Мандоса. Даже после безжалостного истребления тэлеров и захвата их кораблей, хотя она яростно сражалась против Феанора, защищая родичей своей матери, она не повернула назад. Ее гордость не позволила ей вернуться, потерпев поражение, и просить прощения; к тому же она загорелась теперь желанием преследовать Феанора своим гневом, в какие бы земли он ни отправился, и противостоять ему во всем, как только сможет. Гордость еще правила ею, когда в конце Рассветных Дней после окончательной победы над Морготом она отказалась от прощения, которое даровали Валары всем, кто сражался с ним, и осталась в Средиземье. Две долгих Эпохи должны были миновать, чтобы, когда наконец все, чего она желала в молодости, пришло к ней в руки – Кольцо Всевластия и власть над Средиземьем, о которой она мечтала – мудрость ее оказалась столь велика, что она отказалась от него, и, пройдя последнее испытание, Галадриэль навсегда покинула Средиземье.»

Эта последняя фраза напоминает о том, как в Лотлóриэне Фродо предложил Единоеi Кольцо Галадриэли ("Хранители" II 7): «Наконец-то свершилось! И ты отдашь мне Кольцо сам! На место Черного Властелина ты ставишь Королеву.»

В "Сильмариллионе" (стр. 77) сказано, что во время мятежа Нолдора в Валинóре Галадриэль

«сама хотела уйти. Она не давала клятвы, но речи Феанора о Средиземье зажгли ей сердце, ибо она захотела увидеть просторные ничейные земли и править там своей страной по своей воле.»

Однако, в приведенном отрывке есть несколько моментов, следов которых не найти в "Сильмариллионе": то, что родство детей Финарфина с Тинголом повлияло на их решение присоединиться к восстанию Феанора; изначальные необычайная неприязнь и недоверие Галадриэли к Феанору и впечатление, какое она производила на него; а также то, что она сражалась среди самих нолдоров – Ангрод сообщил Тинголу в Менегроте лишь то, что родичи Финарфина невиновны в убийстве тэлеров ("Сильмариллион", стр. 129). Самым же примечательным в приведенном выше отрывке все же является то четкое утверждение, что Галадриэль в конце Первой Эпохи отказалась от прощения Валаров.

Ниже в этом отрывке говорится, что, нося материнское имя Нервен и отцовское имя Артанис ("благородная"), она выбрала себе синдаринское имя Галадриэль «ибо это было красивейшее из ее имен, и его дал ей ее возлюбленный, тэлер Телепорно, за которого она впоследствии и вышла замуж в Белерианде». Телепорно – это Келеборн, биография которого в этом отрывке изложена совсем по-другому, что будет обсуждаться ниже (стр. 233); о самом имени см. Приложение Д, стр. 266).

Совсем другой рассказ о Галадриэли во время мятежа Нолдора, намеченный, но нигде не записанный, появляется в очень поздних и частично нечитаемых заметках – в последней работе отца по поводу Галадриэли и Келеборна и, вероятно, последней по Средиземью и Валинóру, написанной в последний месяц его жизни. Там он подчеркивает властолюбие Галадриэли еще в Валинóре, равное властолюбию Феанора, хотя и отличавшееся от него по сути; и там говорится, что Галадриэль не только не присоединилась к восстанию Феанора, но во всем Феанору противостояла. Она действительно хотела покинуть Валинор и отправиться в большой мир Средиземья, дабы найти применение своим дарованиям; ибо «наделенная блистательным умом и решительностью в действии, она рано изучила все, что было ей доступно из тех наук, которые Валары сочли нужным преподать эльдарам» и чувствовала себя в Амане под присмотром Владык, словно взаперти. Об этом желании Галадриэли, похоже, было известно Манвэ, и он не запрещал ей отъезда; но не давал также и разрешения. Размышляя, что же предпринять, Галадриэль обратилась мыслью к кораблям тэлеров и на некоторое время поселилась у родни своей матери в Альквалондэ. Там она встретила Келеборна, который здесь снова оказывается тэлеринским принцем, внуком Ольвэ Альквалондского, и, таким образом, ее близким родственником. Вместе они собрались построить корабль и отплыть на нем в Средиземье; и они уже собирались выпросить разрешение Валаров на свое путешествие, когда Мелькор бежал из Валмара и, вернувшись с Унголиантой, погубил свет Дерев. В восстании Феанора, последовавшем за Омрачением Валинóра, Галадриэль участия не принимала: вместе с Келеборном она героически сражалась, защищая Альквалондэ от нолдоров; и корабль Келеборна нолдорам не достался. Отчаявшись теперь в Валинóре и ужасаясь жестокости Феанора, Галадриэль отплыла во мрак, не дождавшись разрешения Манвэ, которого тот, несомненно, не дал бы ей в тот час, насколько правомочной ни была ее просьба. Вот как случилось, что она подпала под запрет на отплытие из Валинóра, и в возвращении ей было отказано. Но они с Келеборном добрались до Средиземья немногим раньше, чем Феанор, и приплыли в гавань, где правил Кúрдан. Там их тепло приветствовали как родичей Эльвэ (Тингола). В последующие годы они не вступали в войну с Ангбандом, считая ее безнадежной для отвергнутых Валарами и лишенных их помощи; они советовали отступить из Белерианда и выстроить оплот на востоке (откуда, как они опасались, Моргот станет черпать новые силы), заключая дружественные союзы и помогая знаниями Темным эльфам и людям тех мест. Но надежды на то, что эльфы Белерианда воспримут такую политику, не было, и Галадриэль с Келеборном ушли за Эред Линдон до конца Первой Эпохи; получив же разрешение Валаров вернуться на Запад, они не воспользовались им.

Эта история, освобождающая Галадриэль от каких бы то ни было связей с бунтом Феанора, вплоть до того, что даже отплыла из Амана она (с Келеборном) отдельно, весьма разнится с тем, что говорится в других местах. Она основывается скорее на "философских", чем "исторических" соображениях о природе строптивости Галадриэли в Валинóре, с одной стороны, и ее роли и месте в Средиземье, с другой. То, что эта трактовка вызвала бы немалое количество изменений в повествовании "Сильмариллиона" – очевидно; и отец, несомненно, намеревался их сделать. Здесь можно также заметить, что Галадриэль не фигурирует в первоначальной истории мятежа и исхода Нолдора, истории, появившейся задолго до того, как появился образ самой Галадриэли; а также, конечно же, то, что после вхождения Галадриэли в хроники Первой Эпохи, ее судьбу еще можно было радикально изменить, поскольку "Сильмариллион" еще не был тогда опубликован. Опубликованная же, эта книга была собрана из законченных рассказов, и я не мог учесть в ней те пересмотры, которые лишь предполагалось сделать.

С другой стороны, то, что Келеборн сделан тэлером из Амана, противоречит не только тому, что утверждается в "Сильмариллионе", но также и тому, что процитировано выше (стр. 228) из "Дорога вдаль и вдаль ведет" и Приложения Б к "Властелину Колец", где Келеборн – синдар из Белерианда. На вопрос, для чего же было сделано столь основательное изменение в его биографии, можно ответить, что причиной ему – новый элемент повествования об отплытии Галадриэли из Амана отдельно от бунтовщиков-нолдоров; но в тексте, процитированном на стр. 231, где Галадриэль все же принимала участие в восстании Феанора и его исходе из Валинóра, Келеборн уже сделан тэлером, и там нет никаких указаний на то, как он попал в Средиземье.

