Урок 34.

Множественное число в синдарине.

Небольшой урок, полный крайне полезного материала.

Синдарином, как знаем мы, зовется язык сумеречных эльфов. Посему совершенно неудивительно, что и сам язык оказывается сумеречным, таинственным и малопонятным. В отличие от Q, наиболее всего схожего с финно-угорскими, романскими, славянскими языками, как это неоднократно отмечалось, синдарин более в родстве с языками кельтскими, с валлийским, ирландским, шотландским, а это, друзья мои, такие чумовые языки, что даже русскому до них еще расти и расти. Как это бывает всегда, на околице индоевропейской языковой семьи, на туманных и холодных, но по-своему зеленых и прекрасных Британских островах замечательно сохранились такие древние и заморочные формы и вещи, которые в других, более центровых и контактирующих друг с другом языках давно уже эволюционировали и переродились до полной неузнаваемости. Не совсем неуместно было бы тут вспомнить о плезиозавре , которого многие видели в туманном и холодном, но по-своему зеленом и прекрасном шотландском озере Лох-Несс (а скорее всего, даже не об одном, а как минимум о паре, уж больно давно их там видели в первый раз, и свидетельства все продолжают поступать).

Так вот, синдарин. Выделившись из одного и того же праэльфийского языка (или одной и той же группы языков, но скорее всего, не более чем группы достаточно близких друг к другу диалектов), синдарин и квенья в дальнейшем развивались так различно, что фактически оказались на совершенно разных ветвях генеалогического древа языков, и если бы мы заранее не знали, что все, написанное Профессором, есть священная правда, нам пришлось признать, что вообще-то у людей так, наверно, не бывает.

Кроме того, описаны несколько случаев, когда синдарин – кстати, под этим словом подразумевается не только язык телери, остававшихся в Средиземье, но также и язык (языки) нандоров, откуда впоследствии произошел язык, называемый в оригиналах Sylvan, сиречь язык эльфов Лихолесья и Лориэна, а возможно, и некоторые другие языки – ведь и Темные Эльфы тоже как-то да говорили; равно как и то, что изучаем мы здесь под именем Q, включает в себя элементы нолдорина, телерина и ваньярина, то есть, является неким приближенным и обобщенным древне- и старо-эльфийским диалектом, который будет понятен мало-мало всем – так вот, описаны несколько случаев, когда синдарин по разным политическим и этногеографическим причинам крепко подпадал под влияние своего более просвещенного и утонченного братца, и это резко на нем отражалось. Впрочем, имеются и примеры обратного. Для сравнения замечу, что результаты такого сотрудничества двух языков, видимо, не более своеобразны и примечательны, чем потомство соловья и дроздихи.

Ну, да ладно. Могу еще добавить только, что изучение синдарина в наше время навряд ли можно серьезно порекомендовать юноше, обдумывающему житье-бытье. На тот момент, на котором обрывается наша связь со Средиземьем, этот язык – живой, изменяющийся и эволюционирующий. Догадаться о том, какие формы имеет он сейчас и насколько близок к тому языку, который местами бегло описан в Книгах – дело абсолютно невозможное, даже не принимая во внимание всей таинственности его истории. Для начала, мы попросту не знаем, сколько времени прошло с тех пор; а даже если бы и знали – наука глоттохронология, способная рассчитать по различиям между языками, сколько времени назад они разошлись, а по времени, прошедшему с момента расхождения языков, примерно показать, насколько один язык будет отличаться от другого, и в какую примерно сторону, придумана преимущественно людьми и верна, скорее всего, преимущественно для языков, на которых говорят люди. А люди, как заметил некогда на Патриарших Прудах другой профессор, характеризуются смертностью, которая эльфам, как мы знаем, не свойственна, и это должно накладывать серьезный отпечаток на эльфийскую лингвистику. Для нашей высокой цели – контакта с эльфами, оставшимися с Третьей Эпохи в Средиземье или приезжающими по туристической визе – гораздо вернее было бы воспользоваться языком, который уже на тот момент был более-менее канонизирован, мертв – ну, или скажем так, зафиксирован в своей структуре, и более уже не подвержен изменениям. Профессор прекрасно это понимал – это явствует из пропорций, в которых он преподавал вечный Q и эфемерный, но живой синдарин в своих Книгах.

Так вот, множественное число существительных, как это можно выяснить из материала Книг, образуется совершенно так же, как и вообще в кельтских языках – только несколько попроще, ибо вообще выучить кельтский язык доступно только настоящему кельту, а нам, изнеженным южанам и бледнолицым (желтоухим) лоулендерам, не стоит и браться за это всерьез, если рассудок дорог.

Как нетрудно заметить, множественное число образуется изменением гласных последнего и предпоследнего слогов. Дифтонги во всех числах выглядят одинаково, так же как и гласная i сохраняет себя во всех числах, что означает, что в этих случаях маркером числа служит что-то другое – например, лениция, о которой мы только недавно говорили.

И еще множественное число может обозначаться суффиксами -?th, где -? – это некая гласная; например: perian и periannath, noeg и noegyth. Мне думается, что гласная эта зависит от последней гласной корня слова, и зависимость эта вот какая. Вспомним, что в ирландском языке гласные бывают широкими – "broad", или по-ирландски "leathan" – и узкими – "slender", по-ирландски "caol". К первым относятся a, á, o, ó, u и ú; ко вторым – e, é, i и í. В синдарине существуют и другие гласные, но, думается, у вас уже не вызовет затруднений вопрос, к широким или к узким их отнести. Так вот: мне думается, что с широкими гласными использовался суффикс -ath, а с узкими – -ith. Все желающие вольны выдвигать свои доводы за и против моего мнения.

В общем и целом, слова синдарина, как и некоторых многих других языков, следует, вероятно, заучивать сразу вместе со множественным числом, которое от них образуется. Пусть составители словарей поимеют это в виду.

Ну, значит, вот таким вот образом.