XXI

Серые строения нависали над ней. Они также время от времени весьма неприятно шевелились и покачивались.

Что это за строения? Зачем они тут? Что они ей напоминают?

Чертовски трудно бывает понять, для чего предназначены те или иные вещи, если тебя вдруг забросило в другой мир, с другой культурой, совершенно другими представлениями о том, что в этой жизни само собой разумеется, а что нет, и вдобавок с невероятно унылой и бессмысленной архитектурой.

Небо над башнями было холодное, черное и недоброе. Звезды, которые на таком расстоянии от солнца должны были бы усыпать его бриллиантовыми блестками, расплывались и тускнели, заслоняемые толстым и огромным защитным куполом. Плексиглас или что-то в этом роде. Что-то тяжкое и унылое, в любом случае.

Тришия поставила пленку перематываться на начало.

Она смутно ощущала, что где-то что-то не так.

То есть, на самом деле, вокруг был миллион с лишним неправильных вещей. Но где-то было еще одно что-то, которое не давала ей покоя, и ей никак не удавалось понять, что же это такое.

Тришия вздохнула и подавила зевок.

Дожидаясь, пока перемотается пленка, она сгребла пластиковые стаканчики из-под кофе, скопившиеся на монтажном столе, и сбросила их в мусорное ведро.

Тришия сидела в маленькой монтажной студии в Сохо. На дверях комнатки висело несколько табличек "Не входить" и "Не беспокоить", а мини-АТС блокировала все входящие звонки. По задумке это должно было защищать эксклюзивность ее материала, теперь же эти предосторожности берегли ее нервы.

Надо бы просмотреть всю пленку с начала до конца. Если, конечно, хватит сил. Впрочем, местами можно и перемотать.

Времени было около четырех пополудни, понедельник, и Тришия начинала чувствовать себя немножко скверно. Пытаясь понять, что именно заставляет ее чувствовать себя немножко скверно, Тришия терялась от богатства выбора.

В первую очередь, она еще не отошла от ночного перелета из Нью-Йорка. Шестьсот веселый рейс. Никогда не проходит бесследно.

Потом – инопланетяне, приземлившиеся на ее газоне, и полет с ними на Руперт. Тришия не налетала еще достаточно этим рейсом, чтобы сказать со знанием дела, что он никогда не проходит бесследно, но не удивилась бы, если те, кто налетал этим рейсом достаточно, поносили бы его последними словами. В журналах постоянно печатают списки причин стресса. Пятьдесят баллов – страх потерять работу. Семьдесят пять баллов – развод, смена прически и тому подобное. Встреча с инопланетянами на собственном газоне и полет на планету Руперт в этих списках до сих пор не фигурировали, но Тришия была уверена, что этот пункт получил бы не один десяток баллов.

И, в общем, не то, чтобы само путешествие было особо нервозным. Само путешествие, на самом деле, было в высшей степени скучным. Уж не более нервозное, чем перелет через Атлантику накануне, да и по времени примерно столько же – семь часов с небольшим.

Вот это, кстати, интересно: полет к самому краю Солнечной системы занял столько же времени, сколько перелет из Нью-Йорка в Лондон. Должно быть, у них есть какой-нибудь фантастический двигатель неизвестного на земле рода. Тришия расспросила об этом членов экипажа, и те согласились с ней, что это очень мощный двигатель.

– Какой же он системы? – спросила Тришия восхищенно. В начале путешествия ее еще все восхищало.

Сейчас Тришия нашла это место на пленке и включила просмотр. Гребулоны – так они называли себя – вежливо показывают ей, какие кнопки они нажали, чтобы корабль полетел.

– Замечательно, но на каком принципе работает ваш двигатель? – услышала Тришия свой голос за кадром.

– В смысле, это искривитель пространства или что-нибудь в этом роде? – переспросили они.

– Ну, да. Какой у него принцип? – повторила Тришия.

– Наверно, как раз такой. Или какой-нибудь другой, – ответили они.

– Как например?

– Например, искривитель пространства. Или фотонный двигатель. Что-нибудь такое. Надо спросить у бортмеханика.