Более ранняя трактовка (не выдвигающая аспект запрета и прощения), на которой основывается то, что сказано в "Сильмариллионе", "Дороге" и Приложении Б к "Властелину Колец", вполне ясна: Галадриэль, прибыв в Средиземье в числе предводителей второй волны нолдоров, повстречала в Дориате Келеборна, а потом обручилась с ним; он же был внуком брата Тингола Эльмо – туманного персонажа, о которой не сказано ничего, кроме того, что он был младшим братом Эльвэ (Тингола) и Ольвэ, и «Эльвэ любил его – и с ним остался». (Сына Эльмо звали Галадон, а его сыновьями были Келеборн и Галатиль; Галатиль стал отцом Нимлот, с которой обручился Диор Наследник Тингола, и которая стала матерью Эльвинг. По этой генеалогии Келеборн – родственник Галадриэли, внучки Ольвэ Альквалондского, но не такой близкий, как по той, где он сам становится внуком Ольвэ.) Естественно предположить, что Келеборн и Галадриэль были свидетелями разрушения Дориата (в одном месте говорится, что Келеборн «спасся при падении Дориата») и что они, может быть, помогли Эльвинг бежать с Сильмариллом в Гавани Сириона – но об этом не говорится нигде. В Приложении Б к "Властелину Колец" упоминается, что Келеборн некоторое время жил в Линдоне к югу от Л'ŷна2; но в начале Второй Эпохи он и Галадриэль перешли через Горы в Эриадор. Их дальнейшая история, относящаяся к тому же, если можно так выразиться, периоду работ отца, рассказана в коротком повествовании, следующем ниже.

По поводу Галадриэли и Келеборна

Озаглавленный так текст является коротким и черновым наброском, очень грубо сложенным, но в то же время это практически единственный источник сведений о событиях на Западе Средиземья до поражения и изгнания Саурона из Эриадора в году 1701 Второй Эпохи. Помимо него, кратких и нечастых записей в Повести Лет, а также весьма обобщенного и избирательного обзора в "О Кольцах Власти и Третьей Эпохе", включенного в "Сильмариллион", нам известно немногое. Несомненно, что этот текст был сочинен после опубликования "Властелина Колец"; это явствует как из того, что в нем имеется ссылка на эту книгу, так и из того, что Галадриэль называется здесь дочерью Финарфина и сестрой Финрода Фелагунда (а это – поздние имена этих принцев, введенные в исправленное издание: см. стр. 255, прим. 20). Текст подвергся значительной редакции, и не всегда можно понять, что относится ко времени сочинения рукописи, а что – к более позднему периоду, и к какому именно. Так обстоит с упоминаниями об Амроте, в которых он – сын Галадриэли и Келеборна; но когда бы ни были вставлены эти фрагменты, я считаю совершенно очевидным то, что это – новый вариант, более поздний, чем "Властелин Колец". Если бы Амрот считался сыном Галадриэли и Келеборна в то время, когда писался "Властелин Колец", это непременно было бы отмечено в книге.

Очень примечательно то, что в этом тексте не только не упоминается о запрете на возвращение Галадриэли на Запад, но из отрывка в начале его явствует, что не было и мысли об этом; в то время как ниже в тексте говорится, что после поражения Саурона в Эриадоре Галадриэль осталась в Средиземье потому, что сочла своим долгом не покидать Средиземья, пока Саурон не будет разбит окончательно. В основном именно из этого исходит высказанное выше (стр. 229) мнение (не очень, правда, уверенное), что история с запретом появилась позже, чем "Властелин Колец"; ср. также отрывок из истории об Элессаре, приведенный на стр. 249.

То, что приводится здесь ниже, является пересказом этого текста, в который вставлены некоторые комментарии, отмеченные квадратными скобками.

Галадриэль была дочерью Финарфина и сестрой Финрода Фелагунда. Ее радушно приветствовали в Дориате, потому что мать ее Эарвен, дочь Ольвэ, была тэлеринкой и племянницей Тинголу, а также потому, что род Финарфина не принимал участия в Альквалондском Братоубийстве; и Галадриэль сдружилась с Мелиан. В Дориате она повстречалась с Келеборном, внуком Эльмо, брата Тингола. Из любви к Келеборну, который не хотел покидать Средиземье – а возможно, отчасти и из собственной гордости, ибо она тоже была среди тех, кто искал в Средиземье приключений – Галадриэль не отправилась на Запад после Низвержения Мелькора, но перешла с Келеборном через Эред Линдон и пришла в Эриадор. Когда они пришли в эту страну, с ними было много нолдоров, а также Серых и Зеленых эльфов; и некоторое время они жили возле озера Ненуйял (Полусветного, к северу от Шира). Келеборна и Галадриэль стали почитать Предводителем и Предводительницей Эльдара в Эриадоре все, в том числе и кочевые станы эльфов нандорских кровей, так и не перешедших на запад за Эред Линдон, а спустившихся в Оссирианд [см. "Сильмариллион", стр 90]. Во время жизни Келеборна и Галадриэли у Ненуйяла, где-то между годами 350 и 400, родился их сын Амрот. [Где и когда – здесь ли или позже в Эрегионе, а то и еще позже в Лóриэне, родилась Келебрúань – определить невозможно.]

Но со временем Галадриэль стала понимать, что Саурон снова, как в древние дни пленения Мелькора [см. "Сильмариллион", стр. 41], остался безнаказанным. Или, скорее, поскольку у Саурона не было тогда собственного имени, и никто еще не думал, что все злые дела, творящиеся в мире, восходят к одному источнику, к духу зла, первому прислужнику Мелькора, Галадриэль поняла, что существует зло, нацеленное на весь мир, и что оно проистекает откуда-то с Востока, из-за Эриадора и Мглистых Гор.

Поэтому где-то около 700 года Второй Эпохи Келеборн и Галадриэль двинулись на восток и основали там первое, хотя и не единственное, нолдорское государство в Эрегионе. Быть может, Галадриэль выбрала это место потому, что она зналась с гномами Ҳазад-Дŷма, Мории. На восточной стороне Эреда Линдон3, там, где стояли их древние обители Ногрод и Белегост – неподалеку от Ненуйяла, жили тогда – и всегда оставались – некоторые из гномов; хотя большую часть своей силы они перенесли в Ҳазад-Дŷм. Келеборн не любил гномов всех племен (чему Гимли стал свидетелем в Лотлóриэне) и так и не смог простить им участие в разрушении Дориата; но в том нападении участвовало только ногродское войско, а оно было полностью уничтожено в битве при Сарне Атрад ["Сильмариллион", стр. 261]. Гномы Белегоста были сильно напуганы тем, что случилось, и последствиями, которые случившееся повлекло за собой, и ускорили свое переселение на восток в Ҳазад-Дŷм4. Поэтому можно считать, что гномы Мории невиновны в разрушении Дориата и не враждовали с эльфами. Как бы то ни было, Галадриэль была дальновиднее, чем Келеборн; она с самого начала понимала, что Средиземье не избавить от «осадка зла», оставленного Морготом, иначе, чем объединив все народы, которые, каждый по-своему и каждый в своей мере, противостоят ему. Она смотрела на гномов также и глазами полководца, видя в них лучших бойцов с орками. Кроме того Галадриэль была нолдоринкой, и ей по сердцу были характер гномов и их страстная любовь к труду своих рук, куда более по сердцу, чем многим другим эльдарам: гномы – "дети Ауле", а Галадриэль, как и другие нолдоры, была в Валинóре ученицей Ауле и Яванны.

