V

«Путеводитель вольного путешественника по Галактике» – серьезная организация. Престиж ее настолько высок, что совету редакторов пришлось выработать строгие правила во избежание злоупотребления этим престижем. Согласно правилам, ни один корреспондент не имеет права принимать от посторонних лиц услуги, льготы и привилегии любого рода в обмен на протекцию в издании, за исключением случаев, когда:

1. корреспондент сделал честную и благородную попытку оплатить услугу конвенциональным способом,
2. его жизнь находится под угрозой, или
3. он сам этого хочет.

Поскольку третий вариант означает практически неизбежное увольнение, Форд предпочитал первые два.

Он выбрался наружу и пошел быстрым шагом.

Вечер выдался душный, но Форду он нравился, потому что это был душный вечер в большом городе, восхитительно наполненный гнусными ароматами, нехорошей музыкой и звуками далекого сражения между враждующими полицейскими племенами.

Форд беззаботно помахивал своим рюкзачком, чтобы иметь возможность как следует огреть им любого, кто попытается залезть в него без спроса. В рюкзачке лежало все его имущество, которого было на данный момент не так уж много.

По проспекту, лавируя между дымящимися мусорными кучами, проехал блестящий черный лимузин, спугнув пожилую бродячую босяку. Та, взвизгнув, отскочила, ударилась об окно органической аптеки, отчего в той сработала сигнализация, перебежала на другую сторону дороги и там, будто внезапно обессилев, скатилась по ступенькам небольшой закусочной, где, как она знала, ее непременно сфотографируют и накормят.

Форд шел на север. Он думал, что идет в сторону космопорта, но знал, что думал так и раньше, и не раз. В этой части города, как он хорошо знал, планы у людей очень быстро и часто меняются.

– Красавчик, хочешь развлечься? – окликнул Форда голос из подворотни.

– А я, по-твоему, чем занимаюсь? – ответил Форд.

– Ты богатый? – поинтересовался другой голос.

Форд рассмеялся в ответ. Он повернулся и широко развел руками:

– А что, по мне не видно? – спросил он.

– Не видно, – ответила девушка. – Может, да, а может, нет. Может, ты собираешься разбогатеть. У меня есть особые услуги для богатых.

– Вот как? И какие же? – осторожно поинтересовался Форд.

– Я им внушаю, что богатство – не порок.

Где-то на верхних этажах раздалась короткая перестрелка – но это всего лишь застрелили басиста за три лажи подряд в одном куплете, а басисты в Гоп-Стоупе стоили доллар за фунт сушеных.

Форд остановился и вгляделся в темную подворотню.

– Как-как? – спросил он.

Девушка усмехнулась и выступила из тени. Она была высокого роста, и обладала той самоуверенной застенчивостью, которая очень помогает в делах тем, кому посчастливится ею обладать.

– Это мой коронный номер, – сказала она. – У меня вторая степень по социоэкономике, и я умею убеждать. Людям это нравится. Особенно в этом городе.

– Скип-сидрак, – сказал Форд Префект. Это особое бетельгейзианское слово он говорил тогда, когда надо было что-то сказать, а что именно – было непонятно.

Он присел на крыльцо и вынул из своего рюкзачка бутылку марочного бормотурата и полотенце. Бутылку он открыл и протер ее горлышко краем полотенца, вследствие чего, в противоположность тому, чего он хотел, пары бормотурата уничтожили миллионы микробов, неспешно создававших весьма развитую и просвещенную цивилизацию на просторах этого плодородного и душистого края.

– Будешь? – спросил он, сделав глоток.

Девушка пожала плечами и взялась за бутылку.

Некоторое время они сидели молча под задушевное пение сигнализаций в соседнем квартале.

– Вообще говоря, мне должны кучу денег, – сказал Форд, – так что, если я когда-нибудь их получу, можно, я загляну к тебе?

– Нет проблем. Я всегда здесь, – ответила девушка. – А сколько это – куча?

– Гонорар за пятнадцать лет трудов.

– Каких трудов?

– Я написал два слова.

– Зарконе правый, – сказала девушка. – И какое же из них далось труднее?

– Первое. Стоило найти его, как второе пришло само. Как-то раз за обедом.