– А кто из вас бортмеханик?

– Это нам неизвестно. Мы потеряли память. Все.

– А, да... – вспомнила Тришия с огорчением. – Вы говорили. А как так случилось, что вы... ну, потеряли память?

– Это нам неизвестно... – терпеливо объяснили пришельцы.

– ...Потому что вы потеряли память, – закончила за них Тришия мрачно.

– Хотите посмотреть телевидение? Лететь еще долго. Мы смотрим телевидение. Нам это нравится.

Весь этот бред был запечатлен на пленке и смотрелся ужасно. Прежде всего, картинка вышла отвратительная. Почему, Тришия точно не знала. Теперь она начинала думать, что зрение гребулонов воспринимает несколько другой диапазон частот, и на корабле было полно ультрафиолета, мешавшего видеокамере. Вдобавок картинка то и дело рябила, шла волнами и покрывалась снегом. в этом, наверно, был виноват искривитель пространства, о котором никто так и не смог ничего рассказать.

Таким образом, что мы, в сущности, имеем на пленке, спрашивала себя Тришия? Несколько тощих и бледных людей сидят и смотрят на телевизоры, показывающие разные программы. Тришия прислонила камеру к маленькому узкому иллюминаторчику возле своего кресла и отсняла изумительные звезды, расплывающиеся в полоски. Она знала, что это настоящие звезды, но подделать такой кадр можно за три-четыре минуты.

В конце концов она решила поберечь драгоценную пленку на сам Руперт и села вместе с пришельцами смотреть телевизор. Она даже поспала немного.

Так что частично скверное чувство происходило от ощущения, что она совершила полет в инопланетном космическом корабле неизвестной конструкции, но большую часть времени провела в полудреме перед повторами прошлогоднего "M*A*S*H" и "Кейни и Лэйси". А что еще оставалось делать? Тришия, разумеется, сделала несколько фотографий, которые все без исключения вернулись из лаборатории нечеткими и недо- или передержанными.

А частично скверное чувство происходило от приземления на Руперт. Посадка, по крайней мере, оказалась драматическим зрелищем. Корабль проносился над мрачными ландшафтами – пейзажами, удаленными от тепла и света животворного солнца так безнадежно, что они казались картой психологических травм в душе брошенного ребенка.

Огни, сверкнувшие в отмороженной черноте, повели звездолет в устье огромной пещеры, которое, казалось, раскрылось навстречу маленькому кораблику.

К сожалению, из-за наклона звездолета и толщины обшивки, в которой был проделан маленький иллюминатор, навести видеокамеру на планету практически не удалось. Тришия промотала это место.

Теперь камера была направлена прямо на солнце.

Обычно съемка против солнца губит кадр и портит видеокамеру, но на расстоянии трети с чем-то миллиардов миль от солнца это совершенно безвредно. Строго говоря, это вообще не ощущается. В кадре получается маленькая светящаяся точка, которая может обозначать все, что угодно. Так, еще одна звезда из бессчетного множества звезд.

Тришия промотала вперед.

Ну вот, наконец-то хоть что-то обнадеживающее. Они вышли из корабля в огромное сумрачное здание, похожее на ангар. Тут инопланетная техника была явно на головокружительной высоте. Огромные серые строения под плексигласовым куполом. Те самые строения, на которые она смотрела в конце пленки. Она поснимала их еще спустя несколько часов перед тем, как подняться на борт космического корабля и покинуть Руперт, направляясь домой. Что же они напоминают ей, эти строения?

Ну, прежде всего они напоминали ей декорации какого-нибудь малобюджетного фантастического фильма двадцатилетней давности. Конечно, эти штуки были гораздо больше размером, но на видео они выглядели исключительно грубо и неубедительно. Помимо отвратительного качества картинки, Тришии приходилось на каждом шагу бороться с гравитацией, которая здесь была заметно ниже, чем на Земле, и камера то и дело нет-нет, да и прыгала у нее в руках самым непрофессиональным образом. Из-за этого разглядеть строения в подробностях не представлялось возможным.

Ну, и вот оно: Начальник выходит поприветствовать ее. Он улыбается и протягивает руку.