С Галадриэлью и Келеборном был нолдорский мастер по имени Келебримбор. [Здесь говорится, что он спасся из Гондолина, где числился некогда среди величайших мастеров Тургона; но в более позднем, исправленном варианте он сделан потомком Феанора, как говорится в Приложении Б к "Властелину Колец" (только в исправленном издании) и чуть более полно описано в "Сильмариллионе" (стр. 316), где сказано, что он был сын Куруфина, пятого сына Феанора, отошедший от своего отца и оставшийся в Нарготронде, когда Келегорма и Куруфина изгнали оттуда.] Келебримбор «любил ремесла, как гном»; вскоре он стал главным мастером Эрегиона и завел тесную дружбу с гномами Ҳазад-Дŷма, среди которых ближайшим другом его был Нарви. [В надписи на Западных вратах Мории Гэндальф прочел слова: «Им Нарви хайн эхант: Келебримбор о Эрегион тейтант и тив хин»: "Я, Нарви, сделал их. Келебримбор из Дубровыii выписал эти знаки"; "Хранители" II 4.] И эльфам, и гномам было очень выгодно это сотрудничество: Эрегион стал гораздо сильнее, а Ҳазад-Дŷм – много прекраснее, чем они могли бы стать по отдельности.

[Этот отрывок об основании Эрегиона согласуется с тем, что говорится в "О Кольцах Власти" ("Сильмариллион", стр. 315-6), но ни там, ни во "Властелине Колец" нет никаких упоминаний о присутствии Галадриэли и Келеборна; напротив, в последнем (также только в исправленном издании) Келебримбор именуется правителем Эрегиона.]

Строительство столицы Эрегиона Ост-ин-Эдиль началось около 750 года Второй Эпохи [в Повести Лет эта дата дана как год прихода Нолдора в Эрегион]. Известия об этом дошли до Саурона и добавились к его опасениям по поводу появления нýменóрцев в Линдоне и на побережьях дальше к югу и их дружбы с Гил-Галадом; услышал он также о том, что Алдарион, сын Тар-Менельдура, стал теперь великим корабельщиком и водит свои корабли в гавань в Хараде на дальнем юге. Поэтому Саурон оставил на время Эриадор в покое и [в Повести Лет это событие датируется около 1000 года] избрал своей опорой против угрозы высадки нýменóрцев страну Мордор, как она была названа впоследствии. Когда он решил, что обезопасил себя, он отправил в Эриадор посланцев и наконец, около 1200 года Второй Эпохи, явился сам, в самом благовидном облике, какой только смог принять.

Но в это время сила Галадриэли и Келеборна выросла, и Галадриэль при помощи гномов Мории установила связь с нандорской страной Лóринанд по ту сторону Мглистых Гор5. Ее населяли те эльфы, которые отказались от Великого Похода Эльдара с Куйвиэ́нена и поселились в лесах Андуинской Долины ["Сильмариллион", стр. 89-90]; эта страна простиралась в лесах по обоим берегам Великой Реки, включая и местность, где позже стоял Дол-Гулдур. У этих эльфов не было князей и правителей, и они жили без тревог, пока вся сила Моргота была сосредоточена на северо-западе Средиземья;6 «многие же синдары и нолдоры приходили и селились среди них, и началась их "синдаризация" под влиянием белериандской культуры». [Не разъясняется, когда началось это движение в Лóринанд; могло быть так, что эльфы прибывали из Эрегиона через Ҳазад-Дŷм под покровительством Галадриэли.] Галадриэль, противодействуя замыслам и делам Саурона, преуспела в Лóринанде; в это время Гил-Галад прогнал посланцев Саурона и даже его самого [о чем подробнее написано в "О Кольцах Власти" ("Сильмариллион", стр. 316-7)]. Больше повезло Саурону с нолдорами Эрегиона, а особенно – с Келебримбором, который в глубине души жаждал превзойти искусность и славу Феанора. [Об обольщении Сауроном кузнецов Эрегиона и о том, как он взял себе имя Аннатар, Господин Даров, рассказывается в "О Кольцах Власти"; но там не упоминается о Галадриэли.]

В Эрегионе Саурон предстал посланцем Валаров, которые якобы отправили его в Средиземье («так он насмеялся над Истарами») или же велели ему оставаться там, чтобы помогать эльфам. Он сразу понял, что Галадриэль будет главным его противником и препятствием его замыслам, и старался всячески подольститься к ней, снося ее презрение с покорной учтивостью. [Этот короткий фрагмент не объясняет, за что Галадриэль презирала Саурона, если только она не раскрыла лживость его облика; а если она все же распознала его истинную сущность, то почему она позволила ему оставаться в Эрегионе.]7 Саурон испытал все свои умения на Келебримборе и его товарищах-кузнецах, которые образовали сообщество или товарищество Гвайт-и-Мúрдайн, очень влиятельное в Эрегионе; но делал он свое дело в тайне от Галадриэли и Келеборна. Спустя короткое время Гвайт-и-Мúрдайн подпал под влияние Саурона всецело, ибо сперва они получали огромную пользу от его наставлений в тайнах своего ремесла.8 Власть Саурона над Мúрдайном стала настолько велика, что он стал подговаривать их восстать против Галадриэли и Келеборна и захватить власть в Эрегионе; и это случилось где-то между 1350 и 1400 годами Второй Эпохи. Тогда Галадриэль покинула Эрегион и ушла через Ҳазад-Дŷм в Лóринанд, взяв с собой Амрота и Келебрúань; Келеборн же не захотел войти в жилища гномов и остался в Эрегионе, преследуемый Келебримбором. В Лóринанде Галадриэль приняла правление и взяла на себя оборону против Саурона.

Сам Саурон отбыл из Эрегиона около 1500 года, после того, как Мúрданы начали создание Колец Власти. Келебримбор не пал ни душой, ни верой, но принял Саурона за того, за кого он себя выдавал; а когда наконец он открыл существование Единого Кольца, то отверг Саурона и отправился в Лóринанд, чтобы снова посоветоваться с Галадриэлью. Им следовало бы уничтожить все Кольца Власти прямо тогда, «но им не хватило силы». Галадриэль посоветовала ему укрыть Три Кольца эльфов, никогда не пользоваться ими и рассеять их вдали от Эрегиона, где они хранятся по мнению Саурона. Именно тогда Галадриэль получила от Келебримбора Ненью, Белое Кольцо, и его силой страна Лóринанд была укреплена и стала прекрасна; но и власть этого Кольца над Галадриэлью была также велика и неожиданна, ибо оно увеличило ее извечную тоску по морю и возвращению на Запад: так меньше стало для нее радости в Средиземье9. Келебримбор согласился с ее советом, что Кольцо Воздуха и Кольцо Огня должны были быть отосланы из Эрегиона; и он вручил их Гил-Галаду в Линдоне. [Здесь говорится, что в то время Гил-Галад отдал Нарью, Красное Кольцо, Кúрдану Господину Гаваней, но ниже на полях есть заметка, говорящая о том, что он хранил его у себя, пока не отправился на Войну Последнего Союза.]

