XVI

Артур не мог сказать точно, какую из пропаж он заметил первой. Увидев, что не хватает одной, он тут же подумал о другой и сразу понял, что они пропали обе, и что это приведет к чему-то безумно скверному, с чем будет безумно сложно разобраться, когда оно случится.

Рандом пропала. А вместе с ней – посылка.

Уходя утром, он оставил посылку на видном месте на полке. Это было испытание на доверие.

Артур знал, что одна из его родительских обязанностей – выказывать доверие своему ребенку. Он должен создать это доверие и сделать его краеугольным камнем отношений между ними с дочерью. Теперь у него зародилась пренеприятная мысль, что делать это было большой глупостью; но он это сделал, и пожалуйста – это оказалось большой глупостью. Век живи, век учись. Взялся за гуж...

... И век трясись.

Артур выбежал из дома. Смеркалось, и вдалеке надвигалась гроза. Рандом нигде не было. Артур спрашивал у всех встречных-поперечных, но никто ее не встречал. Артур начал спрашивать по второму кругу – никто не встретил ее за это время. Селяне расходились по домам ужинать. Вдоль околицы деревни бродил смерчик, подхватывая всякую мелкую дрянь и разбрасывая, на кого гог пошлет.

Артур нашел Старика Ухомора и задал ему тот же вопрос. Ухомор долго глядел на Артура молча, а потом показал в ту сторону, которой Артур инстинктивно избегал, и потому инстинктивно подозревал, что именно туда-то Рандом и подевалась.

Худшие опасения Артура подтвердились.

Она ушла туда, куда знала, что он не пойдет за ней.

Артур посмотрел на мрачное небо, по которому неслись рваные тучи, и невольно отметил, что четыре всадника Апокалипсиса не выглядели бы совсем уж неуместно, покажись они сейчас среди этих туч.

Обуреваемый самыми дурными предчувствиями, Артур зашагал по тропе, ведущей через лес в следующую долину. Когда первые тяжелые капли дождя начали шлепаться на землю, Артур попытался перейти на некое подобие бега.

Рандом выбралась на вершину холма и оглядела вторую долину. Подъем оказался длиннее и труднее, чем она ожидала. Рандом уже не была уверена, что проделать весь этот путь ночью была такая уж замечательная идея, но весь день папаша ошивался возле дома, изо всех сил внушая – ей или себе самому – что вовсе не охраняет посылку. Наконец, он отправился в кузницу к Штырню насчет ножей, и тут уж Рандом не упустила предоставившийся случай.

Ей было совершенно ясно, что открывать посылку дома или вообще в деревне никак нельзя. Папаша в любую минуту мог наткнуться на нее. Значит, надо уйти туда, куда он за ней не пойдет.

Конечно, можно было уже остановиться. Можно было надеяться, что так далеко он уж точно не зайдет в эту сторону. А если и зайдет, то вряд ли отыщет ее на этом лесистом холме. Тем более, что и дождь начинается, и стемнело совсем.

Всю дорогу досюда посылка жгла ей руки. Она была такая симпатичная, такая удобная, такая замечательная – квадратная крышка со стороной примерно в локоть и высотой в ладонь, обертка из бурого бумастика, перехваченная какой-то замечательной новой самозавязывающейся бечевкой. Встряхивая посылку, Рандом не слышала ни звука, но чувствовала внутри что-то восхитительно увесистое.

Но раз уж она зашла так далеко, то что-то есть, наверно, в том, чтобы не останавливаться тут, а забраться совсем уж в запретную зону – туда, где упал папашин звездолет. Рандом не очень хорошо понимала, что означает в данном контексте "нехорошее место", но расследование может оказаться интересным. Да, точно, она пойдет дальше, а посылку откроет, когда доберется до места.

И все-таки, как уже темно! Рандом не включала свой маленький фонарик, потому что не хотела, чтобы ее было видно издалека. Теперь, похоже, придется его включить, но сейчас это, пожалуй, уже можно – она ведь теперь по другую сторону холма, отделяющего одну долину от другой.