Его все так и называли – Начальник.

Ни у кого из гребулонов не было имен – главным образом потому, что они не могли их себе придумать. Тришия обнаружила, что некоторые из них называли себя по именам героев телепередач, которые они принимали с Земли; но сколько бы они ни старались называть друг друга Вейнами, Бобби и Чаками, что-то смутное, таящееся глубоко в недрах коллективного бессознательного, принесенного ими с далеких звезд, с их неведомой родины, должно быть, подсказывало им, что это не совсем то, и что ничего из этого не выйдет.

Начальник мало отличался от своих коллег. Разве что, может быть, был не такой худощавый. Он сказал, что он в восторге от ее программ на телевидении, что он ее самый горячий поклонник, описал, как он рад, что ей удалось выбраться и навестить их на Руперте, и как все здесь ждали ее прибытия; выразил надежду, что полет был не утомительным, и т.д. и т.п. Ничего такого, что можно было бы ожидать от посланца далеких звезд.

Увы! На видео он выглядел точь-в-точь, как загримированный и засунутый в костюм студент на фоне декораций, к которым ему посоветовали не прислоняться.

Тришия сидела и глядела на экран, опершись лицом на ладони, и очумело мотала головой.

Кошмар.

И мало этого кошмара – Тришия знала, что будет дальше. Сейчас Начальник спросит, не проголодалась ли она и не хочет ли перекусить с дороги. За ужином они смогут обсудить стоящие перед ними задачи.

Тришия вспомнила, что она подумала тогда.

Инопланетянская еда! Как она с ней справится? Придется ли действительно ее есть? Удастся ли ей раздобыть что-нибудь вроде салфетки, чтобы сплевывать в нее то, что никак не полезет в рот? Не будет ли проблем с различиями в обмене веществ? Инопланетные бактерии? Иммунная система?

На столе лежали гамбургеры.

И не просто гамбургеры, а гамбургеры, совершенно очевидно и неоспоримо купленные в "Макдональдсе" и разогретые в микроволновке. Выдавал их не внешний вид и даже не запах. Выдавали их пластиковые коробочки-упаковки, исписанные словами "Макдональдс" и "Я полюбляю это".

– Кушайте на здоровье! – пригласил Начальник. – Рады были постараться для дорогого гостя!

Ужин был накрыт в каюте Начальника. Тришия оглядела каюту в изумлении, граничащем с ужасом, но все же засняла все, что увидела, на пленку.

В кабинете стояла водяная кровать. Стереосистема. И такая длинная штука, которую теперь много где ставят на стол – стеклянный сосуд, подсвеченный лампой, в котором плавают вверх и вниз большие и маленькие шарики спермоподобной дряни. Стены были обиты бархатом.

Начальник присел на черный кожаный пуф и закинул в рот мятную конфетку.

Тришии вдруг стало очень-очень страшно. Ни один человек – насколько ей было известно – еще не попадал на такое расстояние от Земли и не оказывался один на один с инопланетянином, присевшим на черный кожаный пуф и закинувшим в рот мятную конфетку.

Тришия не хотела сделать неверный шаг. Не хотела спугнуть его. Но она должна была понять.

– Как вы... Откуда у вас... все это? – спросила она, обводя комнату дрогнувшей рукой.

– Обстановочка? – переспросил Начальник. – Нравится? Стильно, не правда ли. Мы, гребулоны, ценим стиль. Все эти стильные вещи мы покупаем. Заказываем по почте.

Тришия медленно и торжественно кивнула:

– По почте, – повторила она.

Начальник хохотнул характерным ободряющим бархатистым хохотком цвета горького шоколада.

– Вы, должно быть, подумали, что все это доставляют прямо сюда? Ну, что вы. Ха-ха. Мы забронировали почтовый ящик в одном из отделений почты в Нью-Гемпшире и регулярно наведываемся туда забрать почту. Ха-ха! – Начальник откинулся в пуфе, протянул руку за бледной недожаренной чипсиной, откусил ее кончик, и загадочная улыбка заиграла на его губах.

