Библиографический комментарий

Битвы на Изенских Бродах

Главным препятствием на пути Сарумана к легкому завоеванию Рохана стояли Тéодред и Э́омер: это были люди действия, преданные Королю, и Король высоко ценил их – своего сына и сына своей сестры; они же делали все, чтобы ослабить то влияние, которое обрел на Короля Грúма, когда здоровье того начало ухудшаться. Это было в начале 3014 года, когда Тéодену было шестьдесят шесть; нездоровье его поэтому могло быть объяснено естественными причинами, хотя рохирримы обычно доживали до восьмидесяти и больше. Но это нездоровье могло быть вызвано или развито и хитрыми отравами, подсыпанными Грúмой. В любом случае чувство слабости Тéодена и его зависимость от Грúмы возникли во многом благодаря хитрости и искусности этого злого советчика. Грúма постоянно внушал Тéодену недоверие к своим главным противникам и, если это было возможно, избавлялся от них. Однако поссорить Тéодена с Тéодредом и Э́омером оказалось невозможно: до "болезни" Тéоден был горячо любим всей своей родней и своим народом, а верность Тéодреда и Э́омера не ослабла и тогда, когда Король стал немощен. Э́омер был также не тщеславен, и его любовь и уважение к Тéодреду, который был на тринадцать лет старше него, превосходила только его любовь к своему приемному отцу1. Поэтому Грúма попытался поссорить их в глазах Тéодена, наговаривая тому, что Э́омер всеми силами старается увеличить свою собственную власть и действовать, не советуясь ни с Королем, ни с его Наследником. В этом он несколько преуспел, и этот успех принес свои плоды, когда Саруман наконец добился гибели Тéодреда.

Когда стали известны правдивые отчеты о Битвах при Бродах, в Рохане ясно увидели, что Саруман отдал особый приказ убить Тéодреда любой ценой. В первой битве самые яростные его воины беспощадно ударили по Тéодреду и его дружине, не обращая внимания на другие события битвы, хотя могли бы нанести куда больший урон Рохирриму. Когда же Тéодред наконец был сражен, полководец Сарумана – несомненно, получив приказ – на время будто бы удовлетворился достигнутым, и Саруман совершил ошибку, оказавшуюся впоследствии гибельной для него, не бросив тотчас же в бой свежие силы и не продолжив широкое нашествие на Вестфолд2, хотя эта задержка произошла также и благодаря доблести Гримболда и Эльфхельма. Начнись вторжение в Вестфолд на пять дней раньше, подмога из Эдораса почти наверняка не дошла бы до Хельмовой Пади, а была бы окружена и разбита на открытом месте, если только сам Эдорас не пал бы в штурме еще до прибытия Гэндальфа3.

Сказано, что благодаря доблести Гримболда и Эльфхельма произошла задержка, оказавшаяся для Сарумана губительной. Эти слова, пожалуй, недостаточно раскрывают важность этого промедления.

Изен от своих истоков над Изенгардом течет быстро, но на равнине Проймы замедляется, пока не сворачивает на запад; затем он протекает по местности, плавно опускающейся к низким побережьям дальнего Гондора и Энедвайmа, где река становится глубокой и быстрой. Изенские Броды стоят над самой западной излучиной. Там река, широкая и мелководная, двумя рукавами обтекает небольшой островок, и русла этих рукавов забиты камнями и галькой, принесенными с севера. Только там, к югу от Изенгарда, через реку могли переправиться большие армии, особенно в тяжелом вооружении и на конях. Поэтому Саруман имел преимущество: он мог послать свои войска по обоим берегам и атаковать Броды, если их удерживал его противник, с обеих сторон. Любое его войско к западу от Изена легко могло отступить к Изенгарду. С другой стороны, Тéодред мог через Броды послать своих людей в достаточном количестве и для того, чтобы ударить по войскам Сарумана, и для того, чтобы защитить западный берег; но если бы им пришлось туго, они не смогли бы отступить иначе, чем обратно через Броды, имея врага за спиной, а может быть, еще и встретившись с ним на восточном берегу. К югу и к северу по Изену вернуться домой они бы не смогли4, если только не были снаряжены для долгого похода по Западному Гондору.

