VI

Форд Префект приземлился уже в беге. Только земля оказалась сантиметров на десять ниже, чем он рассчитывал, выпрыгивая из вентиляционной шахты, поэтому Форд промахнулся ногой мимо земли, начал бежать раньше, чем следовало, споткнулся и растянул связку. Зараза! Дальше по коридору Форд побежал, прихрамывая.

Сигнализация по всему зданию уже заводила свою победную песнь. Форд нырнул за стеллажи с папками, огляделся удостовериться, что все чисто, и принялся быстро и ловко выуживать из своего рюкзачка все, что обыкновенно пригождалось в таком положении.

Нога его в любом положении теперь болела необыкновенно.

Не только пол оказался на десять сантиметров ниже выхода вентиляционной шахты, чем Форд рассчитывал. Вся планета оказалась не той, на которую рассчитывал Форд, но доконали его именно те десять сантиметров. Здание редакции "Путеводителя вольного путешественника по Галактике" довольно часто переезжало в самые короткие сроки – по причине климата, враждебности туземного населения, счетов за электричество или налогов – но всегда восстанавливалось в точности таким же, как было, чуть ли не на молекулярном уровне. Для многих служащих "Путеводителя" их рабочее место было тем единственным, что оставалось неизменным в их бушующем внутреннем мире.

Но что-то тут было не так.

И это само по себе неудивительно, рассуждал Форд, вынимая из рюкзачка метательное полотенце малого калибра. Практически все в его жизни было в той или иной степени как-нибудь не так. Но тут что-то было не так не так, как он привык. А как именно, Форд пока не мог понять.

Форд достал свой любимый хрендикатор 7 на 12. Сигнализации завывали точно так же, как всегда. Эту музыку Форд знал наизусть и мог даже подпевать ей. Тут все было, как должно быть. Планета снаружи оказалась незнакомой – Форду не приходилось прежде бывать на Секвопилии Херши, и она ему понравилась. Было в ней что-то от праздника, который всегда с тобой.

Форд вынул из рюкзачка игрушечный лук со стрелами, купленный в лавочке "все за доллар".

Форд узнал, что праздничная атмосфера на Секвопилии Херши вызвана ежегодным фестивалем в честь Озарения св. Антвельма. Св. Антвельм, при жизни могучий и популярный в народе король, испытал однажды могучее и популярное озарение. Короля Антвельма озарило однажды, что, при прочих равных, то, чего все хотят – это веселиться и радоваться друг другу настолько, насколько это возможно в имеющейся ситуации. Перед смертью он завещал все свое состояние на ежегодный фестиваль в память об этом важном озарении, с множеством вкусной еды, танцев и самых глупых игр навроде хали-хало. Озарение короля Антвельма оказалось таким замечательным, что его немедленно произвели в святые. Больше того – все те, кого возвели в ранг святых за то, что их, к примеру, побили камнями в конце их плачевной жизни, проведенной кверх ногами в бочке навоза, были тогда же разжалованы и признаны социально опасными дезадаптантами.

Знакомое здание редакции "Путеводителя вольного путешественника" в форме буквы "Н" возвышалось на окраине города, и Форд Префект проник в него привычным путем. Он всегда заходил в редакцию через вентиляционную шахту, а не через главный вестибюль, потому что главный вестибюль сторожили роботы, запрограммированные требовать у всех входящих сотрудников отчеты о командировочных расходах. Отчеты о командировочных расходах Форда Префекта обыкновенно славились своей сложностью и запутанностью, и он быстро нашел, что вестибюльные роботы не оснащены интеллектом, достаточным для понимания тех аргументов, которые он перед ними разворачивал. Поэтому он предпочитал другой путь.

При появлении Форда этим путем почти по всему зданию поднималась тревога – но только не в бухгалтерии редакции, отчего Форд и предпочитал именно этот путь.

Присев за стеллаж, Форд облизал присоску игрушечной стрелы и натянул тетиву.

Через полминуты робот-охранник размером с небольшую дыню пролетел по коридору на высоте в примерно метр, непрерывно сканируя окружающее пространство в поисках чего-нибудь подозрительного.

Безошибочно рассчитав время, Форд выпустил стрелу поперек коридора. Стрела просвистела и присосалась, покачиваясь, к противоположной стене. Все сенсоры робота немедленно сосредоточились на ней; робот повернулся на девяносто градусов к стреле, стремительно анализируя, что это такое и какого черта оно тут делает.

Это дало Форду одну бесценную секунду, за которую он, пока робот смотрел в другую сторону, метнул полотенце и накрыл робота им.