Рандом включила фонарик. Почти в ту же секунду огненная стрела молнии рассекла темную долину, в которую Рандом собиралась спускаться. Рандом сильно перепугалась. Темнота вокруг нее затряслась от раскатов могучего грома, пронесшихся по холмам, и Рандом вдруг показалась самой себе такой маленькой, вооруженной лишь иголочкой света, дрожащей в ее руках. Может быть все же стоит не ходить дальше и открыть посылку здесь? Или может быть вернуться и придти сюда, скажем, завтра? Нет, это была минутная слабость. Сегодня домой возврата нет. А может быть, и вообще домой возврата больше нет.

Она двинулась вниз по склону холма. Вот и дождь начался. Считанные секунды назад первые тяжелые капли стукнулись о землю, и вот уже ливень хлещет сплошными струями, и земля скользит и расползается под ногами.

По крайней мере, Рандом надеялась, что это просто ливень шумит в деревьях. Страшные ломаные тени от ее фонарика скакали и прыгали во все стороны.

Уже мокрая до нитки, дрожа крупной дрожью, Рандом бежала еще минут десять или пятнадцать, как вдруг постепенно стала замечать какой-то свет впереди. Сперва он был очень слабый, и Рандом временами решала, что он ей только привиделся. Она выключила фонарик, чтобы приглядеться. Да, впереди что-то светило, неярко и расплывчато. Рандом не могла определить, что это такое. Она включила фонарик и продолжила спускаться по холму навстречу этому свету, что бы он ни означал.

И лес вокруг был какой-то не такой. Рандом не могла сказать точно, что с ним не так, но деревья не выглядели, как нормальные здоровые деревья в ожидании благодатной весны. Деревья опасно нависали над ней, и вид у них был покореженный и больной. Не раз Рандом вздрагивала от того, что ветка, под которой она проходила, казалось ей, пытается схватить ее, но всякий раз это оказывалось лишь игрой скачущих и крадущихся теней от ее фонарика.

Вдруг что-то спрыгнуло с дерева прямо перед ней. Рандом отскочила в ужасе, обронив при этом и фонарик, и посылку. Она присела в оборонительную стойку, выставив перед собой руки, одна из которых сжимала специально заостренный камень, вынутый из кармана.

То, что спрыгнуло с дерева, двигалось. Упавший фонарик оказался направлен на него, и огромная уродливая тень надвигалась через лучик света прямо на нее. Рандом слышала сквозь гул ветра в ветвях тихие шаги по листве и время от времени треск сучка. Рандом подобралась к фонарику, схватила его с земли и направила прямо на крадущееся существо.

В эту секунду еще что-то спрыгнуло с дерева всего в нескольких шагах от Рандом. Держа в одной руке камень, изготовленный к броску, Рандом резко перевела фонарик в сторону второго.

Существа были совсем небольшого роста – лишь угол падения света сделал их тени такими большими и страшными. Существа же были просто даже маленькими. Нет, не просто маленькими – маленькими и пушистыми. Еще одно спрыгнуло с дерева прямо в луч света, и Рандом увидела его вполне отчетливо.

Существо приземлилось точно рассчитанным движением прямо на лапы и, как и те двое, что спрыгнули первыми, начало медленно, но верно приближаться к Рандом.

Рандом словно приросла к месту. Камень все еще был зажат в ее руке и готов к броску, но Рандом с каждой секундой яснее и яснее становилось, что бросать камень она изготовилась в белок. Или, по крайней мере, в существ, очень похожих на белок. Теплые мягкие пушистые зверушки шли к ней, и Рандом смущало не столько то, что они шли к ней, сколько то, как они это делали.

Она посветила фонариком на одну из белок в первом ряду. Белка сердито застрекотала. В лапках у нее был зажат мокрый обрывок какой-то розовой тряпочки. Рандом замахнулась своим камнем, но на белку это не произвело никакого впечатления. Шаг за шагом она приближалась к Рандом, зажав свою мокрую тряпочку в лапах.

Рандом попятилась. Она совсем растерялась. Если бы это были злобные клыкастые чудовища-убийцы, она давно уже показала бы им, на что способна. Но с белками, которые ведут себя вот так, она просто не знала, что делать.

Рандом попятилась еще. Одна из белок начала окружать ее справа. В лапах у нее была чашечка, будто бы от желудя. Третья пошла в лобовую атаку. Что она держит? Мокрую бумажку? Кажется, так.