Когда Саурон узнал, что Келебримбор раскаялся и больше неподвластен ему, его личина спала, и он явил свой гнев; и в году 1695, собрав великую силу, он двинулся через Каленардон (Рохан) в поход на Эриадор, в году 1695. Когда вести об этом достигли Гил-Галада, он выслал войско под началом Элронда Полуэльфа; но Элронду предстоял неблизкий путь, а Саурон повернул на север и внезапно двинулся к Эрегиону. Лазутчики и передовые части его войска были уже на подходе, когда Келеборн предпринял атаку и отбросил их; но хотя он мог соединить свое войско с войском Элронда, они не смогли бы вернуться в Эрегион, потому что воинство Саурона было много больше их войска, и его хватило бы на то, чтобы отбросить их и осадить Эрегион. В конце концов нападающие ворвались в Эрегион, разрушая и опустошая его, и захватили главную цель Саурона – Дом Мúрданов, где находились их кузни и сокровища. Келебримбор в отчаянии сам бросился на Саурона на ступенях перед большими воротами Мúрдайна; но был схвачен и попал в плен, а Дом был разграблен. Там Саурон взял Девять Колец и другие, не столь ценные работы Мúрдайна; Семи же и Трех он найти не смог. Тогда Келебримбор был предан пыткам, и Саурон выведал у него, где хранятся Семь. Келебримбор выдал их потому, что ни Семь, ни Девять он не ценил так, как Три; Семь и Девять были созданы с помощью Саурона, тогда как Три Келебримбор создал сам, другими силами и для другой цели. [Здесь не говорится открыто, что Саурон тогда же завладел Семью Кольцами, хотя намекается на это вполне ясно. В Приложении А (III) к "Властелину Колец" сказано, что среди гномов Племени Даринаiii ходило поверье, что Дарин III, Царь Ҳазад-Дŷма, получил свое Кольцо от самих эльфов-кователей, а не от Саурона; но в приведенном тексте ничего не говорится о том, как достались гномам Семь Колец.] О Трех Кольцах Саурон не смог узнать от Келебримбора ничего; и предал его смерти. Но Саурон догадывался о том, что Три были переданы эльфийским хранителям: а это означало Галадриэли и Гил-Галаду.

В черной ярости Саурон бросился в бой; и, подняв на пике пронзенное орочьими стрелами тело Келебримбора как знамя, он повернул войска на Элронда. Элронд собрал всех уцелевших эльфов Эрегиона, но сил сдержать натиск Саурона у него не было. Он неминуемо был бы сражен, если бы войско Саурона не было атаковано с тыла; ибо Дарин выслал из Ҳазад-Дŷма войско гномов, а с ними шли эльфы Лóринанда под предводительством Амрота. Элронд смог оторваться и отступить, но его загнали далеко на север, и именно тогда [в году 1697, согласно Повести Лет] он основал убежище и крепость в Имладрисе (Раздолеii). Саурон не стал преследовать Элронда дальше и обратился против гномов и эльфов Лóринанда, которых он загнал обратно; но Врата Мории закрылись, и войти он не смог. С тех пор Саурон вечно ненавидел Морию, и всем оркам было велено карать гномов при любой возможности.

Теперь же Саурон направился на Эриадор: Лóринанд мог подождать. Пока Саурон разорял земли, истребляя и сгоняя с мест всех немногих людей и охотясь за оставшимися эльфами, многие бежали на север и вступали в войско Элронда. Важнейшей же целью Саурона был Линдон, где он надеялся найти одно или даже больше одного из Трех Колец; и поэтому он собрал свои разрозненные силы и двинулся на запад в страну Гил-Галада, губя все на своем пути. Но силы его были ослаблены из-за необходимости держать большой отряд сзади, чтобы не дать Элронду ударить с тыла.

После долгого перерыва нýменóрцы привели свои корабли в Серые Гавани, и там их встретили с радостью. Как только Гил-Галад начал опасаться, что Саурон может открыто пойти войной на Эриадор, он отправил в Нýменор послания; и нýменóрцы стали выстраивать на побережье Линдона войска и обозы. В 1695, когда Саурон вторгся в Эриадор, Гил-Галад попросил Нýменор о помощи. Тогда Король Тар-Минастир снарядил огромную флотилию; но она задержалась и достигла берегов Средиземья лишь в 1700 году. В это время Саурон завоевал уже весь Эриадор, не считая осажденного Имладриса, и вышел на рубеж реки Л'ŷн. Он вызвал себе подкрепление с юго-востока, и оно было уже в Энедвайте, у Тарбадских Переправ, которые охранялись слабо. Гил-Галад и нýменóрцы отчаянно защищали берега Л'ŷна и Серые Гавани, и тогда-то, в самый решающий момент, появилось огромное войско Тар-Минастира; и армия Саурона, понеся тяжелые потери, была отброшена. Часть своих кораблей нýменóрский флотоводец Кирьятур послал произвести высадку дальше к югу.

Саурон был отброшен на юго-восток после большой битвы у Сарнского Брода, переправы через Барандуин; и хотя в Тарбаде он соединился со своим подкреплением, в своем тылу он снова обнаружил нýменóрское войско – ибо Кирьятур высадил сильный десант в устье Гватлó (Сизрекиiv), «где находилась небольшая нýменóрская гавань». [Это была Виньялондэ Тар-Алдариона, впоследствии названная Лонд Даэр; см. Приложение Г, стр. 261.] В Битве на Гватлó армия Саурона была наголову разгромлена, и сам он еле уцелел. Небольшое оставшееся у него войско было атаковано в восточном Каленардоне, и он с одними своими телохранителями бежал в местность, позднее названную Дагорлад (Поле Боя), откуда, разбитый и униженный, он вернулся в Мордор и поклялся отомстить Нýменóру. Его армия, осаждавшая Имладрис, попала в клещи между Элрондом и Гил-Галадом и была полностью уничтожена. Эриадор был очищен от врага, но почти весь лежал в руинах.

В это время был созван первый Совет10, и на нем было решено, что эльфийский оплот на востоке следует устроить в Имладрисе, а не в Эрегионе. Тогда же Гил-Галад передал Вилью, Синее Кольцо, Элронду, и назначил его своим наместником в Эриадоре; Красное же Кольцо он оставил у себя, пока не передал его Кúрдану, выступая из Линдона в дни Последнего Союза11. На многие годы Западным Землям был дан мир и время залечить свои раны; нýменóрцы же в Средиземье изведали свою силу, и с того времени [в Повести Лет датируется «ок. 1800»] они стали основывать на западном побережье постоянные поселения и долгое время не позволяли Саурону выступить из Мордора на запад.

В заключение рассказ возвращается к Галадриэли, повествуя о том, что тоска по морю стала в ней так сильна, что, хотя она считала своим долгом оставаться в Средиземье, она решилась покинуть Лóринанд и поселиться возле моря. Галадриэль доверила Лóринанд Амроту и, снова пройдя через Морию, прибыла с Келебрúанью в Имладрис, разыскивая Келеборна. Там, вероятно, она и нашла его, и там они жили вместе долгое время; и тогда Элронд впервые увидел Келебрúань и полюбил ее, хотя не признался ей в этом. Упомянутый выше Совет состоялся в то время, когда Галадриэль была в Имладрисе. Но затем [дата не указывается] Галадриэль и Келеборн покинули Имладрис и перебрались в малонаселенные земли между устьем Гватлó и Этиром Андуин. Там они жили в Белфаласе, в месте, позже названном Дол-Амрот; там их сын Амрот временами навещал их, и к ним присоединилось множество лóринандских эльфов-нандоров. Но спустя недолгое время Амрот пропал без вести, а Лóринанд оказался в опасности, и в 1981 году Галадриэль вернулась туда. На этом текст "По поводу Галадриэли и Келеборна" заканчивается.

Здесь можно заметить, что отсутствие указаний дат, помимо тех, что указаны во "Властелине Колец", привело многих комментаторов к естественному выводу, что Галадриэль и Келеборн провели вторую половину Второй Эпохи и всю Третью в Лотлóриэне; но это не так, хотя история, намеченная в "По поводу Галадриэли и Келеборна", была значительно изменена, как будет показано ниже.

Амрот и Нимродэль

Выше (стр. 234) я говорил, что если Амрот действительно считался сыном Галадриэли и Келеборна, когда писался "Властелин Колец", то такое важное родство не могло бы остаться без внимания. Но, как бы то ни было, представление о его происхождении позднее изменилось. Далее я привожу короткий рассказ (датирующийся 1969 г. или чуть позже), который озаглавлен "Краткий пересказ фрагмента легенды об Амроте и Нимродэли".