Ошеломленный шквалом сигналов от датчиков, которыми был набит, робот не мог выбраться из-под полотенца и лишь подпрыгивал под ним вверх-вниз, не понимая, что с ним случилось.

Форд подтянул его к себе и прижал к полу. Робот лишь жалобно попискивал. Одним отточенным движением Форд сунул под полотенце руку со своим любимым хрендикатором 7 на 12 и откинул маленькую пластмассовую панель на макушке робота, добравшись до его логических цепей.

Логика же, надо здесь заметить – штука замечательная, но эволюция обнаружила в ней некоторые недостатки.

Любого, кто рассуждает логически, может одурачить любой, кто рассуждает как минимум столь же логически. Самый простой способ одурачить абсолютно логичного робота – это подавать ему один и тот же сигнал раз за разом без конца, пока робот не зациклится. Этот факт блестяще продемонстрировал знаменитый Эксперимент с Селедкой Под Шубой, поставленный не одну тысячу лет назад в МИМиПИССР – Максимегалонском Институте Медленного и Печального Изучения Само Собой Разумеющегося.

Робота запрограммировали на любовь к селедке под шубой. Это, кстати, было самой трудоемкой частью эксперимента. Как только робота запрограммировали на любовь к селедке под шубой, перед ним поставили салатницу с селедкой под шубой. Увидев ее, робот немедленно думал "О! Селедочка! Я люблю селедочку!", наклонялся, сгружал содержимое салатницы в свой накопитель и выпрямлялся снова.

К несчастью для робота, он был сконструирован таким образом, что стоило ему выпрямиться, как содержимое его накопителя вываливалось на пол прямо перед роботом. Увидев это, робот немедленно думал "О! Селедочка! Я люблю селедочку!" – и процедура повторялась снова и снова. Единственное, что не давало селедке под шубой сойти с ума от скуки и уползти куда-нибудь в поисках лучшего времяпрепровождения – это то, что смесь из кусочков мертвой рыбы, корнеплодов и овощей, перемешанных с майонезом, обращала на то, что с ней происходит, значительно меньше внимания, чем сам робот.

Так специалисты института открыли силу, стоящую за всеми переменами, революциями и пертурбациями в жизни, а именно – селедку под шубой. Они обнародовали свое открытие в статье, которую завистники немедленно объявили идиотской. Ученые перепроверили расчеты и поняли, что то, что они открыли на самом деле – это скука, а селедка под шубой – лишь материальное ее выражение.

В порыве вдохновения ученые расчислили такие эмоции, как раздражение, расстройство, злость и ненависть. Следующий важный прорыв произошел, когда ученые решили отказаться от селедки под шубой. Тогда им открылся совершенно новый спектр эмоций – облегчение, радость, восторг, интерес к жизни, удовольствие и в конце концов высокое устремление к счастью.

Это действительно было очень важное открытие. Тонны сложнейшего программного кода, управлявшие поведением робота во всех возможных ситуациях теперь можно было заменить очень простыми регуляторами. Все, что нужно роботу – это способность к скуке и способность к счастью, а также несложные условия, определяющие для робота эти два состояния. Все остальное у робота получится само собой.

Робот, которого держал под полотенцем Форд, в данный момент не был особенно счастливым роботом. Для счастья этому роботу нужно было двигаться. Для счастья ему необходимо было видеть. Особенно счастлив он бывал, когда видел что-нибудь движущееся, в особенности если оно двигалось каким-нибудь не положенным образом, потому что тогда он с превеликой радостью мог сообщить об этом, куда следует.

Но этот недостаток Форд сейчас исправит.

Форд присел на корточки, зажав робота в коленях, и склонился над ним. Полотенце накрывало все датчики робота; Форд же тем временем добрался до его логических цепей. Робот протестующе дергался, но вырваться не мог. Отверткой Форд выковырял из гнезда маленькую микросхемку, и робот тотчас же утих и замер, лишившись сознания.

Микросхема, которую выковырял Форд, содержала инструкции, определяющие условия состояния радости для робота. Если сигнал с первой ножки микросхемы приходил на последнюю – робот испытывал счастье. Приходит или не приходит сигнал – определяло строение микросхемы.

Форд выдернул из полотенца короткую проволочку. Один ее конец он вставил в гнездо для первой ножки вынутой им только что микросхемы в левом верхнем углу, а второй – в гнездо последней ножки, то есть, в правом нижнем углу.