Рандом попятилась еще на шаг, зацепилась ногой за корень и упала навзничь.

Тотчас же передняя белка метнулась вперед и вскочила на нее, пробежав по животу – холодная решимость в бусинках глаз и мокрая тряпочка в кулачках.

Рандом попыталась вскочить на ноги, но смогла лишь подпрыгнуть на вершок. Стремительное движение белки ввергло ее в панику, и эта паника передалась самой белке. Белка застыла, вцепившись коготками в кожу Рандом через мокрую рубашку. Затем медленно, сантиметр за сантимером, белка поднялась к лицу Рандом, остановилась и протянула ей свою тряпочку.

Необъяснимость происходящего и непроницаемые глазки-бусинки белки совершенно заворожили Рандом. Белка снова протянула ей тряпочку. Она совала и совала ее ей тряпочку, не переставая настойчиво стрекотать, пока наконец Рандом не протянула медленно руку, осторожно взяла тряпочку и отдернула руку. Белка глядела на нее, не сводя с нее своих черных блестящих глаз. Рандом понятия не имела, что теперь делать с этой тряпочкой. По лицу ее стекали струи воды и грязи, а белка сидела у нее на груди. Рандом подумала немного и вытерла тряпочкой глаза.

Белка торжествующе стрекотнула, выхватила тряпочку из пальцев Рандом, спрыгнула с нее в окружающую черноту ночи, взлетела обратно на дерево, нырнула в дупло, села в кресло, откинулась и закурила сигарету.

Рандом же тем временем пыталась отогнать белку с шапочкой желудя и белку с бумажкой. Сидя на мокрой земле, она пятилась и пятилась от них.

– Пошли вон! – кричала она им. – Пошли отсюда!

Белки испуганно отпрянули, а потом снова пошли в наступление со своими дарами наперевес. Рандом замахнулась на них камнем:

– А ну! – взвизгнула она.

От ее крика белки на мгновение замерли. Затем одна из них прыгнула к Рандом на колени, бросила в нее шапочкой желудя и ускакала во тьму. Другая постояла нерешительно секунду-другую, положила свою бумажку перед собой и тоже исчезла во мраке.

Рандом снова осталась одна. Ее колотило от испуга и растерянности. Пошатываясь, она поднялась на ноги, подняла свой камень и посылку. Потом сделала шаг и подняла бумажку. Бумажка была такая размокшая, что разобрать, что на ней когда-то было написано, почти не удавалось. Похоже, это был обрывок рекламного журнала из тех, что разносят в полете стюардессы.

Пока Рандом стояла и пыталась понять, что же все это могло значить, на поляну, где она стояла, вышел человек, навел на нее страшенный пистолет и выстрелил.

Артур безнадежно ковылял поверху склона холма в двух-трех милях отсюда.

На пятой минуте погони он остановился, вернулся домой и вооружился фонарем. Не электрическим: единственный электрический фонарик на этой планете взяла с собой Рандом. Это было неуклюжее подобие фонаря-"молнии" – железная крынка из кузницы Штырня с продырявленными стенками, склянкой с горючим рыбим жиром на дне и пучком сухой травы вместо фитиля, обернутая в сушеный пузырь Совершенно Нормальной Зверюги.

Эта лампа теперь полностью прогорела.

Артур повертел фонарь, понаклонял его так и сяк, потряс – но сделать так, чтобы фонарь вдруг засветил снова ясным пламенем, было явно не в его силах. Но Артур должен был по крайней мере попробовать. Вздохнув, Артур швырнул фонарь в темноту.

Что же делать? Все бесполезно. Уже мокрый, как цуцик, с трудом передвигая неподъемные от налипшей грязи ноги, теперь он еще и слеп, как крот, в непроницаемой темноте.

На мгновение Артура ослепила вспышка ярчайшего света, и он снова очутился в непроницаемой темноте.

Но вспышка молнии по крайней мере означала, что он уже близок к вершине холма. Перевалив через нее, он... впрочем, он не знал точно, что он будет делать тогда. С этим придется разбираться на месте.

Артур заковылял вперед и вверх.