Тришия почувствовала, как ее мозг начинает закипать. Камеру она не выключала.

– А как вы... ну... как вы оплачиваете все эти ваши чудесные приобретения?

Начальник хохотнул еще раз:

– "Американ Экспресс", – ответил он и пожал плечами.

Тришия снова медленно и торжественно кивнула. Ей было прекрасно известно, что "Американ Экспресс" выдаст кредитку на эксклюзивных условиях абсолютно кому угодно.

– Ну, а это? – спросила она, принимая у него гамбургер.

– Ничего особенного, – ответил Начальник. – Стоим в очереди.

Ну, да, действительно, подумала Тришия, чувствуя, как мерзкие холодные мурашки ползут по спине. Как же иначе.

Она снова стукнула по кнопке ускоренной перемотки. Здесь вообще нет ничего интересного. Все это – сплошное кошмарное безумие. Любая подделка выглядела бы убедительнее.

И еще одна жуткая мысль начала закрадываться в ее голову, пока Тришия смотрела эту безнадежно провальную запись. И Тришия постепенно с ужасом осознала, что это, должно быть, и есть ответ на все вопросы.

Наверно, она просто...

Тришия помотала головой и попыталась взять себя в руки.

Ночной перелет на восток... Снотворное, которое она приняла, чтобы его пережить. Водка, которую она пила, чтобы снотворное подействовало.

Что-нибудь еще? Пожалуйста. Семнадцать лет навязчивой идеи, что шикарный незнакомец с двумя головами, одна из которых была замаскирована под клетку с попугаем, хотел увести ее с вечеринки, но, не утерпев, улетел на другую планету в своей летающей тарелке. У этой идеи вдруг оказалось много не радующих ракурсов, которые никогда не приходили ей в голову. Ни разу. За семнадцать лет.

Тришия закусила кулак.

Кто же может ей помочь?

Эрик Бартлетт стал болтать про инопланетный космический корабль, приземлявшийся на ее газоне. А еще раньше? Нью-Йорк – там пришлось понервничать, и там было очень жарко и душно. Ослепительные надежды и горькое разочарование. И еще эта астрология...

Должно быть, у нее случился нервный срыв.

Вот и все. На почве переутомления и нервного срыва у нее начались галлюцинации – сразу по возвращении домой. Все это ей привиделось. Инопланетяне, лишившиеся своей памяти и своих судеб, заброшенные на самом отдаленном форпосте нашей солнечной системы и заполнящие свой культурный вакуум нашим культурным мусором. Ха-ха! Так природа сигнализирует о том, что пора как можно быстрее сдаться в какое-нибудь дорогостоящее лечебное заведение.

Тришия просто больна. Очень больна. Она поглядела на количество стаканчиков из-под кофе и только сейчас заметила, как тяжело и учащенно она дышит.

В решении любой проблемы, сказала она себе, нужно прежде всего понять, что у тебя есть проблема. Тришия принялась успокаивать дыхание. Вовремя же она себя поймала! Тришия поняла, что она сейчас будет делать. Она будет делать шаг назад от края той психологической пропасти, на краю которой она оказалась. "Спокойно," – сказала она себе. – "Спокойно. Спокойно." Она откинулась в кресле и закрыла глаза.

Через некоторое время она уже дышала совершенно нормально и решила открыть глаза.

Так откуда же взялась эта кассета?

Пленка все еще крутилась.

Очень просто. Это подделка. Она подделала ее, и все дела.

Это точно сделала она, потому что по всей кассете ее голос задавал вопросы. Камера иногда уходила в конце кадра вниз, и тогда на экране появлялись ее ноги в ее туфлях. Она подделала запись и не помнит ничего о том, как делала это и зачем.

Глядя на идущий снегом и мигающий экран, Тришия почувствовала, как дыхание ее снова учащается.

Кажется, она и сейчас бредит.

Тришия еще раз помотала головой, чтобы отделаться от этого. Никаких воспоминаний о том, как она снимала эти очевиднейшие подделки. С другой стороны, у нее полно воспоминаний, которые очень, очень похожи на эти подделки. Тришия смотрела и смотрела, как зачарованная.