«Амрот стал Королем Лóриэна после того, как отец его Амдúр пал в битве на Дагорладе» [в году 3434 Второй Эпохи]«. В его стране после победы над Сауроном многие годы царил мир. Синдар по происхождению, он жил по обычаям Лесных эльфов и поселился в высоких деревьях большого зеленого холма, который с тех пор всегда звали Керин Амрот. Так он поступал из любви к Нимродэли. Ибо долгие годы он любил ее и не женился ни на ком, потому что она не хотела выйти за него. Она же тоже любила его, ибо он был прекрасен даже среди эльфов, благороден и мудр; но она была из Лесных эльфов и сожалела о приходе эльфов с Запада, которые, по ее словам, принесли с собой войны и порушили былой мир. Она говорила лишь на языке Лесных эльфов, даже когда в народе Лóриэна он стал забываться12; и жила одиноко на порогах реки Нимродэли, которую она назвала своим именем. Когда же» [в году 1981 Третьей Эпохи]«в Мории вырвался ужас и гномы бежали оттуда, а орки заняли их жилища, она бежала в дикие земли к югу. Амрот последовал за ней и наконец нашел ее на краю Фангорна, который в те дни стоял много ближе к Лóриэну13. Она не смела войти в лес, ибо деревья, как она говорила, угрожали ей, а иные загораживали ей дорогу.

Там Амрот долго уговаривал Нимродэль; и наконец они помолвились.

– Этому я буду верна, – сказала она, – и мы обручимся, когда ты приведешь меня в мирную землю.

Амрот поклялся, что ради нее оставит он свой народ, даже в тяжелое время, и станет вместе с ней искать такую землю.

– Но в Средиземье такой нет ныне, – сказал он, – и не будет больше для эльфов. Надо попытаться пересечь Великое Море и достичь древнего Запада.

И он рассказал ей о гавани на юге, куда ушли давным-давно многие из его народа.

– Теперь их стало меньше, ибо многие уплыли на Запад; но те, что остались, еще строят корабли и перевозят всех сородичей, которые приходят к ним, устав от Средиземья. Говорится, что милость Валаров, которой позволено нам пересечь Море, дарована всем тем, кто совершил Великий Поход, даже если в прошлые века они никогда не выходили на побережье и не видели Благословенной Земли.

Здесь нет места для пересказа их путешествия в страну Гондор. Было это во дни Короля Эарнила Второго, последнего из Королей Южной Страны, и земли его были неспокойны.» [Эарнил II правил в Гондоре с 1945 по 2043.] «Много где» [но не в сохранившихся записях] «рассказывается, как они расстались и как Амрот после долгих тщетных поисков Нимродэли добрался до эльфийской гавани и увидел, что там остались лишь немногие. Для плавания им не хватало людей; а корабль у них был всего один. Они приветствовали Амрота, радуясь, что их стало больше; но ждать Нимродэль, надежды на приход которой, как они считали, не было, они не хотели.

– Если она пошла по населенным землям Гондора, – говорили они, – то с ней ничего не случится, и она сможет найти помощь; ибо люди Гондора добры, и правят ими потомки Друзей Эльфов былых времен, которые еще помнят наш язык; но в горах много враждебных людей и злых существ.

Год клонился к осени, и вскоре ожидались сильные ветра, опасные даже для эльфийских кораблей, пока они еще были близки к Средиземью. Но горе Амрота было так велико, что корабельщики все же отложили выход в плавание на много недель; они жили на корабле, ибо их дома на берегу опустели и обветшали. Затем осенней ночью внезапно случилась буря, одна из самых яростных на памяти Гондора. Она налетела с холодных Северных Пустошей и, пронесясь через Эриадор, ворвалась в земли Гондора, круша все на своем пути; Белые Горы не защитили от нее, и много людских судов было унесено в Белфалас и сгинуло там. Легкий эльфийский корабль сорвало со швартовов и понесло в бушующее море в сторону берегов Умбара. Более о нем не было вестей в Средиземье; но эльфийские корабли, сооруженные для такого плавания, не тонули, и этот корабль наверняка покинул Круги Мира и прибыл в Эрессэа. Но Амрота он не принес туда. Буря налетела в то время, когда рассвет уже проглядывал сквозь быстро летящие тучи; когда Амрот проснулся, корабль уже был далеко от берега. В отчаянии, вскрикнув "Нимродэль!", он бросился в море и поплыл к исчезающему вдали берегу. Моряки зоркими эльфийскими глазами видели еще, как он боролся с волнами, и восходящее солнце, проглянув сквозь тучи, высветило вдали золотой искрой его светлые волосы. Больше же ни людские, ни эльфийские глаза не видели его в Средиземье. О том, что выпало Нимродэли, здесь не говорится ничего, хотя о ее судьбе рассказывалось много легенд.»

Cледующий далее рассказ представляет собой выдержку из этимологического рассуждения о названиях некоторых средиземских рек, а именно – о реке Гилрайн в Лебеннине в Гондоре, которая впадала в залив Белфалас к западу от Этира Андуин; и некоторые моменты легенды о Нимродэли всплывают в рассуждении о части райн. Она, вероятно, происходит от корня ран-, "бродить, скитаться, двигаться в неопределенном направлении" (как в слове митрандир и в названии Луны Рáна.

«Такие названия не свойственны рекам в Гондоре; но имя могло быть дано лишь части течения реки или ее низовьям, а может оно быть дано из-за того, что поразило тех, кто дал ей имя. В нашем случае для объяснения потребуется вспомнить часть легенды об Амроте и Нимродэли. Гилрайн, подобно и другим рекам в той местности, скоро сбегает с гор; но, достигая границы предгорий Эреда Нимрайс, отделяющего его от Келоса, » [см. карту, сопровождающую Том III "Властелина Колец"] « он растекается по широкой и неглубокой низине. В ней он стоит некоторое время и на юге ее разливается в небольшое озерцо перед тем, как перевалить через порог и снова быстрым течением присоединить свои воды к Серни. Говорится, что когда Нимродэль уходила из Лóриэна, в поисках пути к морю она заблудилась в Белых Горах, пока наконец – какой дорогой или тропой – неизвестно – не вышла к реке, которая напомнила ей ее собственную речку в Лóриэне. На сердце у нее полегчало, и она присела у озера, глядя, как звезды отражаются в его темных водах, и слушая водопады, через которые река продолжала свое странствие к морю. Там она впала в глубокий сон от усталости и спала так долго, что не успела спуститься в Белфалас до того, как корабль Амрота унесло в море, а сам он, вероятно, погиб, пытаясь вернуться в Белфалас вплавь. Легенду эту хорошо знали в Доре-эн-Эрнил (Земле Князя)14, и имя, несомненно, было дано реке в память о ней.»

Этот очерк продолжается коротким объяснением того, каким образом Амрот – Король Лóриэна соотносится с правлением там Келеборна и Галадриэли.

«Народ Лóриэна уже тогда» [то есть, ко времени исчезновения Амрота] «был во многом таким, как в конце Третьей Эпохи: Лесные эльфы по происхождению, но под властью князей синдарской крови (как это было в стране Трандуила в северной части Лихолесья; хотя были ли Трандуил и Амрот родственниками, неизвестно).15 В то же время среди них много было нолдоров (говоривших на синдарине), которые пришли через Морию после уничтожения Сауроном Эрегиона в 1697 году Второй Эпохи. Тогда Элронд ушел на запад» [sic; это может означать просто тот факт, что он не пересек Мглистые Горы] «и основал оплот Имладрис; Келеборн же сперва отправился в Лóриэн и укрепил его на случай, если Саурон дальше будет пытаться переправиться через Андуин. Когда Саурон вместо этого отступил в Мордор и, как стало известно, ограничился завоеваниями на Востоке, Келеборн вернулся к Галадриэли в Линдон.