Из верхних этажей вывалилась могучая электронная ударная установка и вдребезги разбилась о мостовую в считанных метрах от них.

Вскоре стало ясно, что некоторые сигнализации в соседнем квартале включило одно полицейское племя для засады на другое. Яростно сверкая мигалками и воя сиренами, машины съехались на площадь, где на них обрушились сверху вертолеты, с рычанием пробиравшиеся через заросли высоченных небоскребов.

– Строго говоря, – продолжал Форд, которому теперь приходилось кричать, – все было не совсем так. Я написал очень много, но все урезал редактор.

Форд вынул из рюкзачка свой экземпляр «Путеводителя».

– А потом ту планету снесли, – прокричал он. – С пользой потрудился, скажи! Но заплатить мне они все равно должны.

– Ты работаешь на эту книгу? – крикнула девушка.

– Ага.

– Класс!

– Хочешь посмотреть, что я написал? – спросил Форд. – Пока оно еще есть. Сегодня ночью в сеть выкладывают новую редакцию. Кто-нибудь уже, наверно, пронюхал, что планета, на которой я проторчал пятнадцать лет, снесена. В прошлых редакциях они это прохлопали, но не может же это продолжаться вечно.

– Слушай, невозможно так разговаривать, ты не находишь?

– Чего?

Девушка пожала плечами и махнула рукой вверх. Прямо над ними завис вертолет, очевидно, ввязавшийся в стычку с группой, репетировавшей наверху. Из окон валил черный дым. За подоконник отчаянно цеплялся звукооператор, а озверевший гитарист лупил его по пальцам горящей электрогитарой. Вертолет вел огонь по обоим.

– Давай двинем куда-нибудь?

Они пошли по проспекту прочь от грохота и воя. По пути на них напали уличные актеры, которые попытались показать им пьеску, посвященную проблемам городских низов, но быстро сдались и скрылись в закусочной, которую ранее уже облюбовала пожилая бродячая босяка.

Все это время Форд тыкал в кнопки на панели «Путеводителя». Они свернули в темную аллею. Там Форд присел на мусорный бачок, и на экран начал выползать контент.

Форд нашел нужную страницу:

Земля: в основном безобидны.

Почти в ту же минуту экран завалили системные сообщения.

– Ну, вот и оно, – сказал Форд.

«Пожалуйста, подождите», гласили сообщения. – «Сервер суб-Ф-ирной сети временно недоступен. Страница редактируется. Обновите страницу через десять секунд.»

В конце аллеи показался черный блестящий лимузин.

– Короче, слушай, – сказала девушка, – когда тебе заплатят, найди меня. Я все-таки как бы на работе; тут есть люди, которым я нужна. Мне пора.

Она отмахнулась от вялых уговоров Форда и оставила его в одиночестве на мусорном бачке смотреть на то, как весомый кусок его трудовой биографии отправляется в электронное небытие.

На проспекте стало тише. Полицейское сражение переместилось в другие кварталы, немногие оставшиеся в живых музыканты признали расхождения в своих взглядах на жизнь и творчество и решили писать сольные альбомы, уличные актеры выбрались из закусочной вместе с бродячей босякой, пообещав ей, что отведут ее в известную им пивную, где ее оценят по достоинству, а черный лимузин тихо припарковался к тротуару. Девушка зашагала к нему.

За ее спиной, во мраке аллеи, лицо Форда озарилось зеленым светом, а глаза его широко раскрылись от изумления.

Там, где он ожидал найти пустую, стертую, уничтоженную страницу, на него пошла сплошным потоком информация – текст, графики, цифры, картинки, видеоклипы серфинга на австралийских пляжах, йогурты на островах Эгейского моря, рестораны, которые стоит обходить стороной в Лос-Анжелесе, валютные сделки, которых следует опасаться в Стамбуле, погода, которой нужно избегать в Лондоне, бары, обязательные для посещения, во всех концах планеты. Экран за экраном, экран за экраном. Там было все – все, что он написал.

Все сильнее сдвигая брови в полном недоумении, Форд листал вперед и назад, останавливаясь то там, то тут:

Пришельцам о Нью-Йорке:

• Приземляйтесь, где хотите. Например, в Центральном Парке. Никто не удивится. Собственно, никто и не заметит.