Тот, кого в ее воображении звали Начальником, задавал ей вопросы по астрологии, и она отвечала, точно и спокойно. Только она сама распознавала хорошо скрываемые нотки паники в своем голосе.

Начальник нажал кнопку, и малиновый бархат пополз в сторону, обнаружив за собой ряды плоских телеэкранов.

Каждый экран показывал калейдоскоп всевозможных картинок: несколько секунд шоу "Кто хочет стать миллионером", несколько секунд из детектива, несколько секунд съемок камеры слежения на каком-то складе, несколько секунд порнухи, несколько секунд новостей, несколько секунд воскресного киносеанса повторного фильма, несколько секунд комедии... Было видно, что Начальник очень гордится тем, что показывает; он помавал руками, как дирижер, не переставая при этом нести маловразумительную околесицу.

Взмах руки – и все экраны погасли, образовав один огромный дисплей компьютера со схемой орбит всех планет Солнечной системы, вычерченной на фоне звезд и созвездий. Схема была неподвижна.

– Мы владеем многими знаниями, – говорил Начальник, – Многими знаниями в вычислительной математике, в космологической тригонометрии, в трехмерном навигационном счислении. Многими знаниями. Обширными и глубокими. Только мы их потеряли. Это очень печально. Мы так ценили знание, и теперь его нет. Вращается где-то в космосе. И с ним наши имена, воспоминания о наших домах, лица наших любимых. Просим вас, – Начальник подвел ее к креслу возле компьютерного пульта. – Помогите нам своими знаниями. Пожалуйста.

Дальше, по всей очевидности, Тришия быстро установила видеокамеру на штатив, чтобы заснять весь кабинет. Затем она сама появилась в кадре и спокойно уселась перед гигантским дисплеем. Несколько минут она осваивалась с управлением, а затем начала ловко и умело притворяться, что имеет малейшее понятие о том, что делает.

Да это и было не так уж трудно.

Все-таки по образованию она была математик и астрофизик, а по профессии – телеведущий, и науку, подзабытую за последние годы, с лихвой компенсировали приобретенные за эти годы навыки блефа.

Компьютер, на котором она работала, неоспоримо свидетельствовал, что гребулоны – посланцы куда более продвинутой и развитой цивилизации, чем об этом позволяло судить их нынешнее плачевное состояние, и с его помощью в течение какого-то часа Тришия смогла состряпать грубую, но рабочую модель Солнечной системы.

Модель эта не была особенно точной, но выглядела неплохо. Планеты кружились по вполне приемлемым приближениям своих орбит, и наблюдать работу всей этой части механизма виртуальных космических часов можно было из любой точки системы – более или менее. Можно было посмотреть с Земли, можно было – с Марса. Можно было посмотреть с поверхности планеты Руперт. Тришии самой понравилось, но больше ей понравился компьютер, на котором она работала. На земном терминале программировать такую задачу пришлось бы год, не меньше.

Когда она заканчивала, Начальник стоял за ее спиной и внимательно смотрел. Он был очень обрадован и воодушевлен тем, что у нее получилось.

– Превосходно! – воскликнул он. – А теперь будьте так добры, покажите, как ваша система трактует информацию, заключенную вот в этой книге.

Он положил перед ней на стол книгу.

Это была книга "Вы и ваши планеты" Гейл Эндрюс.

Тришия снова остановила кассету.

Ей и вправду было куда как не по себе. Ощущение галлюцинаций и бреда ушло, но не оставило взамен себя ничего более понятного и ясного.

Тришия оттолкнула кресло от монтажного столика и задумалась, что же теперь делать. Много лет назад она бросила астрономию, потому что знала вне всякого сомнения, что встретила пришельца с другой планеты. На вечеринке. И знала, также вне всякого сомнения, что ее поднимут на смех, стоит ей кому-нибудь когда-нибудь об этом рассказать. Но как можно было изучать космос и никому никогда не рассказать о самом важном, что ей про него известно? Она сделала единственное, что оставалось. Она ушла.

Теперь она работает на телевидении, и с ней случилось в точности то же самое.

