Духи природы встречаются реже прочих духов на наших островах, однако их следы можно обнаружить во многих местах. Каллах Вур [Cailleach Bheur], Синяя Старуха Верхней Шотландии, представляется нам персонификацией зимы. Она пасет оленей и борется с весной своим посохом, который замораживает землю. Весна же, придя наконец, забрасывает се посох под горный дуб, вокруг которого никогда не растет трава {[DAM_SFLAFL], pp. 137-41}. Она же – Калли Берри в Ульстере, вечный противник Финна и его сторонников. Черная Эннис с Данских гор в Лейстершире – похожее на ведьму существо того же рода. Ее имя, как говорят, происходит от Ану или Дану, кельтской богини, матери Туата Де Дану [Tuatha De Danu]. В Нижней Шотландии Ласковая Энни приносит бурю. В Уэльсе Старуха-с-гор сбивает с дороги путников. Она – одна из Гвиллион, горных фей Уэльса. Гвиллионы дружны с козами, как Каллах Вур с оленями. Иногда они спускаются с гор и входят в людские дома, где их нужно принимать со всем гостеприимством {[CFL_II_3], pp. 4-9}.
Более тих нравом и милостив горный дух Гилле Дув [Ghille Dubh] в окрестностях Гайрлоха. Его видели во второй половине XVIII века на озере Лох-а-Дринг. Черноволосый, одетый в листья и мох, он разыскивал заблудившихся детей и выводил их к дому. Несмотря на его доброту, пятеро лэйрдов Маккензи отправились застрелить его. К счастью, они не нашли и его следов. Более простительной была попытка отравить Водяного Коня [Each Uisge], жившего в Лох-на-Биште [Loch na Beiste] близ Гайрлоха, влив в воду известь. В 1844 году выяснилось, что та попытка оказалась неудачной {[OM_AHYITH], pp. 196-7}.
В Сомерсете время от времени слышны слухи о Женщине-из-Тумана. О ней рассказывали Р. Л. Тонг в Бикноллере в 1962 г.: "Женщина-из-Тумана показывается осенью и зимой на вершине холма возле Локси-Торна. Иногда она похожа на старуху, собирающую хворост. В 1920-ом году ее видели лицом к лицу, а потом – в пятидесятых. Она растворяется в тумане."
В Сомерсете живут также древесные духи, и некоторые из них весьма коварны. В подлесках, образующихся возле упавших дубов, как считается, живут злые духи деревьев, и местные жители избегают их после захода солнца. Говорят, что ивы ходят за людьми в темноте и бормочут. Березы еще более опасны, потому что береза – дерево смерти. "Белорукая" – сомерсетский болотный дух – как считается, выходит из молодых березняков. Мальчишки в Тонтонской школе рассказывали о духе женского пола, что водится в болотах под Тонтоном. Она поднимается из березовой и дубовой поросли в сумерках и плывет за застигнутыми темнотой путниками так быстро, что убежать от невозможно. Ее одежды шуршат при этом, как усохшая листва, а длинная белая сухая рука похожа на разбитую молнией ветку. Если она коснется головы человека этой рукой, тот сходит с ума, а если кладет руку на его сердце, он умирает, и на сердце его можно потом найти метку – белую руку. В конце концов один храбрец отвадил ее пригоршней соли.
Водяные духи всех сортов – самые обычные из духов природы. Морская дева [русалка, Mermaid], вопреки своему имени, не ограничивает себя морем, но заходит вглубь островов так же далеко, как лосось, и встречается даже в озерах и прудах. Водяной бык [taroo ushtey] и водяной конь [each uisgey] Верхней Шотландии обычно выходят из моря, но келпи водятся также в реках и лохах. Ирландские озера кишат всевозможными чудовищами, такими, как Оллфиаст в графстве Ми и "Ирландский крокодил" со дна Лох-Маска {[WGWM_TOEFOI], vol. I, p. 379}. В английских реках живут свои водяные духи, такие, как зеленоволосая Пег Паулер c берегов Тиза, неутолимо алчущая человеческих жизней. Пену в верховьях Тиза называют "стиркой Пег Паулер" {[WH_FLOTNC], p. 265}. Пег о'Нелл, дух реки Риббл, описывалась главным образом не как водяной дух; как и Сабрина, дух реки Северн, она считалась призраком, но не принцессы, а простой служанки из Уэддоу-Холла, утонувшей в Риббле; но поскольку, как и другие духи рек, она требует человеческой жертвы каждые семь лет, то представляется, что изначально Пег была духом этой реки {[TP_YLAT], vol. I, pp. 108-9}. Нередко персонифицируется сама река, как, например, сомерсетский Пэррот или Дарт. Заклинание Дарта обращено непосредственно к реке:
| Dart, here's a man To chill Or to kill Now let me over To go where I will. |
Дарт! Вот тебе гость: Его губи-студи, А мне дай пройти, Меня пропусти. |
{[RLT_SF], p. 21} В широко известном споре между Твидом и Тиллом также участвуют сами реки.
