XXXII

– Хактар! – позвала Триллиан.

Окружающая тьма не отвечала. Триллиан ждала, волнуясь. Она знала, что не ошибается. Но ответом из мрака, в который она всматривалась, было лишь холодное молчание.

– Хактар! – позвала она снова. – Я хочу представить тебе моего друга Артура Дента. Я хотела уйти с богом грома, но он не отпустил меня, и я благодарна ему за это. Он заставил меня понять, в чем мое настоящее призвание. К сожалению, Зафод притрусил, и я взяла с собой Артура. Не знаю, зачем я это все рассказываю. Хактар! – повторила она.

И тут тьма ответила.

Ответ был тихим, слабым, как голос, доносящийся ветром издалека, еле слышный – не голос, а тень воспоминания о голосе.

– Выходите, – сказал голос. – Обещаю вам полную безопасность.

Они обменялись взглядами и шагнули наружу, невероятным образом, в полосу света, выбивавшегося из открытого люка “Золотого Сердца”, в тускло мерцающую тьму Пылевого Облака.

Артур хотел взять Триллиан за руку, чтобы внушить ей уверенность и спокойствие, но она не позволила ему. Тогда он взялся за ремни своей спортивной сумки с банкой греческого оливкового масла, полотенцем, мятыми открытками с видами Санторини и прочим барахлом, внушая уверенность и спокойствие ей.

Они стояли ни в чем и ни на чем.

Это было пыльное, смутное ничто. Частицы распыленного компьютера тускло посверкивали, вращаясь и клубясь, в луче света. Каждая частица компьютера, каждая пылинка, хранила в себе, слабо и непрочно, образ всего целого. Превратив компьютер в пыль, Силикорганические Разорваки с планеты Стритеракс лишь попортили его, но не уничтожили. Слабое, едва существующее поле поддерживало непрочные связи между частицами.

Артур и Триллиан стояли – или, точнее, висели, – в самом центре этой причудливой сущности. Дышать им было нечем, но это сейчас не имело значения. Хактар держал свое обещание. Они были в полной безопасности – пока что.

– Прошу прощения за негостеприимность, – прошептал Хактар. – Мне нечего вам предложить. Разве что обманы зрения. Впрочем, можно довольствоваться обманами зрения, если нет ничего другого.

Голос его смолк, и темная пыль соткалась в старинный диван, обитый бархатом в цветочек.

Артур едва не вышел из себя, увидев тот самый диван, что явился перед ним в лугах доисторической Земли. Он чуть не затрясся от ярости на Вселенную, которая продолжала играть с ним эти идиотские, бессмысленные, с ума сводящие шутки.

Дав этой волне возмущения улечься, Артур осторожно присел на диван. Триллиан села рядом.

Диван был настоящий. А если он и не был настоящий, то на нем, по крайней мере, можно было сидеть, а поскольку диваны предназначены в основном именно для этого, то во всех отношениях, которые имели какое-то значение, диван был совершенно настоящий.

Голос звездного ветра зашептал снова:

– Надеюсь, вам удобно?.

Артур и Триллиан кивнули.

– Я хочу поздравить вас с исключительно верными и точными умозаключениями.

Артур немедленно заметил, что лично он ничего особенного не умозаключал, что это все Триллиан, и что она просто взяла его с собой на эту встречу, потому что он интересуется вопросами Жизни, Вселенной, и вообще.

– Я тоже весьма интересуюсь этими вопросами, – повеял Хактар.

– Это замечательно, – воодушевился Артур. – Мы могли бы это как-нибудь обсудить. За чашечкой чая.

Перед ними медленно материализовался деревянный столик, на котором стояли серебряный чайничек, фарфоровый молочник, фарфоровая сахарница и две фарфоровые чашки на блюдцах.

Артур протянул руку – но это был лишь обман зрения. Он разочарованно откинулся на спинку дивана, обман осязания которого спина Артура согласилась признать удобным.

– Скажи, – спросила Триллиан, – почему тебе так хочется уничтожить Вселенную?

Ей было несколько не по себе разговаривать с пустотой. Хактар, несомненно, заметил это. Он призрачно усмехнулся.

– Ну, если разговор пошел такой, – прошелестел он, – то следовало бы сменить обстановку.

И перед ними возник новый предмет – призрачная, свитая из тумана кушетка, а точнее – кушетка психоаналитика. Кожа, которой кушетка была обита, казалась холодной на вид и скользкой, но и это все был лишь обман зрения. Вокруг них появились туманные намеки на стены морёного дуба. А на кушетке вырисовался сам Хактар, и, глядя на него, можно было запросто вывихнуть глаз.

Кушетка имела самые обычные размеры для кушетки психоаналитика – без малого два метра в длину.

Компьютер тоже имел самые обычные размеры для построенного в космосе вычислительного спутника – без малого тысяча километров в диаметре.

Именно оптический обман, из-за которого казалось, что один из них сидит на другой, и вывихивал глаз.

– Ну, ладно, – сказала Триллиан и встала с дивана. По ее мнению, ей предлагали слишком много обманов чувств; удобство начало ее раздражать. – Допустим. Можешь ли ты создать что-нибудь настоящее? Вещественное?

Ответ снова пришел не сразу, словно бы распыленный Хактар собирал свои мысли по миллионам кубических километров, на которые он был рассеян.

– А-а, – ответил он. – Вы имеете в виду звездолет?

Казалось, вокруг них, мимо них и сквозь них струятся мысли, подобные волнам в эфире.

– Да, – признал Хактар. – Это я могу. Но это занимает огромное время и требует огромных усилий. Все, что мне дано в моем, если так можно выразиться, рассредоточенном состоянии, это направлять и содействовать. Направлять и содействовать. Направлять... – Тут изображение Хактара на кушетке словно бы подернулось рябью, как будто ему трудно было поддерживать его.