Нападение Сарумана не было неожиданным, но оно случилось раньше, чем его ожидали. Разведчики Тéодреда предупреждали о том, что перед Вратами Изенгарда снаряжаются войска, большей частью, как показалось, на западном берегу Изена. Поэтому Тéодред поставил на всех подступах к Бродам с востока и с запада крепких пехотинцев Вестфолдского призыва. Оставив на восточном берегу три отрядаi Всадников вместе с коневодами и сменными конями, сам он с основной силой своей кавалерии – восемь отрядов и отряд лучников – перешел реку, решив разбить войско Сарумана прежде, чем оно полностью изготовится.

Но Саруман не открыл ни своих намерений, ни всей силы своих войск. К тому времени, как Тéодред выступил, войска Сарумана уже были на марше. В двадцати милях к северу от Бродов Тéодред встретился с их авангардом и разбросал его, нанеся ему большой урон. Но когда он пошел в атаку на головное войско, сопротивление усилилось до предела. Враг стоял, как оказалось, на уже подготовленных позициях, за полосой окопов с копейщиками, и Тéодред во главе передового э́ореда был остановлен и почти окружен, потому что новые войска, спешащие из Изенгарда, отсекали его с запада.

С помощью подошедших сзади отрядов Тéодред вырвался из окружения; но взглянув на восток, он растерялся. Стояло мглистое и туманное утро, но туманы уходили через Пройму под легким западным ветром, и вдали к востоку от реки он различил другие спешащие к Бродам войска, количества которых он не мог оценить. Тéодред тотчас же скомандовал к отступлению. Всадники, прекрасно обученные маневру, выполнили его, сохранив строй и не понеся больших потерь, но стряхнуть врага или оторваться от него не удалось, потому что отступление часто задерживалось, когда арьергарду под командованием Гримболда приходилось разворачиваться на ходу и отбивать самых рьяных из преследователей.

Когда Тéодред добрался до Бродов, день уже догорал. Он назначил Гримболда командовать гарнизоном западного берега, подкрепив его отряд пятьюдесятью спешившимися Всадниками. Остальных Всадников и всех коней Тéодред отправил за реку, за исключением своей собственной дружиныi, которую он, спешив, поставил на островке, чтобы прикрывать отступление Гримболда, если тот будет отброшен. Едва удалось сделать это, как пришла беда. Восточное войско Сарумана появилось с неожиданной быстротой; оно было много меньше, чем западное войско, но более опасно. В первых его рядах были конные дунлендинги и огромная стая жутких орков верхом на волках, внушавших лошадям ужас5. За ними шли два батальонаi яростных уруков, тяжело вооруженных, но обученных двигаться многие мили с огромной быстротой. Всадники и орки на волках напали на коневодов, отбили коней и перебили их или разогнали. Гарнизон восточного берега, ошеломленный внезапным ударом тяжеловооруженных уруков, был сметен, а Всадники, только что переправившиеся с западного берега, были захвачены врасплох, в беспорядке, и хотя они отчаянно сражались, их оттеснили от Бродов, а уруки погнали их вниз по Изену.

Как только враг овладел восточным берегом Бродов, появился явно предназначенный именно для этого отряд людей или орко-людей, неукротимых, в доспехах и вооруженных топорами. Они бросились к островку и атаковали его с обеих сторон. В это же время на западном берегу Гримболд был атакован войсками Сарумана с того берега Изена. Заслышав внезапно звуки битвы и жуткие орочьи победные кличи, Гримболд взглянул на восток и увидел, как воины с топорами оттесняют людей Тéодреда от берегов островка к невысокому холмику посреди него, и услышал громкий голос Тéодреда:

– Ко мне, Эорличиii!