Существует, однако, и множество других водных обитателей, известных народной традиции. Русалки, вероятно – самые неоднозначные из персонажей. Один их вид в море приносит гибель морякам, и у них в обычае завлекать людей под воду; но порою они благосклонны к людям, как русалка из Кьюри, наградившая своего спасителя целительским даром, и та русалка из Нижней Шотландии, которая поднялась из воды, когда мимо проходила погребальная процессия юной девушки, и горестно сказала:
| If they wad drink nettles in March And eat muggons in May, Sae mony braw maidens Wadna gang to the clay. |
Если бы пили крапиву в марте И ели бы маггон в мае, Столько славных девушек Не полегло бы в землю. |
{[RC_TPROS], p. 331. «Маггон – это полынь.»} Известна также шетландская сказка о доброй русалке, отдавшей свою жизнь за тюленя {[CFL_III_5], pp. 185-7, цит. Edmonston, "Sketches", 1856, pp. 79-82}. Ирландские мерроу весьма добродушны, если верить сказке Крофтона Крокера про Кумару, но благороднее всех – тюлений народ, который не мстит даже за самые тяжкие оскорбления. "Приключение охотника на тюленей" рисует их самыми светлыми красками {[GD_SHAFT], pp. 155-8}.
Но и тюлени могут потревожить человека. В Эдинбурге в марте 1959 г. мисс Бартолемью рассказала мне о происшествии, случившемся с ее сестрой на одном из Шотландских островов. В одну прекрасную летнюю ночь она решила сходить искупаться в море и посмотреть на тюленей. Путь ее проходил мимо пресноводного лоха, и местные жители предупреждали ее не ходить этим путем ночью. Несмотря на это, она пошла мимо озера и не увидела ничего, но услышала повсюду вокруг себя легкий топот, словно бы маленьких ножек, что слегка напугало ее, и она побежала, – и шаги ускорились и побежали вместе с ней. Выйдя на берег моря, она не увидела никаких тюленей; но, решившись уж искупаться, разделась и разулась. Едва она вошла в море, как тюлени попрыгали в воду со скал со всех сторон. Большой тюлень подплыл к ней и фыркнул ей в лицо, а остальные сбились вокруг нее так тесно, что ей пришлось спешно выбираться на берег, не то они раздавили бы ее до смерти. Ее ощущение, которому, впрочем, сама она не очень верит, было именно такое – что тюлени и эльфы, топотавшие за ее спиной, были одни и те же существа.
Морские девы – самые частые из волшебных невест, а иногда, как в оркнейской сказке "Большой Тюлень с Сул-Скерри", смертная женщина выходит замуж за тюленя {[FJC_TEASPB], vol. II, p. 494}. Бен-варри, русалка с острова Мэн, добрее большинства русалок, но время от времени влюбляется в рыбака и зачаровывает его {[DB_FTFIM], pp. 27-37}.
Фуа [The Fuath] Верхней Шотландии – злые духи различного рода; шелликот ["раковичный плащ"], Уриск, Эах Уишге – все это Фуа. Рассказав несколько историй о них, Кэмпбелл пишет: "Из всего этого можно сделать вывод, что Фуа Сазерленда – водяные духи; что они бывают мужского и женского рода; что у них перепонки на ногах, рыжие волосы, зеленый цвет одежды и гривы, нос отсутствует; что они могут вступать в брак с людьми; что свет губителен для них, а стальное оружие может их поразить; и что переправа через поток не дается им легко." {[JFC_PTOTWH], vol. II, p .205}
Это последнее утверждение применительно к водяным духам выглядит курьезно, но некоторые Фуа, как, например, Накилэйви [Nuckelavee], выходят из моря и не могут пересекать пресную бегущую воду.