Для Лóриэна настали долгие годы укромного мира под властью своего собственного короля Амдúра – до самого Низвержения Нýменóра и внезапного возвращения Саурона в Средиземье. Амдúр внял призыву Гил-Галада и выставил Последнему Союзу такую силу, какую только смог собрать; но сам он пал в Битве на Дагорладе, и большая часть его воинов вместе с ним. Королем стал Амрот, его сын.»

Этот отрывок, безусловно, весьма отличается от того, что написано в "По поводу Галадриэли и Келеборна". Амрот – сын уже не Галадриэли и Келеборна, а Амдúра, князя синдарской крови. Прежняя история отношений Галадриэли и Келеборна с Эрегионом и Лóриэном предстает измененной во многих ключевых моментах, и нельзя сказать, насколько она сохранилась бы в каком-либо законченном письменном повествовании. Связь Келеборна с Лóриэном сделана намного более ранней, чем в "По поводу Галадриэли и Келеборна", ибо здесь тот на протяжении всей Второй эпохи так и не побывал в Лóриэне; к тому же, мы узнаем, что множество эльфов-нолдоров прибыло в Лóриэн через Морию и после разрушения Эрегиона. В раннем отрывке об этом нет ни слова, и переселение "белериандских" эльфов в Лóриэн происходит на много лет раньше, в мирное время (стр. 236). Вышеприведенная выдержка намекает на то, что после падения Эрегиона именно Келеборн возглавил это переселение в Лóриэн, тогда как Галадриэль отправилась к Гил-Галаду в Линдон; в другом месте, в работе, появившейся одновременно с этой, ясно говорится, что они оба в одно время «прошли через Морию со значительным числом изгнанников-нолдоров и много лет жили в Лóриэне». В этих поздних работах не утверждается, но и не отрицается, что Галадриэль (или Келеборн) имели отношения с Лóриэном и до 1697 года, и, кроме как в "По поводу Галадриэли и Келеборна", нигде больше нет упоминаний ни о восстании Келебримбора против их правления где-то между 1350 и 1400 годами, ни о последовавшем уходе Галадриэли в Лóриэн и ее правлении там, пока Келеборн оставался в Эрегионе. В поздних фрагментах не разъясняется, где Келеборн и Галадриэль провели долгие годы Второй Эпохи после поражения Саурона в Эриадоре; во всяком случае, нет дальнейших упоминаний об их долговременном проживании в Белфаласе (стр. 240).

Рассказ об Амроте продолжается:

«Но в Третью Эпоху Галадриэль исполнилась предчувствиями, и с Келеборном она отправилась в Лóриэн и там оставалась долгое время с Амротом, особенно внимательно собирая новости и слухи о растущей тени в Лихолесье и о темной крепости в Дол-Гулдуре. Однако народ Лóриэна был доволен Амротом; тот был доблестен и мудр, и его маленькое королевство пока процветало и было прекрасно. Потому после дальних разведывательных походов в Р'ованионе, от Гондора и границ Мордора до Трандуила на севере, Келеборн и Галадриэль перебрались через горы в Имладрис и там жили много лет; ибо Элронд был их родичем, так как в самом начале Третьей Эпохи» [в году 109, согласно Повести Лет] «он обручился с их дочерью Келебрúанью.

После несчастья в Мории» [в году 1980] «и в дни тягот Лóриэна, который остался без правителя, ибо Амрот утонул в море в заливе Белфалас и не оставил наследника, Келеборн и Галадриэль вернулись в Лóриэн, и его народ приветствовал их. Там они прожили всю Третью Эпоху, но не взяли себе титулов Короля и Королевы; ибо они говорили, что лишь хранят эту малую, но прекрасную страну, самую восточную заставу эльфов.»

В другом месте есть другое описание их путешествий в те годы.

«До Последнего Союза и конца Второй Эпохи Келеборн и Галадриэль возвращались в Лóриэн еще дважды; и в Третью Эпоху, когда поднялась тень вернувшегося Саурона, они снова жили там долгое время. В своей мудрости Галадриэль провидела, что Лóриэн будет оплотом и крепостью, которая не даст Тени переправиться через Андуин в войне, которая неизбежно случится прежде, чем Тень будет побеждена, если это вообще возможно; но Лóриэну нужен правитель большей крепости и мудрости, чем те, что есть в Лесном народе. Все же Галадриэль и Келеборн не поселились в Лóриэне и не приняли правления над ним, пока сила Саурона не проявилась за Андуином так, как не могла предвидеть и Галадриэль, и Лóриэн не подвергся огромной опасности, а народ его готов был бежать и бросить его оркам. Однако и тогда они не приняли титулов Короля и Королевы, и были лишь хранителями Лóриэна, которые пронесли его невредимым через всю Войну Кольца.»

В одном этимологическом рассуждении того же периода работы имя Амрот объясняется как прозвище, данное ему потому, что он жил на высоком талане, или делониv, деревянной площадке, какие строились высоко на деревьях Лотлóриэна и в каких жили галадримы (см. "Хранители" II 6): слово это означает "лазальщик, верхолаз"16. Там говорилось, что обычай жить на деревьях не был распространен среди всех Лесных эльфов, а развился в Лóриэне благодаря природе и особенностям той земли: это была равнина, на которой не было хорошего камня, кроме того, что можно было наломать в горах на западе и с большим трудом доставить вниз по Серебрянке. Главным богатством ее были деревья, останец великих лесов Былых Дней. Но жили на деревьях не только в Лóриэне, а телайн или делони были поначалу либо убежищами на случай нападения, либо, чаще всего и особенно на очень высоких деревьях, наблюдательными постами, с которых зоркие эльфы могли обозревать землю и ее рубежи: ибо в конце первого тысячелетия Третьей Эпохи Лóриэн стал страной, которой крайне требовалась бдительность, и Амрот жил во все растущей тревоге с той поры, как в Лихолесье был выстроен Дол-Гулдур.

«Таким наблюдательным постом стражей северных рубежей была делонь, на которой провел ночь Фродо. Дворец Келеборна в Карасе Галадон был первоначально предназначен для того же: его верхняя делонь, которой Хранители Кольца не видели, была самой высокой точкой в стране. Ранее самой высокой была делонь Амрота на вершине большого кургана или холма Керин Амрот, построенного трудом многих рук, и предназначалась она для дозора за Дол-Гулдуром на противоположном берегу Андуина. В постоянные жилища телайн превратились позже, и только в Карасе Галадон их было так много. Карас Галадон же сам по себе был лишь крепостью, и в его стенах жила небольшая часть Галадрима. Жизнь в таких высоких домах сперва, несомненно, считалась чем-то необычным, и Амрот, вероятно, был первым в этом. Житье его в высоком талане и дало ему имя – единственное, которое сохранила легенда.»