Ничего другого не требовалось. Теперь робот был счастлив постоянно, что бы ни происходило с ним.

Форд быстро выпрямился и сдернул с робота полотенце. Робот свечой восторженно взмыл в воздух.

Тут он обернулся и увидел Форда.

– Мистер Префект! Как я счастлив вас видеть!

– Привет-привет, старичок, – ответил Форд.

Робот быстро сообщил в диспетчерскую, что все к лучшему в этом лучшем из возможных миров, сигнализации одна за другой смолкли, и все снова стало, как обычно.

Ну, или почти как обычно.

Что-то все-таки было не так. Какая-то мелочь, какая-то деталь.

Малютка-робот весь искрился счастьем, как наэлектризованный. Форд быстро шагал по коридору, а робот летел за ним следом, сообщая ему ежеминутно, как прекрасен этот мир, и как прекрасно, что этим счастьем можно поделиться с Фордом.

Но Форд мрачнел все больше и больше.

Навстречу ему попадались незнакомые люди, и выглядели они неправильно. Они были слишком опрятны. У них были стеклянные глаза. Всякий раз, когда Форду казалось, что он встретил знакомого, и он бросался к нему поздороваться, оказывалось, что Форд обознался: это кто-то другой. У него слишком аккуратная прическа и выражение лица слишком энергичное, позитивное и целеустремленное для знакомого Форда Префекта.

Лестница передвинулась на полшага влевло. Потолок стал ощутимо ниже. Вестибюль полностью перестроили. В каждой из этих мелочей вроде бы не было ничего страшного, хотя они и несколько сбивали с толку. Что смущало – так это стиль.

Прежде стилем обстановки редакции был небрежный шик. Дизайн был дорогостоящий – "Путеводитель" распродавался по цивилизованному и пост-цивилизованному миру очень неплохо – но сумасшедше дорогостоящий при том. Вдоль стен по коридорам стояли нехорошие игровые автоматы. Раскрашенные в безумные краски рояли свисали с потолков. Хищные обитатели морей планеты Вив высовывались из фонтанов в тенистых зимних садах. Роботы-стюарды в дурацких расцветок рубашках курсировали по зданию, выискивая глотки, в которые можно было влить что-нибудь душистое и пенистое. В каждом кабинете посетителя ожидала либо дракошка на диване, либо попугарпия на жердочке. Здесь умели отрываться – а тех, кто не умел, отправляли на специальные курсы за счет фирмы.

Сейчас всего этого не было и следа.

Кто-то сделал всему учреждению всеобъемлющий ребрэндинг.

Форд завернул в небольшую нишу в стене, выставил руку и притянул летевшего следом робота к себе. Присев на корточки, Форд строго посмотрел на булькающего от счастья кибернавта.

– Что тут происходит? – спросил Форд.

– О! Замечательная, чудесная жизнь, сэр! Восхитительная жизнь! Можно я приземлюсь к вам на колени?

– Нельзя. – Форд отогнал назойливого робота. Тому это так понравилось, что он принялся тыкаться в руку Форда и отскакивать. Тогда Форд снова взял его обеими руками и поставил в воздухе перед собой по стойке смирно. Робот честно пытался стоять неподвижно, но никак не мог перестать подсигивать и ерзать.

– Но раньше все было по-другому. Что-то изменилось. Что именно? – спросил Форд с нажимом в голосе.

– А, да, конечно! – запищал робот. – Замечательные, чудесные перемены! Они мне так нравятся!

– А то, что было раньше?

– Просто волшебно!

– Но тебе больше нравится, как сейчас? – не отставал Форд.

– Мне всё так нравится! – почти пропел робот. – Особенно когда вы кричите. Крикните еще что-нибудь! Ну, пожалуйста!

– Скажи мне наконец, что здесь произошло!?

– О! Спасибо! Спасибо вам!

Форд горестно вздохнул.

– Только не расстраивайтесь! Я все расскажу, – задыхаясь от счастья, выговорил робот. – "Путеводитель" перекупили. У нас теперь новое начальство. Все это так здорово! Я просто таю! Конечно, старое начальство тоже было замечательное, хотя я не уверен, что всегда так думал.

– Ну да, у тебя ведь тогда не было этой проволочки в мозгах!

– О, как это верно! Как удивительно верно подмечено! Как удивительно, восхитительно, ошеломительно верно! Какое воистину экстатически, экзальтически, истерически верное замечание!