Разительно отличаются от этих злых и безобразных существ Гурагез Аннун [Gwragedd Annwn] Уэльса. Из всех водяных духов, известных нам, они стоят ближе всех к классическим водяным нимфам. Они обитают в озерах; часто они выходят замуж за смертных, но мужья почти всегда теряют их, нарушив табу. Эта сказка – основной тип, сохраняющийся в сегодняшней валлийской устной традиции. Озерные Девы были прекрасны и, как и другие водяные духи, они пели и музицировали. Они плавали по поверхности озера в маленьких лодочках и владели огромными количествами скота.
Букка, или Букка-Бу Корнуолла изначально, как представляется нам, был морским богом. Маргарет Кортни пишет: "Буккой называли духа, которого в Корнуолле некогда считалось необходимым умилостивить. Рыбаки оставляли для букки рыбу на песке, а во время страды, чтобы обеспечить себе урожай и удачу, за обедом кусочек хлеба бросался через левое плечо и на землю проливали несколько капель пива." {[MAC_CFAFL], p. 129}. Букка, видимо, с положения бога пал до чего-то вроде черта или хобгоблина, потому что Маргарет Кортни продолжает: "Букка, или букка-бу, до самых последних времен был (а кое-где, я думаю, и остается) пугалом для детей, которым, когда те плачут, говорят, что «если они не перестанут, придет букка и унесет их». Это также было именем призрака, но теперь если вы назовете человека «большим буккой», то этим просто намекнете, что считаете его дураком. Букк было двое: Букка Гвидден, белый или добрый дух, и Букка Ду, черный, злой" {[MAC_CFAFL], p. 79}.
Разжалование Букки до хобгоблина еще ярче проиллюстрировано в "Истории Толкарна": о покрытой сетчатым узором скале говорится, что это – рыбачья сеть, похищенная Буккой. Церковный хор прогоняет Букку из Пола, непрестанно повторяя "Верую", и тот бежит через Пол-Хилл в Толкарн, где превращает сеть в камень {[MAC_CFAFL], p. 79}.
В линкольнширском Фенланде существовало в некотором роде поклонение природе, такое же причудливое, как и в кельтских странах, но несколько другое. Жизнь там была тяжела, и люди в старину были полны страхов, как это живо обрисовал миссис Бальфур один из старых фенцев.
Не берусь вам это толком объяснить, но только у народа тут свое соображение и свои всякие порядки, и так уже годы и годы, и сотни лет, с тех пор, как еще и церквей не было, по крайности, таких церквей, как нынче – насчет того, чтобы дарить вещи боглам, и тому подобное. Дед мой говорил, что прежде-то о боглах думали гораздо больше, и по темноте каждую ночь народ с огнем обходил дома, чтобы их отогнать; и кровью брызгали дверные косяки, чтобы всякие страшилища не подходили; и оставляли хлеб-соль на плоских камнях вдоль дорог, чтобы был урожай; и воду лили на углах поля, когда нужен был дождь; и насчет солнца много беспокоились, потому как думали, что это оно сотворило землю, и что от него – всякая удача и всякое везение, и кто его знает, чего еще. Не могу вам толком объяснить, во что они веровали, потому как все это было еще до моего деда, все это, а это значит, уж точно полтораста лет назад как, вот какое дело; но я так сам себе думаю, что они просто все, что видели, принимали за таких больших боглов, и всегда им что-нибудь дарили или говорили какие-нибудь вроде как молитвы, чтобы те ничего дурного им не причинили, никакого зла. {[MCB_LOTC], vol. II, pp. 259-60}.
Солнцепоклонничество здесь открыто упомянуто как часть религии фенцев, а странная сказка о "Мертвой Луне", также записанная миссис Бальфур, рассказывает о поклонении луне. "Тидди Ман" в другой сказке выглядит как дух болот-фенов, который управляет водами и туманами и поднимает из болот моровую язву. Его немало уважали, потому что он мог быть опасен, если его разозлить. Таинственно выглядит он в этом описании:
Он жил глубоко в зеленых окнах на болоте и выходил из них по вечерам, когда поднимается туман. Тогда, в сумерках, он выходил, ковыляя, похожий на старичка с длинными белыми волосами и длинной белой бородой, спутанной и косматой, и в длинной серой одежде, такой, что в сумерках его было нелегко углядеть; но его слышали – он свистел, как ветер, и смеялся, как чибис. Он был не злой, как прочие, но с характером, и бывало, что он помогал людям. В сырые времена, когда вода подступала к самому порогу, вся деревня выходила и, дрожа в темноте, призывала:
| Tiddy Mun wi'out a name, Tha watters thruff! |
Тидди Ман1 без имени, Вода прорвалась! |
Так они призывали, пока не слышали крик чибиса над болотом, а тогда шли домой. На следующее утро вода спадала.
