Осталось рассказать лишь немногое.
Сразу за тем, что называлось Бескрайними Световыми Полями Флянуса до тех пор, пока не были открыты раскинувшиеся за ними Серые Предельные Вотчины Саксацина, раскинулись Серые Предельные Вотчины Саксацина. Посреди Серых Предельных Вотчин Саксацина есть звезда по имени Зараззс, вокруг которой вращается планета Прелюмтарен, на которой есть страна Севорбеупстрия, и именно в эту страну Севорбеупстрию Артур и Фенчерч прибыли наконец, несколько утомленные путешествием.
В стране же Севорбеупстрии они выбрались на Великие Красные равнины Рарс, упиравшиеся на юге в горы Квентулюс-Квазгар, на дальнем склоне которых, согласно последним словам Прака, десятиметровыми огненными буквами написано Последнее Послание Бога Своему Творению.
Прак, если память Артуру не изменяла, предупреждал, что место это охраняет Лажественный Крякопауг; вскоре выяснилось, что это так и есть. Лажественный Крякопауг, низенький человечек в странного фасона шляпе, продал им билеты.
– Держитесь левой стороны, – сказал он напоследок, – держитесь левой стороны! – и укатил куда-то вперед на маленьком мотороллере.
Они поняли, что не первыми вступили на этот путь, потому что дорога по левой стороне Великой Равнины была хорошо заасфальтирована и уставлена ларьками и магазинчиками. В одном из них они приобрели коробку пряников, испеченных в горной пещере на огне одной из букв, составляющих Последнее Послание Бога Своему Творению. В другом они закупились открытками с видами гор. Буквы были заретушированы – «чтобы не испортить вам Большой Сюрприз!», гласила подпись на обороте.
– А вы-то сами знаете, что там в послании? – спросили они продавщицу в ларьке.
– А как же! – весело ответила продавщица. – Еще как знаю!
И она помахала им из-за прилавка рукой на прощанье.
Каждые тридцать километров при дороге стоял каменный домик с душем и удобствами, но продвигаться было нелегко: солнце из зенита поджаривало Великую Красную Равнину, и Великая Красная Равнина покачивалась в мареве жары.
– А нельзя ли, – спросил Артур в одном из магазинчиков покрупнее, – взять напрокат парочку мотороллеров? Вот таких, как у вашего лажественного как его там?
– Мотороллеры, – ответила девушка, подававшая мороженое в баре, – не для истинно верующих.
– Ну, так отлично, – обрадовалась Фенчерч. – Мы, собственно, не очень-то веруем. Просто интересуемся.
– Тогда идите обратно! – сказала девушка сердито и, после долгих извинений и публичного раскаяния, продала им пару панам с эмблемой Последнего Послания и фотографию Артура и Фенчерч, обнимающихся посреди Великой Красной Равнины Рарс.
В прохладе магазина они выпили по стакану лимонада и снова зашагали по солнцепеку.
– Крем от загара кончается, – сказала Фенчерч через несколько километров. – Можно дойти до следующего ларька или вернуться к предыдущему. Он ближе, но тогда потом придется возвращаться сюда.
Артур и Фенчерч поглядели на далекую блестящую в палящих лучах солнца точку. Потом они оглянулись назад – и решили идти дальше.
Тут они обнаружили, что не только вступили на этот путь не первыми, но и сейчас не одиноки на нем.
Чуть впереди, согнувшись в три погибели, кто-то тащился вперед, ковыляя медленно и с трудом, то и дело помогая себе рукой.
Он двигался так медленно, что задолго до того, как они поравнялись с ним, стало видно, что он сделан из металла, проржавевшего, исцарапанного и покореженного.
При их приближении робот издал протяжный стон и рухнул в горячую пыль.
– Сколько времени, – стонал робот. – Сколько времени. И боли. Столько боли – и столько времени страдать от нее. С чем-нибудь одним я, должно быть, еще справился бы. Но вдвоем они меня доконают. А, это опять ты. Здравствуй.
– Марвин?! – воскликнул Артур, садясь над ним на корточки. – Это ты?!
– А ты, – промолвила груда ржавого железа, – по-прежнему остаешься мастером высокоинтеллектуального вопроса, не так ли?
– Что это? – испуганно прошептала Фенчерч, присев возле Артура и схватив его за руку.
– Старый приятель, – ответил Артур. – Я...
– Приятель! – передразнил робот. Слово потонуло в механическом кашле, сопровождавшемся искорками. – Прошу меня простить. Я пытаюсь напрячься и вспомнить, что означает это слово. Мои банки данных уже не те, что прежде. К тому же, любое слово, которым я не пользовался несколько гриллиардов лет, должно было высвопиться11 в долгосрочную память. Ага, вот оно.
Робот опустил голову, словно бы задумавшись.
– Хм-м, – произнес он наконец. – Какое забавное понятие.
Робот помолчал еще немного.
– Нет, – сказал он наконец. – Не думаю, что я когда-либо встречался с такими объектами. Прошу прощения, ничем помочь не могу.
Марвин беспомощно заворочался в пыли и наконец ухитрился встать на свои изувеченные колени.
– Не хотите ли дать мне какое-нибудь задание напоследок? – спросил он хрипло. – Поднять какую-нибудь бумажку? Или, может быть, открыть какую-нибудь дверь?
Голова его со скрипом повернулась в шейном шарнире, оглядывая далекие горизонты.