Примечание к словам «Амрот, вероятно, был первым в этом» добавляет:

«Если не Нимродэль. У нее были другие причины. Она любила воды и пороги Нимродэли, с которой она не могла расставаться надолго; но когда времена омрачились, поток этот оказался слишком близок к северным границам, и немногие галадримы остались жить в тех местах. Может быть, мысль о жизни в высокой делони Амрот перенял от нее.17»

Возвращаясь к легенде об Амроте и Нимродэли, рассказанной выше – что это была за «гавань на юге», где Амрот дожидался Нимродэль и куда, как он рассказывал ей, «ушли давным-давно многие из его народа» (стр. 241)? Два отрывка во "Властелине Колец" касаются этого вопроса. Один – в "Хранителях" II 6, где Леголас, спев песню об Амроте и Нимродэли, говорит о «заливе Белфалас, откуда отплывают лóриэнские эльфы». Другой – в "Возвращении Короля" V 9, где Леголас, глядя на Князя Имрахиля Дол-Амротского, видит, что «в жилах его течет эльфийская кровь», и говорит ему: «"Много времени прошло с тех пор, как народ Нимродэли покинул Лóриэнские леса, но, видно, не все уплыли из гавани Амрота на запад за море."» На это Князь Имрахиль отвечает: «"Так говорит и история моей страны."»

Поздние отрывочные заметки несколько объясняют эти упоминания. Так, в обсуждении языковых и политических взаимоотношений в Средиземье, датирующемся 1969 годом или позже, имеется упоминание о том, что в дни основания первых поселений нýменóрцев берега залива Белфалас были большей частью пустынны, «за исключением гавани и небольшого поселения эльфов к югу от слияния Мортонда и Ринглó», то есть, чуть к северу от Дол-Амрота.

«Они, как говорили в Дол-Амроте, были основаны синдарскими мореплавателями из западных гаваней Белерианда, которые спаслись на трех малых кораблях, когда сила Моргота одолевала Эльдар и Атани; но потом число их увеличили странники из Лесных эльфов, в поисках моря спускавшиеся по Андуину.»

Лесные эльфы, отмечается здесь, «никогда не были свободны от беспокойства и тяги к Морю, временами уводившей некоторых из них от их жилищ в странствия». Чтобы связать слова о «трех малых кораблях» с историями, записанными в "Сильмариллионе", нам, вероятно, придется решить, что эти корабли вышли из Бритомбара или Эглареста, Фаласских Гаваней на западном побережье Белерианда, когда, спустя год после Нирнаэта Арноэдиад, эти города были разрушены (см "Сильмариллион" стр. 212), и что когда Кúрдан и Гил-Галад основали прибежище на Острове Балар, экипажи этих кораблей ушли вдоль берега дальше на юг, в Белфалас.

В незаконченном фрагменте о происхождении названия Белфалас имеются, однако, другие данные, отодвигающие основание эльфийской гавани на более позднее время. Там говорится, что корень бел-, скорее всего, сохранился от донýменóрского названия, и происхождение его явно синдаринское. Заметка обрывается, не давая никаких других сведений о бел-, но причиной его синдаринского происхождения называется то, что «в Гондоре имелся небольшой, но важный фактор весьма исключительного свойства: эльфийское поселение». После разрушения Тангородрима те эльфы Белерианда, которые не уплыли за Великое Море и не остались в Линдоне, откочевали через Синие Горы на восток в Эриадор; но было среди них и сколько-то синдаров, в начале Второй Эпохи ушедших на юг. Это были остатки народа Дориата, еще хранившие неприязнь к Нолдору; проведя некоторое время в Серых Гаванях, где они изучили корабельное дело, «они со временем отправились искать себе место для жизни и наконец остановились в устье Мортонда. Там уже была убогая рыбацкая пристань, но рыбаки, испугавшись эльфов, бежали в горы.»18

В заметке, написанной в декабре 1972 года или позже, одной из последних работ отца по Средиземью, содержится рассуждение о наличии эльфийской крови у людей, которую можно заметить по отсутствию у таких людей бороды – эльфы были безбороды; и в связи с княжеским домом Дол-Амрота там говорится, что «этот род имел некоторую долю эльфийской крови, согласно их собственным легендам», со ссылкой на разговор между Леголасом и Имрахилем в "Возвращении Короля" V 9, процитированный выше.

«Как говорит Леголас, упоминая о Нимродэли, возле Дол-Амрота стоял древний эльфийский порт, и в нем – небольшое поселение эльфов из Лóриэна. Легенда о княжеском роде гласит, что один из его предков женился на эльфиянке: в некоторых рассказах это была сама Нимродэль – что, очевидно, невозможно – в других же, что гораздо более вероятно, это была одна из спутниц Нимродэли, заблудившаяся в горных долинах.»

Эта вторая версия легенды более детально описана в заметке, добавленной к неопубликованной генеалогии рода Дол-Амрота к имени Ангелимара, двадцатого князя, отца Адрахиля отца Имрахиля, князя Дол-Амротского во время Войны Кольца:

«Согласно фамильной легенде Ангелимар был двадцатым прямым потомком Галадора, первого Правителя Дол-Амрота (ок. 2004-2129 гг. Третьей Эпохи). По той же легенде Галадор был сыном Имразôра Нýменóрца, жившего в Белфаласе, и эльфиянки Митреллас. Та была одной из спутниц Нимродэли в числе многих эльфов, бежавших на побережье около 1980 года Третьей Эпохи, когда в Мории восстало зло; и Нимродэль со служанками заблудились и потерялись в горных лесах. В этом сказании говорится, что Имразôр принял Митреллас и женился на ней. Она же, родив ему сына Галадора и дочь Гильмит, бежала однажды ночью, и он более не видел ее. И хотя Митреллас была из малого Лесного племени, а не из Высоких или Серых эльфов, всегда считалось, что дом и род Правителей Дол-Амротских благороден по крови так же, как светел лицом и духом.»

Элессар

В неопубликованных работах более нельзя найти почти никаких дополнительных сведений по поводу истории Келеборна и Галадриэли, кроме очень черновой рукописи на четырех страницах, озаглавленной "Элессар". Она находится на самой первой стадии сочинения, но несет несколько исправлений карандашом; других версий этой работы нет. Написано в ней, с учетом нескольких весьма незначительных редакторских правок, следующее:

«Был в Гондолине ювелир по имени Энердил, величайший своим мастерством во всем Нолдоре после смерти Феанора. Энердил любил все зеленое, что растет, и величайшей радостью для него было видеть солнечный свет сквозь листву деревьев. И запало ему в душу создать драгоценность, в которой был бы заключен чистый солнечный свет, но драгоценность зеленую, как листва. И он создал такое украшение, и ему подивились даже нолдоры. Ибо говорилось, что тот, кто смотрел сквозь него, видел увядшее и выгоревшее исцеленным, словно вновь в расцвете юности, и что руки того, кто носил его, утоляли боль тех, к кому прикасались. Этот камень Энердил подарил Идрили, дочери Короля, и она носила его на груди; так он уцелел в гондолинском пожаре. Перед тем, как пуститься в плавание, Идриль сказала своему сыну Эарендилу: "Элессар я оставляю тебе, ибо в Средиземье много боли, которую ты сможешь исцелить. Но не передавай его никому."

И вправду в Сирионской Гавани страдало множество людей, и эльфов, и зверей, которые бежали туда от ужаса Севера; и пока Эарендил жил там, они исцелялись и благоденствовали, и все в то время было зеленым и прекрасным. Когда же Эарендил отправлялся в свои плавания по Морю, Элессар был на его груди, ибо во всех поисках его вела одна надежда – что он снова найдет Идриль; а первым его воспоминанием о Средиземье был зеленый камень на ее груди, когда она пела над его колыбелью, а Гондолин был еще в расцвете. Так и случилось, что Элессар исчез, когда Эарендил больше не вернулся в Средиземье.