У нее есть запись – подлинная видеозапись самого удивительного события за всю историю... да, за всю историю всего: неизвестный форпост инопланетной цивилизации на самой далекой планете нашей Солнечной системы.

У нее есть материал.

Она сама была там.

Она видела все своими глазами.

Она, черт побери, засняла это все на видео!

Но стоит ей показать это хоть кому-нибудь, как ее поднимут на смех.

Как можно хоть что-нибудь из этого доказать? Об этом не стоит даже думать. Все случившееся выглядело кошмарно, под каким бы углом Тришия не старалась на него посмотреть.

У нее потемнело в глазах.

В сумочке нашлось несколько таблеток аспирина. Тришия вышла из малюсенькой монтажной мастерской в коридор к стойке с питьевой водой. Она проглотила таблетку и запила ее несколькими глотками воды.

В студии было очень тихо. Обычно тут крутится множество людей. По крайней мере, какие-то люди тут постоянно крутились. Тришия заглянула в дверь соседней монтажной, но и там никого не оказалось.

Кажется, она несколько переусердствовала, отваживая посетителей от своей монтажной. На двери висела табличка "Не беспокоить! Не входить ни под каким видом. Ни по какому вопросу. Я занята. Уходите."

Вернувшись в монтажную, Тришия заметила, что на телефоне мигает лампочка почтового ящика, и попыталась сообразить, давно ли она так мигает.

– Алло? – сказала Тришия телефонистке.

– О! Мисс МакМиллан! Как я рада, что вы позвонили. Вас все ищут. Ваша телекомпания все номера нам оборвала. Не могли бы вы им перезвонить?

– А почему вы их со мной не соединили? – спросила Тришия.

– Вы же просили ни с кем вас не соединять. Вы велели говорить, что вас вообще нет. Я уж не знала, что и делать. Я заходила вам передать, что они звонили, но...

– Неважно. Спасибо, – сказала Тришия, выругавшись про себя, и позвонила в офис.

– Тришия! Где тебя черти геморройные носят?

– Я в монтажной...

– Мне там сказали...

– Я знаю. Что случилось?

– Что случилось? Да ничего! Высадка инопланетян, а так ничего!

– Где? Какие?

– В Риджентс-Парк. Огромная серебряная хреновина. Какая-то девица с птицей на плече. Говорит по-английски, бросается камнями в зрителей и требует, чтобы кто-нибудь починил ее часы. Приезжай, короче.

Тришия смотрела на корабль.

Это был не гребулонский корабль. Не то, чтобы Тришия вдруг вообразила себя экспертом по внеземным средствам сообщения, но этот был легкий серебристо-белый красавец размером с крупную океанскую яхту, на которую он и походил больше всего. В сравнении с ним палубные надстройки полуразобранного корабля гребулонов выглядели, как башенные орудия линкора. Вот что напоминали ей те огромные серые сооружения. И что еще было в них странно – когда Тришия шла обратно садиться на маленький гребулонский челнок, сооружения стояли по-другому. Все это промелькнуло в голове у Тришии на бегу от такси к съемочной группе.

– Где девушка? – спросила она, перекрикивая шум от вертолетов и полицейские сирены.

– Вон там! – крикнул продюсер, а звукотехник тем временем бросился прикреплять к ее одежде радиомикрофон. – Она говорит, что ее мать и отец родились здесь в каком-то параллельном измерении, или что-то типа того, и что она привезла отцовские часы, и ей надо... Да откуда мне-то знать, чего ей надо? Займись делом. Спроси у нее, что она может сказать нам как пришелец из космоса.

– Спасибо, Тед, – пробормотала Тришия, проверила крепление микрофона, дала звукотехнику настройку уровня, сделала глубокий вдох, откинула челку со лба и вошла в свою роль профессионального репортера, везде в своей тарелке, готового ко всему.

Ну, или почти ко всему.

Взглядом она поискала девушку. Должно быть, вот это она – встрепанная, с диким взглядом. Девушка повернулась к ней. И замерла.

– Мама! – воскликнула она и принялась швырять в Тришию камень за камнем.