• Выживание: немедленно устройтесь в таксисты. Работа таксиста заключается в том, чтобы возить людей, куда они попросят, в большой желтой машине, называемой «такси». Если вы не знаете, как и отчего эта машина ездит, не говорите на местном языке, не знакомы с географией или даже с фундаментальными законами физики местности, если у вас из головы торчит большая зеленая антенна – не беда. Поверьте, это лучший способ не привлекать к себе лишнего внимания.

• Обладатели достаточно необычной анатомии могут показывать себя людям за деньги на улице.

• Земноводным формам жизни с планет в системах Тошнотика, Рыгач и Гыдота придутся по вкусу воды Ист-Ривера, содержащие больше уникальных живительных химикатов, чем самая качественная и ядовитая слизь ведущих лабораторий.

• Увеселения: перехвалить трудно. Позабавиться сильнее можно только, если вогнать себе электроды в центры удовольствия.

Наконец, Форд нажал на кнопку с надписью «Готов к работе» – вместо устаревшего уже «Статус ожидания», которое давным-давно заменило доисторическое «Выкл.».

Это была та самая планета, уничтожение которой он видел своими глазами – точнее, не видел, ослепленный адским взрывом света и ураганным ветром – ощущал своими ногами, по которым, как кузнечный молот, ударила земля, раскачиваемая, разрываемая, разносимая вдребезги волнами энергии из орудий мерзопакостных желтых вогонских кораблей. Затем, спустя пять секунд после того, что Форд сделал своим последним шансом – несколько тошнотворное головокружение от дематериализации, и они с Артуром Дентом понеслись по эфирным волнам, как два прогноза погоды.

Ошибки быть не могло и не было. Земля уничтожена, раз и навсегда. С концами. Напрочь. Испарилась в космосе.

И все же – Форд снова включил «Путеводитель» – вот она, его заметка о том, как круто можно оттянуться в Борнемуте, графство Дорсет, Англия, заметка, которую он с гордостью считал одним из самых причудливых полетов своей фантазии. Форд перечитал заметку и пожал плечами, ничего не понимая.

Внезапно он осознал, что происходит. Происходит что-то очень и очень странное. А если где-то происходит что-то очень и очень странное, подумал Форд, то оно должно происходить и с ним.

Форд убрал «Путеводитель» в рюкзачок и снова вышел на проспект.

Идя на север, он снова встретил большой черный лимузин, припаркованный у тротуара, а из ближайшей подворотни услышал ласковый голос, уговаривавший: "Это нормально, малыш. Это совершенно нормально. Тебе надо научиться не стесняться этого. На самом деле, в структуре глобальной экономики шесть с половиной процентов людей...»

Форд усмехнулся, обогнул следующий квартал, полыхавший теперь синим пламенем, наткнулся посреди улицы на брошенный полицейский вертолет, забрался внутрь, пристегнулся ремнями, перезвездился и взмыл в воздух.

Леденящими кровь виражами он понесся по узким каньонам между небоскребами, и, выбравшись из них, скрылся в тучах черного и багрового смога, вечно нависавшего над ними.

Спустя десять минут, завывая всеми сиренами, мигая мигалками и постреливая то и дело в тучи из скорострельного пулемета, вертолет Форда Префекта снизился к ангарам и взлетным полосам гоп-стоупского космопорта и пронесся над ними, как гигантский сумасшедший москит.

Форд ухитрился несильно повредить вертолет при посадке, и ему удалось сменять его на билет первого класса на ближайший корабль, идущий за пределы системы. Вскоре он уже уютно устроился в одном из его огромных и непристойно комфортабельных кресел.

Понеслась веселуха, подумал Форд Префект, когда корабль беззвучно поплыл по непостижимым просторам дальнего космоса, и стюардессы заработали на полную мощность. На все, что они предлагали пассажирам, Форд отвечал: «Да, да, вот эту!»

Снова и снова прокручивая свою таинственным образом восстановившуюся статью о планете Земля, он улыбался загадочной улыбкой маньяка. У него снова образовались крупные дела, которыми предстояло заняться, и он был ужасно рад, что жизнь внезапно поставила перед ним солидную цель.

В какой-то момент Форд вдруг задумался, где сейчас Артур Дент, и что он сделал бы, если бы узнал обо всем этом.