– И все-таки: что произошло? – не сдавался Форд. – Что за новое начальство? Когда нас перекупили? Я бы... а впрочем, неважно, – добавил Форд, видя, как малютка-робот совсем заходится от неодолимого счастья и начинает тереться о его колено. – Придется самому пойти разобраться.

Форд было ударился всем телом с разбега в дверь кабинета главного редактора и сжался в клубок мускулов; косяк двери с хрустом подался; Форд стремительно откатился по полу туда, где стоял обычно сервировочный столик с самыми крепкими и дорогими напитками в Галактике, ухватился за столик и, используя его как прикрытие, перебрался через самую простреливаемую часть кабинета в угол, занимаемый ценной и в высшей степени непристойной статуей Леды и осьминога, и укрылся за статуей. Все это время робот-охранник занимал эшелон на высоте груди и с самоубийственным упоением принимал огонь на себя.

По крайней мере, таков был план, и иначе было просто нельзя. Последний главный редактор Стагиар-зиль-Сцукко обладал опасно неуравновешенной психикой – в каждом сотруднике, появившемся в его кабинете без свежего и вычитанного материала, он видел мишень для своей батареи ружей с лазерным прицелом, соединенной со встроенными в дверь специальными анализаторами, распознающими тех сотрудников, которые явились без материала, но с уважительными причинами его отсутствия. Так поддерживался сравнительно высокий уровень производительности труда в коллективе редакции.

Но к несчастью сервировочного столика на месте не оказалось.

В ужасе Форд метнулся в сторону и головокружительным сальто бросился к статуе Леды и осьминога, которой тоже не оказалось на месте. Форд запрыгал и заплясал по кабинету, отчаянно соображая, что же делать, споткнулся, промахнулся, ударился об окно, запас прочности которого на его счастье был расчитан на противотанковые ракеты, отлетел от него и рухнул кулем за дорогой кожаный диван, которого прежде на этом месте не было.

Выждав несколько секунд, Форд осторожно выглянул из-за дивана. Недоставало не только сервировочного столика и Леды с осьминогом – не было и ружейных залпов.

Форд нахмурился. Это уж совсем никуда не годилось.

– Мистер... э-э, Префект? – произнес голос. Голос принадлежал подтянутому и гладкому человеку, сидевшему за большим столом мраморозового дерева.

Стагиар-зиль-Сцукко можно было назвать кошмарным типом, но никто – и причин тому было не меньше тысячи – никто никогда не назвал бы его гладким.

Это был не Стагиар-зиль-Сцукко.

– По тому, как вы вошли, я делаю вывод, что у вас в данный момент нет нового материала для, э-э, "Путеводителя", – продолжал гладкий человек. Положив локти на стол, он соединил кончики пальцев в жесте, который непонятно почему до сих пор не считается смертельным оскорблением.

– Я не успел, – объяснил Форд извиняющимся голосом. Ему удалось тем временем встать и отряхнуться.

Тут он подумал: какого черта? Перед кем и за что он должен извиняться? Это он должен задавать вопросы! Сперва нужно выяснить, что за тип сидит перед ним и откуда он тут взялся. И Форд вдруг ясно увидел, как это нужно сделать.

– А ты, собственно, кто такой? – грозно спросил он.

– Я – ваш новый главный редактор. В том случае, разумеется, если мы решим продолжить сотрудничество с вами. Мое имя – Ванн Харл. – Редактор не протянул Форду руки. Он лишь спросил еще, – Что вы сделали с роботом-охранником?

Малютка-робот медленно-медленно кружился под потолком, что-то тихо напевая себе под нос.

– Я сделал его счастливым, – ответствовал Форд. – Это мое хобби. А где Стагиар? Конкретнее, где его столик?

– Мистер зиль-Сцукко больше не работает в этой организации. А его бар, я думаю, помогает ему смириться с этим фактом.

– Организация?! – не стерпел Форд. – Как можно так его называть?

– В этом мы с вами совершенно согласны. Неорганизованный, нерентабельный, неуправляемый, аморальный. И это – главный редактор! Каков стол, – добавил Харл, – таков и...

– Давайте-ка острить буду я, – перебил Форд.

– Нет, – сказал Харл.– Вы будете вести ресторанный раздел.

Харль выложил на стол перед Фордом пластмассовый прямоугольник. Форд не пошевелился.

– Не понял! – угрожающе поднял голос Форд.

– Попробуем так. Моя Харл. Твоя Префект. Твоя вести ресторанный раздел. Моя редактор. Моя сидеть тут и говорить тебе что делать. Твоя вести ресторанный раздел. Твоя моя понимай?