– Дверей в обозримом пространстве, кажется, не наблюдается, – сказал Марвин. – Но я уверен, что если мы подождем достаточно долго, кто-нибудь ее поставит. – Тогда, – Марвин медленно повернул голову к Артуру, – тогда я смогу открыть ее для вас. Ждать я умею, уверяю вас.
– Артур! – прошептала Фенчерч ему на ухо. – Ты мне никогда про это не рассказывал. Что ты сделал с этим несчастным?
– Да ничего! – ответил Артур сердито. – Вечно он вот так...
– Ха-ха, – отозвался Марвин. – Ха-ха-ха, – повторил он. – Что вам известно о вечности? Вы говорите «вечно» мне – мне, который по милости разных организмов, посылавших меня во времени на всякие дурацкие задания, теперь в тридцать семь раз старше самой Вселенной! Выбирайте выражения! – тут Марвин снова закашлялся и закончил тихо, – будьте так добры.
Прокашлявшись, Марвин заговорил снова:
– Оставьте меня, – попросил он, – Я потащусь себе дальше, в мучениях и страданиях. Конец мой уже близок, путь почти завершен. – Марвин сделал пальцами слабое движение, словно прогоняя их. – И я не без оснований рассчитываю, что финиширую последним. Это было бы закономерно. Я, с мозгом размером с целую...
Они взяли его с собой, пропуская мимо ушей его протесты и оскорбления. Металл так нагрелся, что чуть не обжигал им руки, но весил Марвин на удивление мало, и он безвольно повис у них на руках.
И они понесли его по дороге, огибавшей слева Великую Красную Равнину Рарс, в сторону горного хребта Квентулюс-Квазгар.
Артур пытался все объяснить Фенчерч, но его постоянно перебивали скорбные кибернетические излияния Марвина.
Они предложили раздобыть ему в одной из лавок каких-нибудь запчастей, но Марвин наотрез отказался:
– Во мне и так одни запчасти, – горестно сказал он. – Оставьте меня в покое. Каждый мой модуль меняли не менее полусотни раз. За исключением разве что... – здесь Марвин вдруг чуть заметно просветлел на мгновение. Напряжение памяти подняло его голову над их плечами. – Помнишь, когда ты в первый раз встретился со мной? – сказал он наконец Артуру. – Мне тогда дали гипер-сложную задачу – привести вас на мостик. И я рассказывал тебе, что у меня ужасные боли в диодах по всей левой стороне тела? И что я много раз просил заменить их, но никто меня не слушает?
Марвин надолго замолчал. Они волокли его на руках под палящим солнцем, которое, похоже не собиралось тронуться с места, не говоря уже о том, чтобы зайти.
– Посмотрим, угадаешь ли ты, – продолжил Марвин, когда пауза по его расчетам стала достаточно гнетущей. – Итак, какая же часть во мне не была заменена? Ну, попробуй, попытай счастья. Ох! – добавил Марвин, – ох-ох-ох, ох-ох...
Наконец, они дошли до последнего магазина, посадили Марвина между собой и отдохнули в тени. Фенчерч купила Расселу запонки с полированными камушками, собранными на склоне гор Квентулюс-Квазгар прямо под огненными буквами, которыми Бог написал Свое Последнее Послание Своему Творению.
Артур в это время листал разложенные на прилавке путеводители по маршрутам для истинно верующих и брошюрки с рассуждениями о смысле Послания.
– Все? – спросил он у Фенчерч, и та кивнула.
Они взяли Марвина под руки.
Дорога обогнула подножие гор Квентулюс-Квазгар, и показалось Послание, написанное пылающими буквами по склону горы. На вершине утеса напротив склона была устроена смотровая площадка, обнесенная перилами, и с нее открывался прекрасный вид на склон. На площадке стояли платные подзорные трубы, чтобы разглядывать буквы во всех подробностях, но ими никто не пользовался, потому что буквы горели с неземной яркостью и, усиленные подзорной трубой, могли серьезно повредить сетчатку глаза и зрительный нерв.
Они смотрели на Последнее Послание Бога с благоговением, и медленно, но верно их наполняло чувство великого покоя и окончательного прозрения.
– Да, – выдохнула Фенчерч. – Это оно.
Они смотрели на буквы добрых десять минут, пока не заметили, что у Марвина, висевшего между ними, проблемы. Робот не мог поднять голову и не мог прочитать Послание. Они поддержали ему голову, но тот заявил, что зрительные цепи его почти полностью вышли из строя.
Они нашарили монетку и поднесли его к подзорной трубе. Робот жаловался и сыпал оскорблениями, но они держали его и поворачивали трубу от буквы к букве. Первая буква была «П», вторая – «р». Затем шли «о», «ш» и «у». Затем пропуск и «и», «з», «в», еще одно «и» и «н».
Марвин оторвался от трубы и потребовал передышки.
Передохнув немного, они вернулись к трубе и показали Марвину букву «и», букву «т» и букву «мягкий знак».
Следующим словом было «за». Последнее слово оказалось длинным, и Марвину потребовалась еще одна передышка, прежде чем он смог прочесть его.
Оно начиналось на «н». За ним следовали «е» и «у». За ними шли «д» и «о», а за ними – «б» и «с».
Отдохнув еще немного, Марвин собрал все силы для последнего рывка.
Он прочитал «т», «в», последнее «а» и бессильно обвис у них на руках.
– Ну, что ж, – раздались еле слышные слова из его рассыпающейся грудной клетки. – Я вполне удовлетворен.
И глаза его погасли в самый что ни на есть последний раз.
К счастью, неподалеку нашелся ларек, где парни с зелеными крыльями выдавали напрокат мотороллеры.