Тотчас же Гримболд, взяв с собой нескольких людей, оказавшихся рядом, помчался назад к островку. Их удар в тыл нападавшим был так мощен, что Гримболд, человек великой силы и стати, с двумя другими воинами пробился сквозь их строй к Тéодреду, стоявшему на холме. Но было уже слишком поздно. Едва Гримболд вышел к нему, как Тéодред пал, срубленный огромным полуорком. Гримболд уложил врага и встал над телом Тéодреда, решив, что тот мертв; там он и сам вскоре погиб бы, если бы не подоспел Эльфхельм.

Эльфхельм мчался изо всех сил по конной дороге из Эдораса, ведя на призыв Тéодреда четыре отряда; он готовился к битве, но лишь спустя несколько дней. Возле перекрестка конной дороги с дорогой, шедшей из Падьи6, передовые его правого фланга сообщили, что на полях только что видели двух орков на волках. Почуяв, что дело неладно, Эльфхельм не стал сворачивать, как собирался, на ночь в Хельмову Падь, а на всем ходу поскакал к Бродам. После развилки с Падьей дорогой конная дорога уходила на северо-запад, но, поравнявшись с Бродами, круто сворачивала прямо на запад и выходила к Бродам прямой длиной в две мили. Поэтому Эльфхельм ничего не видел и не слышал шума битвы между отступающим гарнизоном и уруками с юга от Бродов. Солнце садилось и свет угасал, когда Эльфхельм добрался до последнего поворота дороги и там встретил бесхозных лошадей и нескольких бежавших воинов, которые рассказали ему о случившейся беде. Хотя его люди и кони устали, Эльфхельм поскакал по прямой со всей возможной скоростью и, едва завидев восточный берег, скомандовал своим отрядам изготовиться к бою.

Этого поворота событий, в свою очередь, не ожидали изенгардцы. Они услышали конский топот и увидели черными тенями на темнеющем восточном небе огромное, как им показалось, войско во главе с Эльфхельмом, за спиной которого белый стяг указывал путь задним. Мало кто из врагов устоял. Многие бежали к северу, преследуемые двумя из отрядов Эльфхельма, а сам он со своей личной дружиной бросился к островку. Теперь топорники оказались зажаты между остатком обороняющихся и наступающим Эльфхельмом, а оба берега еще удерживали рохирримы. Топорники сражались, но были перебиты все до единого. Сам же Эльфхельм метнулся к холму; и там он увидел, как Гримболд схватился с двумя огромными топорниками за тело Тéодреда. Одного тотчас же свалил Эльфхельм, а другой пал от руки Гримболда.

Затем они нагнулись, чтобы поднять тело, но обнаружили, что Тéодред еще дышит; он же успел лишь произнести последние свои слова:

– Оставьте меня здесь – защищать Броды, пока не придет Э́омер!

Опустилась ночь. Протрубил хриплый рог, и все стихло. Стычки на западном берегу прекратились, и враг ушел в темноту. Рохирримы удержали Изенские Броды; но потери их были тяжелы, и не менее тяжелы потери в конях; сын Короля погиб, у них не стало командующего, и они не знали, что будет дальше.

После холодной и бессонной ночи вернулось тусклое утро. Изенгардцев не было видно, кроме тех, что остались лежать на поле. Вдалеке выли волки, ожидая возвращения живых. Начали собираться воины, разбросанные внезапной атакой изенгардцев; многие остались в седле, другие вели пойманных коней. Позже утром вернулась большая часть Всадников Тéодреда, отогнанных к югу по реке батальоном черных уруков, побитые, но сохранившие строй. Они рассказали примерно то же самое. Остановившись на невысоком холме, они приготовились защищать его. Хотя им и удалось отбить часть нападавших войск Изенгарда, отступать дальше на юг без снаряжения было безнадежно. Уруки не давали им прорваться к востоку и загоняли их во враждебные ныне земли Дунлендской, Западной марки. Но едва Всадники изготовились к обороне, хотя была уже совсем ночь, вдруг протрубил рог; и вскоре они обнаружили, что враг ушел. Для преследования и даже для разведки у них осталось слишком мало коней, а ночью взять их было неоткуда. Спустя некоторое время они начали осторожно пробираться на север, но не встретили никакого сопротивления. Они решили, что уруки отступили, чтобы укрепиться на Бродах, и приготовились снова вступить в бой, но были обрадованы и удивлены, встретив там рохирримов. Только позже они поняли, куда исчезли уруки.

