Было ли причиной тому опьянение, болезнь или помешательство, беспристрастный наблюдатель не смог бы точно определить, да беспристрастных наблюдателей и не могло оказаться в баре «Мутный Глаз» в юго-западном микрорайоне города Гоп-Стоуп, потому что это было не то место, где можно позволить себе беспристрастность, если хочешь остаться в живых. В этом месте все наблюдатели были очень пристрастные, тяжело вооруженные и с звонким гудением в головах, которое заставляло их совершать самые скверные поступки, когда в поле их наблюдения попадало что-нибудь, не являющееся предметом их пристрастий.
В зале вновь воцарилась зловещая тишина – тишина Карибского кризиса.
Смолкла даже неопрятная птица, сидевшая на жердочке над стойкой бара и бесплатно выкрикивавшая имена и адреса популярных в этом квартале киллеров.
Все глаза уставились на Форда Префекта. Некоторые из них были на стебельках.
На этот раз он играл со смертью так: он пытался оплатить счет за выпивку в размере небольшого оборонного бюджета карточкой «Америкэн Экспресс», которую не принимали к оплате нигде в обитаемой Вселенной.
– А в чем проблема? – спросил он беззаботно. – Срок действия? Так вы, что ли, не слышали о безотносительности? Целая отрасль физики этим сейчас занимается. Эффект расширения времени, темпоральная реластатика, все дела.
– Срок действия нас не смущает, – отвечал Форду его собеседник, нехороший бармен в нехорошем баре. Голос его был низкий и тихий, похожий на гудение трансформаторной будки. На стойку бара, слегка прогнув ее, легла рука, больше похожая на окорок, и принялась постукивать пальцем.
– Ну, вот и классно, – сказал Форд, закидывая на спину рюкзачок и готовясь выйти.
Постукивающий палец выпрямился и коснулся плеча Форда Префекта, не дав ему уйти.
Палец выходил из окорокоподобной лапищи, а лапа – из дубинообразной ручищи, но сама рука в своевольности своих поступков не исходила ни из чего – лишь в переносном смысле, из собачьей преданности родному бару. В былые времена она исходила и в смысле прямом – из плеча предыдущего бармена, который на смертном ложе внезапно завещал ее медицине. Медицине же не понравился ее внешний вид, и она вернула ручищу обратно, в бар «Мутный Глаз». Новый бармен не верил ни в сон, ни в чох, ни в полтергейст, а лишние руки в хозяйстве ему никогда не мешали. Ручища прописалась в баре. Она принимала заказы, подавала выпивку и смертным боем лупила посетителей, которые нарывались, вырубались и неудержимо шли на смертный бой.
Форд сидел неподвижно.
– Срок действия нас не смущает, – повторил бармен, довольный тем, что ему удалось завладеть внимание Форда Префекта безраздельно. – Нас смущает сам этот кусок пластмассы.
– Чего? – спросил Форд, изображая полное недоумение.
– Вот это вот, – пояснил бармен, держа карточку так, как держат селедку, душа которой уже три недели как отлетела туда, куда попадают все праведные селедки. – Здесь такое не принимают.
У Форда мелькнула мысль сообщить бармену, что другими платежными средствами он в данный момент не располагает, но мысль эту Форд отложил на потом. Ручища теперь держала его за плечо двумя пальцами – большим и указательным.
– А, собственно, почему? – спросил Форд, постепенно меняя выражение лица от полного недоумения к некоторой подозрительности. – Это карточка «Америкэн Экспресс». Лучший способ оплаты счетов, известный человеку. Вы что, рекламы не читаете?
Беззаботность в голосе Форда начала действовать бармену на нервы – как будто кто-то изо всех сил дудел в губную гармошку посреди одного из самых мрачных пассажей «Военного Реквиема».
Какая-то косточка в ключице Форда начала воздействовать на другую косточку в его ключице, давая понять, что ручища училась делать больно у очень опытного массажиста. Форд только надеялся, что уладит недоразумение прежде, чем ручища начнет воздействовать этой косточкой в его ключице на другие косточки в разных частях его тела. К счастью, рюкзачок он повесил на другое плечо.