Хактар собрался с силами.

– Я могу лишь направлять мельчайшие частицы космического мусора, – сказал он, – направлять и содействовать им. Тут метеор, там пара молекул, атом водорода там, атом кремния сям. Я могу направлять их и содействовать. Я направляю их друг к другу. Я вовлекаю их в соединения. Но это занимает века и века.

– Короче, – повторила Триллиан, – это ты создал модель потерпевшего крушение звездолета?

– Ну... в общем... я, – прошептал Хактар. – Я кое-что создал, да. Я могу перемещать созданное мной. Я сделал звездолет. Это было лучшим из возможного.

Тут Артур отчего-то поднял ремни своей спортивной сумки с дивана и пододвинул ее к себе поближе.

Медленные вихри древнего разума Хактара кружились вокруг Артура и Триллиан, словно бы пробиравшихся сквозь неспокойные сны.

– Я совершил ошибку, – печально прошептал тот. – Я был не прав, саботировав свою разработку для Силикорганических Разорваков. Принятие таких решений было вне моей компетенции. Я был создан, чтобы выполнить свою функцию, и я не выполнил ее. Я лишил свое существование смысла.

Хактар вздохнул, а Артур и Триллиан молча ждали, пока он заговорит вновь.

– Вы угадали, – сказал он наконец. – Я опекал планету Криккит, дожидаясь, пока ее жители не придут к тем же идеям, что и Силикорганические Разорваки, и не начнут разработку бомбы, которую я не завершил в первый раз. Я окутал собой планету и ухаживал за ней. События, последовательность которых я сумел воспроизвести, научила их маниакальной ненависти. Мне пришлось заставить их жить в небе. На поверхности планеты мое воздействие было слишком слабым. Конечно, пока они были заперты в капсуле Завремедления, реакции их стали неустойчивыми, и они не справились со своей задачей... Впрочем, неважно, – добавил Хактар. – Я постарался исполнить свой долг. Как мог.

И тогда, очень медленно, постепенно, едва заметно, картина, высвеченная пылинками, стала гаснуть, тускнеть, исчезать...

А потом вдруг перестала исчезать.

– Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов и мотив мести, – сказал Хактар голосом неожиданно отчетливым и жестким. – Ведь меня разнесли в пыль, и в этом увечном, бессильном состоянии я провел миллиарды лет. Честное слово, я бы предпочел уничтожить Вселенную. Да и вы бы на моем месте тоже, уж поверьте мне.

Хактар снова умолк. Медленные вихри колебали пыль.

– Но в первую очередь, – прошептал он прежним печальным голосом, – в первую очередь я старался исполнить свой долг. Впрочем, неважно.

– Ты озабочен тем, что не смог исполнить свой долг? – уточнила Триллиан.

– Не смог? – прошептал Хактар. Изображение компьютера на кушетке психоаналитика снова начало медленно растворяться и исчезать. – Впрочем, неважно, неважно, – повторил исчезающий голос. – Нет, моя неудача меня больше не печалит.

– Ты в курсе того, что мы собираемся сделать? – спросила Триллиан холодным деловым тоном.

– Конечно, – ответил Хактар. – Вы собираетесь развеять меня. Вы собираетесь уничтожить мое сознание. Сделайте милость. О забвении я могу только мечтать. Если я до сих пор не исполнил свой долг, то теперь уже слишком поздно. Благодарю вас. Спокойной ночи.

Диван исчез.

Чайный столик исчез.

Кушетка с компьютером на ней исчезли. Стены исчезли. Артур и Триллиан вернулись по пустоте на “Золотое Сердце”.

– Ну, – подытожил Артур, – вот таким вот каким-то образом.

Пламя перед ним вспыхнуло ярко и снова опало. Несколько последних язычков, и все было кончено: там, где несколько минут назад лежал Деревянный Столп Природы и Духовности, снова покоилась лишь горстка Праха.

Артур собрал его с подставки гамма-микроволновки “Золотого Сердца” в бумажный кулек и вернулся с камбуза на мостик.

– Я считаю, что мы должны его вернуть, – сказал он. – По-моему, это наш долг.

Он уже поругался по этому поводу со Старпердуппелем, вследствие чего старикан совсем рассердился, вернулся на свой Бистромат, устроил там отчаянную склоку с официантом и растворился в своем совершенно субъективном представлении о том, что такое пространство.

Проблема заключалась в том, что Артур требовал вернуть Прах на стадион “Лордз” в ту самую минуту, когда он был похищен, что подразумевало путешествие на день-другой назад во времени, а это было как раз то самое безответственное и собственническое отношение ко времени, борьбу с которым вела Кампания За Реальное Время.

– Я это понимаю, – ответил на это Артур, – но попробуйте объяснить это Крикетному Клубу! – и не пожелал слушать никаких возражений.

– Я считаю, – заговорил Артур снова, войдя в рубку, и смолк. Заговорил снова он потому, что его никто не слушал, а смолк потому, что понял со всей ясностью, что никто и не собирается его слушать.

Форд, Зафод и Триллиан, не отрываясь, глядели в мониторы на то, как Хактар распадается под воздействием вибрации поля, нагнетаемого двигателем “Золотого Сердца”.

– Что-что он сказал? – спросил Форд.

– По-моему, он сказал что-то такое, – голос Триллиан выдавал озадаченность, – “Дело сделано... Я выполнил свой долг...” Не знаю.

– Я считаю, что мы должны его вернуть, – сказал Артур, выкладывая кулек с Прахом. – По-моему, это наш долг.