Несколькими минутами позже он понял, что стоит, тяжело дыша, на самой вершине. Вдалеке перед ним виднелся какой-то мутный свет. Артер понятия не имел, что это такое, да и не очень-то хотел поиметь. Но это была единственная цель, к которой можно было идти, и в отчаянии Артур начал, спотыкаясь, опасливо пробираться в ту сторону.

Смертоносная вспышка энергии пронеслась прямо сквозь Рандом, а через пару мгновений за ней последовал и стрелявший. На Рандом он не обратил никакого внимания. Он стрелял в кого-то, стоявшего за ее спиной, и когда Рандом обернулась посмотреть, он уже присел над упавшим и чистил его карманы.

Картина застыла и через мгновение пропала, а на ее месте появились огромные красные губы, сверкающие шикарнейшим влажным блеском. Из ниоткуда выплыла гигантская голубая зубная щетка и принялась чистить, взбивая облака пены, зубы, висящие прямо в воздухе на мерцающем экране струй дождя.

Рандом не сразу поняла, что это такое.

Это была реклама. Человек, стрелявший в нее, был из голографильма, что показывали пассажирам в полете. Должно быть, она совсем рядом с местом крушения звездолета. Какие-то его системы явно оказались более аварийно-устойчивыми, чем другие.

Последние полкилометра похода дались особенно тяжело. Помимо холода, дождя и ночной тьмы, Рандом теперь нужно было сражаться еще и с агонизирующими обломками корабельной развлекательной установки. Звездолеты, вездеходы и вертокрылы сталкивались и взрывались вокруг нее непрерывно, озаряя вспышками мрак; подозрительные личности в неудобных шляпах похищали сквозь нее таинственные препараты; а на опушке по левую руку от нее симфонический оркестр и хор заслуженных артистов халлаполитанской государственной оперы исполнял финал четвертого акта "Блямбеллямума из Вуунда" композитора Рызгара – марш солдат-кантианистов Звездной Стражи.

Наконец Рандом встала на краю страшного оплавленного кратера. На дне его до сих пор жарко отсвечивала багровым масса, которая при других обстоятельствах напоминала бы огромный ком жевательной резинки – останки могучего звездолета.

Рандом постояла какое-то время, глядя вниз, а потом начала обходить вокруг кратера. Что она тут делает и чего ищет, она не могла сказать точно, но продoлжала шагать куда-то, держа жуткий кратер по левую руку от себя.

Дождь стихал, но не перестал совсем. Рандом не знала, что там, в посылке – может быть, что-то хрупкое или боящееся сырости – поэтому она хотела открыть ее в каком-нибудь местечке посуше. Рандом только надеялась, что содержимое посылки не повредилось от удара об землю.

Поводив фонариком между близстоящими деревьями – тощими и по большей части обгорелыми и переломанными – невдалеке Рандом различила контуры большого камня, под которым могло найтись сухое местечко. Рандом направилась в ту сторону. Вокруг все было покрыто мусором и обломками, разлетевшимися от падения звездолета перед его финальным взрывом.

Отойдя метров двести или триста от края кратера, Рандом наткнулась на кучу обрывков чего-то мягкого и розового, грязного и сочащегося водой. Рандом решила – и не ошиблась – что это остатки той самой спасательной капсулы, которая спасла жизнь ее отцу. Рандом нагнулась посмотреть на розовую пену, и тут заметила рядом с капсулой в грязи что-то необычное.

Рандом подняла штуковину. Это было какой-то приборчик размером с книжку. В ответ на прикосновение Рандом на поверхности прибора слабо засветились крупные и симпатичные буквы. Написано было: "БЕЗ ПАНИКИ". Рандом поняла, что это такое. Это был отцовский экземпляр "Путеводителя вольного путешественника по Галактике".

Рандом немедленно полегчало на душе. Она подняла голову к рокочущему небу, и, стоя так, некоторое время пила дождевую воду, текущую по лицу.

Затем она тряхнула головой и поспешила к скале. Забравшись на скалу, она почти тотчас же нашла замечательную вещь – пещеру. Посветив фонариком внутрь, Рандом сочла пещеру сухой и безопасной, и, осторожно нащупывая путь, вошла внутрь. Пещера оказалась довольно просторной, но неглубокой. Вздохнув с облегчением, Рандом устало опустилась на удобный камень, поставила посылку перед собой – и немедленно принялась вскрывать ее.