История рассказывает, что осушение Фенов так разозлило Тидди Мана, что он принялся наводить хворь на детей и на скотину, пока его не умиротворили очистительной жертвой и молитвами {[MCB_LOTC], pp. 150-1 (адапт.)}. В другой похожей истории, "Доля незнакомца", Тидди Маны называются Ярткинами [Yarthkin – "земляник"]. Вероятно, они были малыми dei loci.
Сомнительно, чтобы какие-нибудь норвежские боги, завезенные саксами и данами, сохранились в виде эльфов. Великаны Вад и Вендаль – норвежского происхождения, и если прозвище Грим может быть отнесено к Одину, то это, по всей видимости, именно он опустился до Церковного Грима; воспоминания о нем, может быть, сохранились также в образе эльфов в капюшонах, в "Старом Карле Худе – не к добру, а к худу" [hood – "капюшон"], и, возможно, в образе Робина Гуда [Robin Hood], в котором некоторые видят лесного духа, что, правда, маловероятно. Вообще Один стал скорее чертом, чем эльфом, и в этой роли он возглавляет Дикую Охоту – Тихую Свору [Wisht Hounds], Дьявольских Собак Данди [Devil's Dandy Dogs], и т.п. Но граница между чертями и эльфами в поздних поверьях трудноразличима.
Ранние кельтские боги и богини представлены среди эльфов шире. Моргана ле Фей, как повсеместно принято считать, происходит от Морриган, богини войны. Имя Айньи, королевы эльфов Тирона – форма имени Ану, ставшей Ласковой Энни в Шотландском Пограничье и Черной Эннис в Лейстершире. Королева Маэв, героиня Похищения Быка из Куальнге, была, вероятно, героической ипостасью шекспировской королевы Маб.
Малые духи, которыми пугали детей еще совсем недавно – вероятно, творения заботливых мамаш и нянек, изобретавших их, чтобы уберечь детей от опасностей. Одно из таких созданий – Дженни Зеленые Зубы, которая сидела в стоячих прудах, заросших тиной. Жеребячий Пикси [Colt Pixy] – дух садов, охранявший яблони, и Ленивый Лоуренс, наказывавший яблочных воришек желудочными коликами, служил той же цели.
В Германии известны духи, охраняющие пшеничные поля; единственный след таких поверий, найденный мною в Британии – сказка, которую в 1959-ом году рассказала мне Дженни Робертсон, народная певица, происходящая из кочевников Абердиншира. Ей рассказала это ее бабушка, как происшедшее с ней самой. В возрасте пятнадцати лет бабушка миссис Робертсон, как и другие члены ее семьи, имела собственного пони. Пони ее был красавчик, она очень гордилась им и тщательно ухаживала за ним. В тот год урожай выдался скудный, и фермеры не желали расставаться со своим зерном даже за деньги. Девушка решилась, что ее пони голодать не будет, даже если ей придется воровать. Однажды ночью семья остановилась неподалеку от богатого поля, уставленного снопами, готовыми к уборке. Ночью, когда весь табор уснул, девушка выбралась и пошла в поле. Светила полная луна, и видно было, как днем. Девушка подошла к снопу, но тут что-то шевельнулось за ее спиной. Бабушка миссис Робертсон обернулась и увидела маленькую-маленькую женщину, ростом с годовалого ребенка, одетую в белый шелк, усыпанный сверкающими драгоценными камнями. Малютка, словно не замечая ее, вспрыгнула на один из снопов и стала прыгать со скирды на скирду. Девушка отпрянула. Хотя ее конь голодал, она не могла украсть зерна с того поля. Шаг за шагом она попятилась оттуда, а маленькая женщина все прыгала за ней со снопа на сноп. Так ей и пришлось вернуться с пустыми руками.
Дженни Робертсон уверяла, что ее бабушка ручалась за подлинность этой истории; а была она женщиной рассудительной и правдивой.
Количество подобных рассказов не сравнимо с количеством рассказов об эльфах как о призраках, и все же их нельзя было бы оставить вне поля нашего внимания.