Артур же Дент находился в тысяча четырехстах тридцати семи световых годах от него в "саабе" и нервничал.

За его спиной, на заднем сиденье, сидела девушка, из-за которой, влезая в машину, Артур с размаху приложился головой о дверь. Может быть, из-за того, что это была первая девушка его собственной расы, которую он видел за долгие годы, а может быть, по другой причине, но он чувствовал себя совершенным идиотом, потому что... потому что... Чушь, повторял он себе. Успокойся, приказывал он себе. Ты не можешь, продолжал он внушать самому себе самым внушительным внутренним голосом, на какой был способен, ты не в том состоянии духа и тела. Ты только что проделал стопом сто тысяч световых лет по Галактике, ты смертельно устал, у тебя полностью съехала крыша, и ты абсолютно не собран. Расслабься. Без паники. Сосредоточься на глубоком, ровном дыхании...

Артур обернулся в кресле.

– Вы уверены, что с ней все в порядке? – спросил он снова.

Помимо того, что – для него – она была обворожительно красива, Артур мало что мог разглядеть – ни какого она роста, ни сколько ей примерно лет, ни какого цвета у нее волосы. Спросить же у нее хоть что-нибудь Артур не мог, потому что девушка, к несчастью, была в совершенно бессознательном состоянии.

– Она просто в отключке, – ответил ее брат, пожав плечами и не сводя глаз с дороги.

– А это ничего? Это нормально? – спросил Артур, тревожась.

– По мне, так в самый раз, – ответил водитель.

– А-а, – сказал Артур. Подумав, он добавил к этому, – Э-э-э...

Разговор как-то не клеился.

После начального обмена приветствиями они с Расселом – брата прекрасной девушки звали Рассел, и с этим именем у Артура всегда ассоциировался дородный мужчина с бесцветной шевелюрой и усами, который при первой же возможности надевает бархатный смокинг и цветастую манишку, после чего лишь адская сила может удержать его от разговоров о бильярде – они с Расселом обнаружили, что совершенно не нравятся друг другу.

Рассел был дородным мужчиной. У него были бесцветные усы и безукоризненная бесцветная прическа. В его оправдание можно было – хотя Артур не видел в том никакой необходимости, помимо простого упражнения ума – сказать, что сам Артур выглядел в данный момент довольно неважно. Нельзя проделать сто тысяч световых лет, по большей части в багажных отделениях чужих кораблей, без того, чтобы несколько поизноситься, и Артур поизносился изрядно.

– Она не наркоманка, – произнес вдруг Рассел, как будто мысленно добавил «в отличие от некоторых». – Это просто снотворное.

– Надо же, – сказал Артур, снова обернувшись, чтобы посмотреть на девушку. Та пошевелилась, уронив голову на плечо. Темные волосы легли на ее лицо, закрывая его. – А что с ней? Она больна?

– Нет, – ответил Рассел. – Просто рехнулась.

– Как это? – спросил Артур испуганно.

– Тронулась. С катушек слетела. Везу вот ее обратно в больницу, чтобы они попробовали еще раз. Ее выписали, а она считает, что она – ежик.

– Ежик?

Рассел яростно отсигналил машине, не вписавшейся в поворот и почти вылетевшей на их сторону дороги, отчего ему пришлось круто отвернуть. Разозлившись, он почувствовал себя чуть лучше.

– Ну, ежик – не ежик... – заговорил он, выровняв машину. – Хотя с ежиком, наверно, было бы проще. Если человек решил, что он – ежик, то можно, наверно, положить перед ним зеркало, несколько картинок с ежиками, и пусть сам разберется. Во всяком случае, медицина могла бы с этим как-то справиться, я так думаю. Но Фенни это не помогло.

– Фенни?

– Знаешь, что я подарил ей на Рождество?

– Не знаю.

– «Медицинский словарь» Блэка.

– Хороший подарок.

– Вот и я так подумал. Там тысячи болезней, все расставлены по алфавиту...

– Вы сказали, ее зовут Фенни?

– Ага. Я сказал ей, выбирай. Все, что здесь есть, умеют лечить. От всего есть лекарства. Так нет же. Это ей не подходит. Из вредности, чисто из вредности. Она еще со школы такая.