Но в последующие годы Элессар объявился снова, и об этом рассказывают две истории, и лишь Мудрые, которых теперь нет, могут сказать, которая из них правдива. Одни говорят, что вторым камнем был первый, вернувшийся милостью Валаров; и что Олóрин, которого в Средиземье знали как Митрандира, принес его с собой с Запада. Некогда Олóрин пришел к Галадриэли, которая жила тогда под сводами Зеленолесья Великого; и они долго разговаривали между собой. Ибо годы отчуждения стали тяжки Госпоже Нолдора, и она жаждала услышать о своих родичах и о благословенной своей родине, но не желала еще оставить Средиземье» [это место было исправлено на: «но ей еще не было разрешено оставить Средиземье»] «. И когда Олóрин рассказал ей многое, она вздохнула и сказала:

– Я тоскую в Средиземье, ибо листья опадают и цветы увядают; и сердце мое тоскует, вспоминая цветы и деревья, которые не умирают. Ах, если бы в моем доме были такие!

– А хотела бы ты, чтобы у тебя был Элессар? – спросил тогда Олóрин.

– Где теперь Камень Эарендила? – ответила Галадриэль. – И ушел Энердил, создавший его.

– Кто знает? – сказал Олóрин.

– Наверняка ушли они за Море, – сказала Галадриэль, – как и почти все прекрасное. Неужели Средиземью суждено увянуть и погибнуть навеки?

– Такова его судьба, – ответил Олóрин. – Но в малом ее можно улучшить, если вернется Элессар. Ненадолго, пока не настали Дни Людей.

– Если вернется – а как может такое случиться? – сказала Галадриэль. – Ибо Валары, верно, удалились, и Средиземье далеко от их мыслей, и тень лежит на всех, кто держится за него.

– Это не так, – возразил Олóрин. – Глаза их не затуманены и сердца не ожесточились. В знак этого – смотри!

И он достал Элессар, и она глядела на камень в изумлении. Олóрин же сказал:

– Это я принес тебе от Яванны. Пользуйся им, как сможешь, и на время ты сделаешь свою страну прекраснейшим местом в Средиземье. Но владеть им ты не будешь. Когда придет время, ты отдашь его. Ибо перед тем, как ты устанешь и оставишь наконец Средиземье, придет некто, кому должно взять его, и имя его будет именем этого камня: Элессаром будут звать его.19

В другом сказании говорится так: что давным-давно, до того еще, как Саурон обманул кузнецов Эрегиона, Галадриэль прибыла туда и сказала Келебримбору, главе эльфов-кузнецов:

– Я тоскую в Средиземье, ибо облетает листва и вянут цветы, которые я любила, и страна моя полна скорби, от которой весна ее не избавляет.

– Как же может быть иначе для Эльдара, если он держится за Средиземье? – ответил Келебримбор. – Так ты уходишь за Море?

– О нет! – ответила она. – Ангрод ушел, и Аэгнор ушел, и Фелагунда нет больше. Из детей Финарфина я осталась последней20. Но в сердце моем еще живет гордость. Какое зло совершил золотой дом Финарфина, чтобы мне просить прощения у Валаров или довольствоваться островом в море – мне, рожденной в Амане Благословенном? Здесь у меня больше могущества.

– Чего же ты хочешь? – спросил Келебримбор.

– Я хочу, чтобы деревья и травы вокруг меня не умирали – здесь, в моей стране, – ответила она. – Что сталось с искусностью Эльдара?

И Келебримбор сказал:

– Где ныне Камень Эарендила? И Энердил, создавший его, ушел.

– Они ушли за Море, – сказала Галадриэль, – как и почти все прекрасное. Но разве Средиземью суждено теперь увянуть и погибнуть навеки?

– Такова его судьба, думается мне, – сказал Келебримбор. – Но ты знаешь, что я люблю тебя, хоть ты и обратилась сердцем к Келеборну Деревьев, и ради этой любви я сделаю все, что смогу, если моему искусству удастся утешить твою печаль.

Но он не сказал Галадриэли, что сам он был из Гондолина и был некогда другом Энердилу, хотя друг почти во всем превосходил его. А если бы не Энердил, то слава Келебримбора была бы много большей. Потому Келебримбор поразмыслил и начал долгий и кропотливый труд, и так для Галадриэли он создал величайшую из своих работ, выше которой были лишь Три Кольца. И говорят, что зеленый камень его был чище и огранен лучше, чем камень Энердила, но свет его имел меньше силы. Ведь камень Энердила был зажжен солнцем в дни его юности, а когда Келебримбор начал свою работу, прошло уже много лет, и нигде в Средиземье солнечный свет не был так ярок, как был тогда, ибо, хотя Моргот был выброшен в пустоту и не мог войти снова, его далекая тень лежала на Средиземье. Но и Элессар Келебримбора был лучист; и он вставил его в серебряную брошь, изображавшую орла, что поднимается, раскинув крылья.21

Подчиняясь Элессару, все вокруг Галадриэли становилось прекрасным, пока в Лес не вошла Тень. Потом же, когда Келебримбор выслал Галадриэли Ненью, главное из Трех22, она решила, что камень ей больше не нужен, и отдала его дочери Келебрúани, и так он попал к Арвен, и так – к Арагорну, которого назвали Элессаром.»

В конце приписано:

«Элессар был создан в Гондолине Келебримбором, и так попал к Идрили и к Эарендилу. Но тот камень ушел. Второй же Элессар тоже сделал Келебримбор – в Эрегионе, по просьбе Госпожи Галадриэли, которую он любил, и этот камень не был подвластен Единому, будучи создан до того, как снова восстал Саурон.»

Это повествование кое-в-чем совпадает с "По поводу Галадриэли и Келеборна" и было написано, вероятно, в то же время или чуть раньше. Келебримбор здесь снова гондолинский ювелир, а не один из Феаноридов (ср. стр. 235); а о Галадриэли говорится, что она не желает покидать Средиземье (ср. стр. 234) – хотя позднее текст был исправлен, и в него была введена концепция запрета, а ниже Галадриэль говорит о прощении Валаров.

Энердил не появляется в других работах; и заключительные слова текста показывают, что вместо него создателем гондолинского Элессара должен был стать Келебримбор. Любовь Келебримбора к Галадриэли тоже нигде более не прослеживается. В "По поводу Галадриэли и Келеборна" предполагается, что Келебримбор пришел в Эрегион с ними (стр. 235); но в том тексте, как и в "Сильмариллионе", Галадриэль встретила Келеборна в Дориате, и трудно объяснить слова Келебримбора «хоть ты и обратилась сердцем к Келеборну Деревьев». Туманно также и упоминание о Зеленолесье Великом, в котором жила Галадриэль. Это можно счесть общим названием (нигде более не встречающимся) Лóриэнских лесов на другом берегу Андуина; тогда как «вхождение Тени в Лес», несомненно, относится к появлению Саурона в Дол-Гулдуре, что в Приложении А (III) к "Властелину Колец" названо как «Тень в Лесу». Это может означать, что власть Галадриэли некогда распространялась и на южную часть Зеленолесья Великого; и в защиту этого свидетельствует сказанное в "По поводу Галадриэли и Келеборна", стр. 236, что владения Лóринанда (Лóриэна) «простирались в лесах по обоим берегам Великой Реки, включая и местность, где позже стоял Дол-Гулдур». Возможно также, что на той же концепции основывается утверждение в Приложении Б к "Властелину Колец" в начале Повести Лет Второй Эпохи в первом издании: «многие синдары ушли на восток и обосновались в дальних лесах. Предводителями их были Трандуил на севере Зеленолесья Великого и Келеборн на юге того леса.» В пересмотренном издании упоминание о Келеборне исключено, и вместо этого говорится о том, что он жил в Линдоне (см. выше стр. 228).

Наконец, можно отметить, что целительное действие Элессара в гаванях Сириона в "Сильмариллионе" приписано Сильмариллу.