Бармен послал карточку по стойке обратно в сторону Форда.
– Складно звонишь, – отметил он и добавил с плохо скрытой угрозой, – Мы тут про такое не слыхали.
Ничего удивительного в этом не было.
И сам-то Форд раздобыл эту карточку только под конец своего пятнадцатилетнего пребывания на планете Земля вследствие серьезной ошибки в компьютере. Насколько серьезной оказалась ошибка, компания «Америкэн Экспресс» поняла очень быстро, и ее раз от раза все более суровые, а потом уже и панические требования погасить задолженность смолкли только после внезапного сноса всей планеты вогонами, которые строили новое гиперпространственное шоссе.
Форд носил эту карточку с собой, потому что нашел полезным в некоторых случаях иметь при себе валюту, которую никто не принимает.
– Может, в кредит? – спросил он и продолжил, – А-а-а-а!
Эти два слова в «Мутном Глазе» были устойчивым словосочетанием.
– Мне показалось, – прохрипел Форд, – что это приличное заведение!
Форд огляделся на публику – бандитов, их девочек и работников независимых студий звукозаписи – попрятавшуюся за границами пятен тусклого света, который кое-где высвечивал мрачные внутренности бара. Все присутствующие деликатно отвернулись и старательно калякали о делах своих скорбных – убийствах, наркодилерских сетях и контрактах на альбомы. Они знали, что произойдет сейчас, и не стремились угодить в свидетели этого происшествия.
– Да ты не бойся, – ободрил Форда бармен. – Мы тебя не больно зарежем.
Но что-то мешало Форду поверить в это. В этом баре тоже имелась табличка «Не пой ты о кредите нам, не то схлопочешь по зубам», но здесь для вящей точности на ней было написано «Не пой ты о кредите нам, не то глотку тебе разорвет бешеный попугай, а башку размозжит о стойку ручища без плечища». Но надпись вышла мелкая, неразборчивая, да и не очень в рифму, так что табличку вовсе сняли – решили, что те, кому надо, поймут все и без таблички. Так оно, собственно, и бывало.
– Покажите-ка еще раз счет, – попросил Форд. Он развернул свиток и принялся внимательно его изучать под зловещим прищуром бармена и не менее зловещим круглым глазом попугая, когтями вырывавшего из шкафа с бутылками крупные щепки.
Свиток был длинный.
В конце значилось число, больше похожее на написанный на задней стенке какой-нибудь стереосистемы серийный номер, который никому никогда не хватает терпения переписать в регистрационную форму. Форд сидел тут целый день, выпил немало порций чего-то с пузырьками и не раз заказывал выпивку для всех девочек, бандитов и работников независимых студий звукозаписи, которые все до единого вдруг перестали его узнавать.
Форд прочистил горло и похлопал себя по карманам. Насколько ему было известно, карманы были пусты. Левую руку Форд незаметно положил на раскрытый замок рюкзачка. Ручища без плечища с новой силой взяла Форда за правое плечо.
– Твоя правда, – просипел бармен, и лицо его притиснулось к Форду еще ближе, – это приличное заведение. С хорошей репутацией. Чуешь, дурилка картонная?
Вот так всегда, подумал Форд. Сколько ни старайся. Он играл по всем правилам, он честно и благородно попытался заплатить по счету – а ему не позволили. Да еще угрожают!
– Ну, – сказал Форд тихо, – если речь идет о репутации...
Молниеносным движением он раскрыл рюкзачок и шлепнул на стойку бара свой экземпляр «Путеводителя вольного путешественника по Галактике» и удостоверение, подтверждавшее, что предъявитель сего является корреспондентом «Путеводителя» и не имеет никакого права делать то, что он в данный момент делает.
– Как насчет статьи?
Лицо бармена застыло. Когти попугая замерли глубоко в полке шкафа. Ручища медленно ослабила свою хватку.
Бармен облизал пересохшие губы.
– Это меняет дело, – прошептал он еле слышно, – братан.