– Правда?

– Правда, правда. Играла в хоккей, упала и сломала косточку, о которой ни один врач прежде не слышал.

– Да, нелегко так жить, – задумчиво промолвил Артур. Имя Фенни его несколько разочаровало. Какое-то глупое, унылое имя. Так могла бы представляться своим племянникам какая-нибудь старая дева, решившая, что имя Фенелла ее слишком старит.

– Нет, я, в общем, все понимаю, – продолжал Рассел, – но должно же быть чувство меры! Она хромала полгода.

Он притормозил.

– Вот это твой перекресток?

– Нет-нет, – поспешно ответил Артур. – Еще миль пять. Если вас, конечно, не затруднит.

– Конечно, нет, – сказал Рассел после едва заметной паузы, означавшей «конечно, да», и снова прибавил газу.

На самом деле это был тот перекресток, но Артур не мог сойти, не узнав еще хоть чего-нибудь об этой девушке, которая так сильно завладела его вниманием, даже не приходя в сознание. Тем более, Артур мог выйти на любом из двух перекрестков.

С обоих перекрестков дорога вела в поселок, где стоял его дом, хотя что именно ждало там Артура, он старался не думать. Знакомые пейзажи проплывали мимо, призрачные в ночной тьме, и от этого у Артура ползли по спине мурашки, какие бывают только от самых обычных и хорошо знакомых вещей, когда они застают тебя врасплох, или когда вдруг видишь их в новом свете.

По своему собственному времени, насколько Артур мог прикинуть по оборотам неведомых планет, на которых он обретался, вокруг своих неведомых звезд, с его отбытия прошло восемь лет; но сколько времени прошло здесь, он и представить себе не мог. Это лежало за пределами его утомленного воображения, потому что самой этой планеты, его родины, здесь не должно было быть.

Восемь лет назад в одно прекрасное утро эту планету снесли. Ее начисто уничтожили огромные желтые вогонские корабли, висевшие в прекрасном утреннем небе, как будто закон тяготения – всего лишь распоряжение местных властей, и нарушить его не труднее, чем местные правила парковки.

– Галлюцинации, – сказал Рассел.

– Что? – переспросил Артур, задумавшийся о другом.

– Она утверждает, что у нее странная галлюцинация, будто она живет в реальном мире. И без толку объяснять ей, что она и живет в реальном мире, потому что на это она говорит, что поэтому-то ее галлюцинация такие странная. Не знаю, как тебя, а меня такие разговоры просто убивают. Я даю ей таблетки и смываюсь в пивную. Как бы – что тут можно еще сделать?

Артур пожал плечами – не в первый раз за сегодняшний вечер:

– Ну-у...

– Да еще эти сны. Кошмары. А врачи только и твердят, что о каких-то замыканиях в волновых паттернах ее мозга.

– Замыканиях?

– Вот и он, – сказала Фенни.

Артур вывернулся в кресле, и на него посмотрели внезапно открывшиеся, но совершенно пустые глаза. Если она и видела что-то, то оно находилось не в машине. Девушка моргнула, клюнула носом и заснула сном младенца.

– Что она сказала? – переспросил Артур.

– Она сказала «вот и он».

– Вот он – кто?

– Кто? Да мне-то откуда знать? Вот он, ежик, вот он, дымоход, вот он, пиджак от «Дон Альфонсо»! Она сумасшедшая – я ведь, кажется, уже говорил?

– Похоже, вас это не сильно беспокоит. – Артур попытался сказать это самым мимоходным голосом, но у него ничего не получилось.

– Слушай, ты!..

– Ох, простите, ради бога! Это не мое дело, я знаю. Я не хотел... – заизвинялся Артур. – Я вижу, что вы очень заботливы, – добавил он, соврав. – Я понимаю, как нелегко вам, должно быть, порою приходится. Простите меня, пожалуйста. Я только что приехал стопом с обратной стороны туманности Конской Головы, и...

Артур уставился на проносящиеся за окном пейзажи.

Его крайне удивляло то, что из всех чувств, охвативших его в эту ночь – ночь его возвращения на родину, которую он считал навеки утраченной – по-настоящему его занимает лишь чувство к этой непонятной девушке, о которой он не знает ничего, кроме того, что она сказала ему «вот и он», и что ее братца он не пожелал бы в подвозчики и вогону.

