Суровой осени печален поздний вид,
Но посреди ночного небосвода
Она горит, твоя звезда, природа,
И вместе с ней душа моя горит.
Н. Заболоцкий
Ветер гудит в проводах.
Колеса стучат, стучат, стучат, стучат по стыкам.
Железнодорожный Господь ведет поезда
Крепкою мышцей, тайной великой.
Едем – под алым небом,
Едем – из боли в небыль.
Едем – в тоске, в смятеньи,
Едем – бежим от собственной тени.
Мы потонули с тобой в неодолимой степи,
Оторвались от земли и взлетаем все выше и выше.
Пей – не пей, пой – не пой, жди – не жди, спи – не спи –
Я неотступно слышу – и ты неотступно слышишь
- Песню Родины.
И смуглая девушка на полустанке
Поправив разбитую ветром прическу,
Заглянет к нам в душу и улыбнется
Улыбкой загадочной каменной бабы...
Чувствуешь, как из-за звезд ниспадает на нас пустота? –
Hаши края так огромны, а воздуха мало;
Hо иногда, на поездах, попадаешь в такие места,
Где звезды особенно злы, а небо – особенно ало.
Слышишь – уже не ухом,
Слышишь – глубоко и глухо,
Слышишь – и каждому нерву больно,
Слышишь – и подпеваешь невольно.
Я наконец-то знаю, где мои родные края.
Здесь умирать не страшно – здесь умирать просторно.
Ты не учила меня этой песне, мама моя,
Песне вот этой земли – песне железных путей неторных –
- Песне Родины.
И красные звездочки на горизонте
Глазами неведомых Богу подстанций
Смотрят на нас недобро и долго
И растворяются в сумерках синих...
Все мы сошли с ума, исцеление – бред, и оно нас не ждет.
Водка – дурное лекарство от неудач и сомнений растленных.
Мы режем друг друга тупыми ножами в тамбуре, а поезд идет, идет,
И Песня лежит вокруг, и она не умеет брать пленных.
Едем – родной страною,
Едем – меж солнцем и луною,
Едем – уже небесами,
Едем – куда, не знаем сами.
С древнеславянской железнодорожной тоской,
Мы заливаем сердца черным спиртом и алою кровью,
В тщетной надежде найти какой-то покой
Едем, и понимаем, что здесь зовется любовью.
- Песня Родины.
Тысяча лет в плацкартном вагоне,
Тысячи тысяч пустых километров
Синь твоих глаз – семафором открытым,
Где же вокзал, на котором сойду я, где?..