– Ресторанный? – повторил Форд, слишком изумленный, чтобы по-настоящему разъяриться.

– Мистер Префект! – Харл развернулся в своем глубоком кресле, поднялся из него и подошел к окну, глядя на крошечных человечков, радостно танцующих на улице двадцатью тремя этажами ниже. – Пришло время поставить этот бизнес на широкую ногу! Мы в ИнфиниМере...

– Где-где?

– АОЗТ "ИнфиниМер". Мы в "ИнфиниМере" пошли на определенный риск и купили "Путеводитель"...

– Что еще за "ИнфиниМер" такой? Слово-то какое.

– Мистер Префект! Мы вложили в этот трейдмарк миллионы. Те, кому он не по вкусу, может собирать вещи.

Форд пожал плечами – собирать ему было нечего.

– Галактика меняется, – заговорил Харл. – И мы должны идти в ногу с этими переменами. Идти в ногу с рынком. А рынок не стоит на месте. Новые технологии! Новые горизонты! Будущее за...

– Вот только не надо мне про будущее! – попросил Форд. – Видел я это ваше будущее. Полжизни в нем провел. Там все такое же, как везде. То есть, как всегда. То есть... неважно. Та же фигня, только машины быстрее и воздух грязнее.

– Это лишь одно из возможных будущих, – возразил Харл. – Это – ваше будущее, если вы его хотите. Но стоит начать думать мультимерно – и беспредельные просторы всевозможного будущего развернутся перед вами в любом измерении, начиная с этой самой секунды. Или с этой! Или с этой! Миллиарды миллиардов вариантов, ветвящиеся в каждом мгновении! Любые возможные положения любых возможных электронов складываются в миллиарды вариантов вероятного будущего! Миллиарды миллиардов блистательных, ослепительных вариантов будущего! Вы понимаете, что это значит?

– Простите, у вас слюни на пиджаке.

– Это значит – миллиарды миллиардов рынков сбыта!

– Понятненько, – сказал Форд. – Так вы решили продавать миллиарды миллиардов "Путеводителей".

– Нет! В том-то и дело, что нет! – воскликнул Харл, тщетно шаря по карманам в поисках носового платка. – Прошу прощения. Я, кажется, расчувствовался.

Форд протянул ему полотенце.

– Мы не продаем миллиарды миллиардов "Путеводителей" потому, – продолжил Харл, вытеревшись, – что это нецелесообразно. Вместо этого мы продаем один и тот же "Путеводитель" миллиарды миллиардов раз. Мультимерная природа Вселенной дает нам возможность колоссально сэкономить на себестоимости продукта. Кроме того, мы больше не ориентируемся на вольных путешественников без гроша за душой. Это был фантастически глупый маркетинговый ход – выбрать целевую группу, у которой по определению нет и не бывает средств, и основать на ней стратегию продаж! Но с этим покончено. Теперь наш клиент – состоятельный бизнесмен и его жена, отправляющиеся в отпуск. В миллиардах миллиардов всевозможных вариантов будущего. Наше предприятие – самое радикальное, самое динамичное и самое перспективное предприятие во всей мультимерной бесконечности времени-пространства-вероятности за всю его историю!

– И вы хотите, чтобы я стал в нем ресторанным обозревателем? – уточнил Форд.

– Ваш вклад будет оценен по достоинству.

– Фас! – скомандовал Форд своему полотенцу. Полотенце выпрыгнуло у Харла из рук.

Но полотенце не напало на Харла – просто он смертельно испугался, что сейчас оно это сделает, отшвырнул его как можно дальше от себя и принялся махать руками. Следующим, чего он испугался, был Форд Префект, летящий на него через стол, вытянув кулаки. Форд, собственно говоря, нацелился схватить кредитную карточку, но на должность, которую занимал Харл, не попадают, не развив в себе навыков здоровой паранойи. И Харл немедленно принял все необходимые предосторожности – он отпрыгнул назад, ударился затылком о ракетонепробиваемое стекло и погрузился в сумеречное состояние души, сопровождаемое глубоко личными и не всегда приятными переживаниями.

Форд же лежал на столе, удивляясь тому, как гладко все вышло. Он быстро осмотрел пластмассовый прямоугольник – кредитная карточка КредОплата, на которой уже было выбито имя Форда и срок действия – два года, начиная с сегодняшнего числа. Это была, пожалуй, самая восхитительная вещица из всего, что Форд видел за всю свою жизнь. Затем Форд перебрался через стол поглядеть, что с Харлом.