– Э-э... так что вы говорили такое про замыкания? – проговорил Артур так быстро, как только мог.

– Слушай, это все-таки моя сестра. Вообще не знаю, зачем я с тобой об этом говорю...

– Ну, простите, ради бога. Знаете что, я, наверно, сойду здесь.

Но не успел Артур этого произнести, как сделать это стало невозможно, потому что гроза, ушедшая было от них, вдруг разразилась с новой силой. Молнии распороли небо, и кто-то там наверху начал просеивать через крупное сито нечто, весьма напоминающее Атлантический океан.

Рассел выругался и пригнулся к лобовому стеклу. Он несколько отвел себе душу, яростно обогнав фургон с надписью «Маккенна – всепогодные перевозки». Когда дождь стих, напряжение в салоне машины понемногу разрядилось.

– Это все началось вот тогда, когда в водопроводе нашли агента ЦРУ. Когда у всех были галлюцинации и все такое, ну, помнишь?

Артур решил было напомнить, что он только что приехал стопом с обратной стороны туманности Конской Головы, и по этой, а также по многим другим, связанным с этой, уважительным причинам несколько не в курсе последних событий, но решил, что это только осложнит ситуацию.

– Нет, не помню, – сказал он.

– Вот тогда-то она и подвинулась умом. Она сидела в кафе... где же? а, в Рикмэнсворте. Уж не знаю, что ее туда понесло, но только подвинулась она именно там. Рассказывали, что она вдруг встала, объявила, что ей только что было потрясающее откровение, или что-то в этом роде, покачнулась, огляделась по сторонам и с воплем рухнула прямо в яичницу.

– Какой кошмар! – отозвался Артур несколько наигранно.

Рассел невнятно хмыкнул.

– А что агент ЦРУ делал в водопроводе? – спросил Артур, стараясь собрать куски понимания в целое.

– Плавал, разумеется. Что он еще мог там делать, мертвый?

– Но за каким...

– Да ладно! Как это ты не помнишь? Галлюцинации! Такое шумное было дело! Все кричали, что это свинство, что ЦРУ проводит на нас испытания военных наркотиков, или чего-то в этом роде. Они тогда разработали напрочь отмороженную доктрину, что вместо того, чтобы завоевывать страну, гораздо дешевле и проще будет просто внушить всем, что они завоеваны.

– А что именно это были за галлюцинации? – спросил Артур внезапно осипшим голосом.

– Что значит, что именно? Ну, все вот это вот, большие желтые корабли, все бегали, кричали, что все пропало, все погибло, а потом вдруг – хлобысь! – действие закончилось, и все исчезло. ЦРУ все отрицало – ну, значит, так оно на самом деле и было.

В глазах у Артура поплыло. Он ухватился за первое, что подвернулось под руку, чтобы не упасть с кресла. Рот его открывался и закрывался, словно силился что-то сказать, но не мог.

– В любом случае, – продолжал Рассел, – что бы они там ни подсыпали, Фенни так и не отпустило вместе со всеми. Я собирался подавать в суд на ЦРУ, но друг-адвокат мне объяснил, что это все равно, что нападать на психбольницу с одним бананом в руке. – Рассел пожал плечами.

– А вогоны... – просипел Артур, – ...желтые корабли – они исчезли?

– Ну, конечно, это же были галлюцинации, – ответил Рассел и подозрительно посмотрел на Артура. – Ну как это может быть, что ты ничего этого не помнишь? Где ты был-то все это время?

Этот внезапный вопрос так ошарашил Артура, что он аж подпрыгнул на своем кресле.

– Ё-мое!!! – заорал Рассел, пытаясь удержать неожиданно пошедшую юзом машину. Он чудом увернулся от шедшего навстречу грузовика и скатился в кювет. От резкого торможения девушка со всей силы ударилась о спинку кресла Рассела и ничком слетела на пол салона.

Артур в ужасе метнулся к ней.

– С ней все в порядке? – крикнул он.

Рассел медленно провел вспотевшими ладонями по своим бесцветным волосам. Потом дернул себя за бесцветные усы и повернулся к Артуру.

– Отпусти ручник! – сказал он.