Так закончилась первая Битва на Изенских Бродах. О Второй Битве таких подробных рассказов так и не появилось из-за более важных событий, последовавших сразу за ней. На следующий день, получив известия о гибели Тéодреда, Эркенбранд Вестфолдский в Горнбургеiii принял командование Западной маркой. Он послал гонцов в Эдорас, чтобы сообщить обо всем Тéодену и передать ему последние слова сына, добавив к ним свою мольбу о том, чтобы Э́омера со всей помощью, какую только удастся собрать, немедленно послали на помощь7.

– Пусть оборона Эдораса стоит здесь, на западе, – сказал он, – и не будем ждать, пока сам Эдорас попадет в осаду.

Но учтивой осторожностью этого совета Грúма воспользовался для дальнейшего промедления. Пока Гэндальф не низложил Грúму, никаких действий не предпринималось. Подкрепление во главе с Э́омером и самим Королем выступило лишь в полдень 2 марта, но в ту же ночь состоялась и была проиграна Вторая Битва при Бродах, и началось вторжение в Рохан.

Эркенбранд сам не сразу отправился на поле боя. Все смешалось. В спешке он не узнал, какими силами располагает; не мог он также оценить и потери, понесенные войсками Тéодреда. Он справедливо рассудил, что нашествие неизбежно, но решил, что Саруман не осмелится пройти на восток и напасть на Эдорас, оставив в своем тылу непокоренную крепость Горнбург, если ту укрепить и хорошо подготовить. Этим, а также сбором всех людей, которых он мог собрать, он занимался три дня. Полевое командование он передал Гримболду, пока не вернется сам; но командования над Эльфхельмом и его Всадниками, принадлежавшими к Призыву Эдораса, тот не принял. Однако эти два военачальника были друзьями, и оба были верными и мудрыми людьми, и между ними не возникало трений; если же решения их расходились, то принималось среднее между ними. Эльфхельм считал, что важны теперь не Броды, а ловушки и засады повсюду, поскольку Саруман вполне может отправить свои войска вниз по обоим берегам Изена, сообразно своей цели; а ближайшей его целью наверняка будет овладеть Вестфолдом и захватить Горнбург прежде, чем из Эдораса сможет придти действенная помощь. Саруманово войско или большая его часть будет спускаться по восточному берегу Изена; потому что, хотя бездорожье этих земель и замедлит продвижение войска, им в этом случае не придется прорываться через Броды. Поэтому Эльфхельм советовал Броды оставить; всю пехоту собрать на восточном берегу и расставить так, чтобы задержать врага: длинной линией вдоль подъема с запада на восток в нескольких милях к северу от Бродов; а кавалерию увести на восток – туда, откуда в момент, когда наступающий враг столкнется с обороной, можно будет со всей мочи ударить ему во фланг и сбросить его в реку.

– Пусть Изен станет западнёй для них, а не для нас!

Гримболд же, напротив, не хотел бросать Броды. Отчасти это было в духе традиций Вестфолда, в которых были воспитаны и он, и Эркенбранд; но был в этом плане и расчет.

– Мы не знаем, – говорил Гримболд, – какие еще силы есть у Сарумана. Но если он действительно собирается захватить Вестфолд, загнать его защитников в Хельмову Падь и удерживать там, то сил у него должно быть очень много. Как только он догадается или разузнает, как мы выставили нашу оборону, он наверняка вышлет большое войско полным ходом по Изенгардской дороге и, переправившись по неохраняемым Бродам, ударит нам в тыл, пока все мы будем на севере.

В итоге Гримболд выставил на западный берег Бродов основную часть своих пехотинцев; они прочно закрепились в земляных редутах, охранявших подступы к реке. Сам он с остальными своими людьми, включая и тех, что остались ему от кавалерии Тéодреда, встал на восточном берегу. Островок он оставил без защиты8. Эльфхельм же увел своих Всадников и занял позиции на том рубеже, где хотел поставить основную линию обороны; целью его было упредить любую атаку к востоку от реки и разбить нападающих прежде, чем они доберутся до Бродов.