Харл дышал довольно спокойно и ровно. Форду подумалось, что он дышал бы гораздо спокойнее, если бы ему не мешал толстый бумажник во внутреннем кармане пиджака. Форд вынул бумажник из пиджака Харля и, раз уж такое дело, пробежался по его содержимому. Наличные в недурном количестве. Кредитные фишки. Членский билет клуба ультрагольфа. Билет еще какого-то клуба. Фотокарточка чьих-то жены и детей – предположительно самого Харла, но в наше время ни в чем нельзя быть уверенным. Загруженные работой бизнесмены не всегда находят время для жены и детей на полную ставку и частенько нанимают их лишь на выходные.

Ого!

Форд не поверил своим глазам.

Он медленно вытянул из бумажника тоненькую и безумно привлекательную карточку, невинно прятавшуюся между каких-то чеков и квитанций.

На вид эта карточка не была безумно привлекательной. Нет, выглядела она, пожалуй, скорее уныло. Она была меньше размером и чуть-чуть толще, чем обычная кредитка. Она была полупрозрачная. Поглядев сквозь нее на свет, можно было разглядеть целую кучу голографически закодированной информации и картинок, скрытые в кажущейся ее глубине.

Это была карточка системы "БыстрОпознай", и со стороны Харла было большой глупостью и даже нахальством позволить ей просто так валяться в своем бумажнике. Впрочем, его вполне можно было понять. В наши дни удостоверять свою личность приходится так часто, что одно это уже делает жизнь совершенно невыносимой – даже если отрешиться на время от более серьезных экзистенциальных проблем индивидуума, пытающегося функционировать как разумная единица в эпистемиологически ингерентно амбивалентной физической вселенной. Бог с ними! Но посмотрите на людей, выстроившихся в очередь к банкомату и ждущих, пока у них возьмут отпечатки пальцев, просканируют зрачки, соскребут микроскопический кусочек кожи с шеи для мгновенного – мгновенного, как же! в грубой реальности это занимает никак не меньше шести-семи секунд! – генетического анализа, а потом мучительно вспоминающих ответы на контрольные вопросы о том, как зовут членов их семей, в самом существовании которых они не очень-то уверены, и какой их любимый цвет занавесок для спальни – только затем, чтобы снять пару-тройку купюр на выходные. А уж если вам приспичило взять ссуду для приобретения реактивного самолета, подписать договор о ядерном разоружении или оплатить полностью счет в каком-нибудь приличном ресторане – вот тогда у вас начнутся настоящие трудности.

Так появилась система "БыстрОпознай". Она позволяет записать все вообразимые сведения о вас, о вашем теле и о вашем жизненном пути на одну многоцелевую карточку, которую вы теперь можете носить в своем бумажнике, и, таким образом, представляет собой величайшую победу техники как над самой собой, так и над здравым смыслом.

Форд бережно сунул карточку в свой карман. Тут ему в голову пришла еще одна замечательная идея. Интересно, подумал он, как долго Харл пробудет без сознания?

– Эй, – окликнул Форд маленького робота-дыньку, все еще бултыхавшегося под потолком в полной эйфории. – Хочешь оставаться счастливым и дальше?

Робот утвердительно булькнул в ответ.

– Тогда следуй за мной и делай все, что я тебе скажу. Только слушай внимательно!

Робот сердечно поблагодарил Форда и возразил, что он вполне счастлив здесь и сейчас, на потолке. Ему никогда и в голову не приходило, продолжал он, сколько удовольствия таит в себе простой потолок, и он хотел бы открыть для себя этот новый удивительный мир потолков во всех подробностях.

– Если ты останешься здесь, – пояснил Форд, – тебя скоро поймают и вставят тебе обратно твою логическую плату. Если хочешь остаться счастливым навсегда – идем со мной.

Робот издал долгий прочувствованный вздох и неохотно простился с потолком.

– Слушай, – спросил Форд, – ты можешь осчастливить всю систему охраны здания хотя бы на несколько минут?

– Одна из радостей подлинного счастья, – задыхаясь от восторга поведал робот, – в том, что им можно делиться. Я полон счастьем до краев! Я киплю! Я пенюсь! Я просто лопаюсь от...

– Отлично, – сказал Форд. – Запусти немного счастья в систему. Не передавай никакой информации. Пусть ей станет так хорошо, чтобы она ни о чем не спрашивала.

Форд подобрал свое полотенце и весело побежал к выходу. В последнее время жизнь его сделалась несколько скучноватой. Теперь же с каждой минутой она становится все более и более клевой.