Все оказалось тщетно; и, скорее всего, оказалось бы тщетно в любом случае: силы Сарумана были слишком велики. Он начал наступление днем, и утром 2 марта мощная армия его лучших воинов по Изенгардскому Тракту атаковала редуты к западу от Бродов. Это войско было лишь малой частью тех сил, которые Саруман держал в своих руках, не большей, чем было нужно, чтобы преодолеть ослабленную оборону. Но гарнизон Бродов упорно сопротивлялся, несмотря на огромное численное превосходство противника. Наконец, пока оба редута вели тяжелые сражения, войско уруков пробило себе проход между ними и начало переправляться через Броды. Гримболд, видя, что Эльфхельм удерживает наступление врага на восточном берегу, ударил по урукам всей силой и отбросил их – на время. Тогда вражеский полководец бросил в бой батальон, еще не вступавший в сражение, и прорвал оборону. Гримболду пришлось отступать вдоль Изена. День уже клонился к закату. Гримболд нес большие потери, но еще большие потери наносил врагу – преимущественно оркам – и пока еще прочно удерживал восточный берег. Враги не пытались переправиться по Бродам и пробиться вверх по крутому берегу, чтобы сбросить его оттуда; покамест не пытались.

Эльфхельм не смог принять участия в этом сражении. В сумерках он снял свои отряды и отошел к лагерю Гримболда, выстроив своих людей небольшими группами на некотором расстоянии от лагеря, чтобы прикрыть его от нападений с севера и с востока. С юга дурного не ждали и надеялись на подмогу. После отступления через Броды сразу же отправили гонцов к Эркенбранду и в Эдорас с просьбой о подкреплении. Опасаясь и даже зная наверняка, что вскоре на них обрушится еще большая сила зла, если только помощь, на которую уже не надеялись, не подоспеет быстро, защитники приготовились сделать все возможное, чтобы задержать наступление Сарумана прежде, чем будут окончательно разгромлены9. Большинство воинов стояло во всеоружии, и лишь немногие пытались хоть немного отдохнуть и подремать. Гримболд и Эльфхельм не спали, ожидая рассвета и со страхом думая, что же он принесет.

Долго ждать им не пришлось. Еще до полуночи показались красные точки, двигавшиеся с севера и уже приближавшиеся к западному берегу реки. Это был авангард всех оставшихся сил Сарумана, которые он теперь бросал в битву на завоевание Вестфолда10. Они мчались с огромной скоростью, и вдруг показалось, что все войско вспыхнуло. Сотни огней зажглись от факелов, которые несли начальники подразделений, и, вобрав в свой поток отряды, уже закрепившиеся на западном берегу, враги хлынули через Броды, как огненная река, пылающая яростью и ненавистью. Большой отряд лучников заставил бы их пожалеть о своих факелах, но лучников у Гримболда была всего лишь горстка. Он не смог удержать восточный берег и отступил с него, выставив вокруг своего лагеря широкую щитовую стену. Вскоре стена была окружена, и нападающие стали бросать через головы оборонявшихся факела, стараясь поджечь обозы и напугать оставшихся у Гримболда коней. Но стена держалась. Тогда, поскольку от орков из-за их роста в такой схватке толку было немного, на стену щитов бросились свирепые отряды дунлендских горцев. Но несмотря на всю свою ненависть, дунлендинги все еще боялись встречаться с рохирримами лицом к лицу и к тому же были менее искусны в бою и хуже вооружены11. Стена продолжала стоять.

Тщетно Гримболд ожидал помощи от Эльфхельма. Ее не было. Наконец он решился пустить в ход тот план, который был у него припасен на случай, если он окажется именно в таком отчаянном положении. Теперь Гримболд осознал всю мудрость Эльфхельма и понял, что хотя воины, стоит ему приказать, будут сражаться до последнего, такая доблесть не поможет Эркенбранду; любой из тех, кто сможет вырваться и бежать на юг, принесет больше пользы, хотя это и может показаться бесславным.

Ночь выдалась пасмурной и темной, но сквозь несущиеся тучи вдруг проглянула молодая луна. Дул восточный ветер, предвестник великой бури, что пронесется над Роханом на следующий день, а следующей ночью разбушуется над Хельмовой Падью. Гримболд вдруг понял, что почти все факела угасли, и накал атаки спал12. Тогда он тотчас же поднял в седло тех Всадников, для которых еще нашлись кони – их набралось не больше половины э́ореда – и отдал их под начало Дýнхеру13. Стена щитов к востоку раздвинулась, и Всадники выехали в проем, отгоняя нападающих; затем, разделившись и поскакав в разные стороны, они поманили врагов за собой к северу и к югу от лагеря. Этот неожиданный маневр на некоторое время удался. Враг был растерян и сбит с толку; многие решили сперва, что с востока подошло большое войско Всадников. Сам Гримболд остался пешим с арьергардом из лично отобранных им воинов, и под прикрытием их и Всадников Дýнхера все остальные начали отступать быстро, как только могли. Но Саруманов полководец скоро понял, что стена вскрыта, а защитники бегут. К счастью, тут тучи закрыли луну и снова стало темно, а он спешил. Он не разрешил своим войскам продолжать в темноте преследование бегущих. Броды были уже взяты, и, собрав все свои войска, он двинулся к дороге на юг. Вот как вышло, что большая часть войска Гримболда уцелела. Они растерялись в ночи, но, согласно его приказу, ушли от Тракта к востоку от большого поворота на запад к Изену. Воины Гримболда обрадовались и удивились, не встретив врагов, еще не зная, что большая армия уже несколько часов назад прошла на юг и что Изенгард сейчас охраняется почти одной только мощью своих ворот и стен14.

По этой-то причине от Эльфхельма не пришло помощи. Больше половины войск Сарумана действительно было отправлено на восток от Изена. Они шли медленнее, чем западная армия, потому что земля там была труднопроходима и бездорожна; огней у них не было. Но перед ними скоро и тихо шли несколько отрядов жутких орков на волках. Прежде, чем Эльфхельм узнал о приближении врагов по его берегу, орки и волки уже вклинились между ним и лагерем Гримболда; также они старались окружить каждое из его небольших подразделений Всадников. Было темно, и все силы Эльфхельма находились в беспорядке. Он собрал, кого удалось, в плотный строй, но ему все же пришлось отступить на восток. Добраться до Гримболда он не мог, хотя и знал, что тому приходится тяжко, и как раз собирался выступить к нему на помощь, когда на него самого напали волки. Но Эльфхельм также верно догадался, что волки – лишь передовые отряды войска, рвущегося к дороге на юг, войска много большего, чем ему по силам противостоять. Ночь тянулась; Эльфхельму оставалось лишь ждать рассвета.

Что было дальше – менее понятно, потому что лишь Гэндальф знает об этом все. Он получил известия о несчастье лишь в под вечер 3 марта15. Король находился тогда чуть восточнее развилки Тракта и дороги на Горнбург. Оттуда по прямой до Изенгарда было около девяноста миль; и Гэндальф, должно быть, мчался со всей скоростью, какую только мог развить Сполох. Он добрался до Изенгарда, едва начало смеркаться16, и ускакал оттуда не позднее, чем через двадцать минут. И на обратной дороге, когда его путь по прямой должен был пройти близко к Бродам, и возвращаясь на юг в поисках Эркенбранда, Гэндальф, должно быть, встречался с Гримболдом и Эльфхельмом. Они решили, что тот действует по приказу короля – не только потому, что Гэндальф появился верхом на Сполохе, но и потому, что он знал имя гонца, Кеорла, и послание, которое тот должен был доставить; советы Гэндальфа они приняли как приказы17. Людей Гримболда он отправил на юг присоединиться к Эркенбранду...