Солнечным и свежим утром того же дня два года спустя Артур вышел из пещеры, которую он решил называть своим домом, пока не придумается название получше или не найдется получше пещера.
Хотя в горле у него еще першило от ежеутреннего вопля ужаса, Артур неожиданно вдруг пришел в невероятно чудесное расположение духа. Он оправил на себе остатки одежды и улыбнулся солнцу.
Воздух был прохладен и полон утренних ароматов. Ветерки пробегали по высокой траве вокруг пещеры, птички чирикали друг на друга, изящно порхали там и сям бабочки, и вся природа, казалось, изо всех сил старалась доставить Артуру столько удовольствия, сколько только может.
Но не эта буколическая идиллия привела Артура в такое прекрасное настроение. Только что ему в голову пришла великолепная идея о том, как превозмочь невыносимые тяготы одиночества, ночные кошмары, полное крушение всех попыток наладить сельское хозяйство и жуткое ощущение безбудущности и бессмысленности всей его жизни здесь, на доисторической Земле. Артур решил, что сойдет с ума.
Он снова широко улыбнулся, впился зубами в кроличью ножку, оставшуюся с ужина, с нескрываемым удовольствием погрыз ее, а потом решил объявить во всеуслышание о своем решении.
Артур поднял голову и оглядел окрестные холмы и луга. Чтобы придать больше веса своим словам, Артур воткнул в бороду кроличью косточку. Он воздел руки к небу:
– Я с ума сойду! – воскликнул он.
– Отличная мысль, – одобрил Форд Префект, спрыгивая с ветки, на которой он сидел.
Челюсть Артура начала совершать возвратно-поступательные движения вверх-вниз.
– Я тоже сходил, – продолжал Форд. – Кайф – немеряный. Прикинь... – начал было Форд, но Артур, чей мозг снова начал функционировать, перебил его:
– Где ты был?!
– Да так, везде, – отвечал Форд. – Тусовался, – и Форд озарил Артура улыбкой, которая, как он безошибочно рассчитал, заставит его заскрипеть зубами. – Я просто отправил свой разум в отпуск. Решил, что если я так уж сильно понадоблюсь этому миру, то он меня найдет. И он нашел!
Форд вынул из своего страшно потрепанного и износившегося теперь рюкзачка свой суб-Ф-ирный сенс-О-мат.
– По крайней мере, – добавил он, – мне так показалось. Вот эта штука вдруг ожила.
Форд поднял сенс-О-мат к глазам.
– Если это была ложная тревога, я сойду с ума, – сказал он. – Обратно.
Артур потряс головой и сел. Он поднял глаза на Форда.
– Я думал, ты умер, – выговорил он.
– Я тоже так думал одно время, – сказал Форд, – а потом еще пару недель я думал, что я – лимон. Я прикололся нырять с разбегу в джин-тоник и выныривать из него. Входит и выходит, знаешь?
Артур прочистил горло и попробовал еще раз:
– Где ты... – начал было он.
– Где я нашел джин-тоник? – улыбнулся Форд. – Мне подвернулось одно озерцо, которое думало, что в нем джин-тоник. Я прикололся нырять в него с разбегу. Ну, по крайней мере, я решил, что оно думает, что в нем джин-тоник. А может быть, – добавил Форд с улыбкой, от которой взрослым мужчинам неудержимо хотелось залезть на дерево и притаиться, – может быть, я просто все это придумал.
Он подождал реакции Артура, но Артур знал Форда не первый день.
– Допустим, – сказал Артур мрачно.
– Понимаешь, смысл-то в том, – объяснил Форд, – что нет никакого смысла с ума сходить, стараясь изо всех сил не сойти с ума. Можно просто сойти с ума и сберечь силы и рассудок.
– И ты свой сберег? – спросил Артур. – Нет, я так просто спрашиваю.
– Я был в Африке, – ответил Форд.
– В Африке?
– Ага.
– Ну, и как там?
– А это как бы твоя пещера? – спросил Форд.
– Ну... как бы да, – ответил Артур. Он чувствовал себя двояко. С одной стороны, после четырех лет полного одиночества он обрадовался Форду едва ли не до слез. С другой стороны, Форд был и остался совершенно невыносимым человеком.
– Отвал башки, – Форд оглядел пещеру Артура. – Как тебе удается здесь жить?
Артур позволил себе не отреагировать.
– В Африке было очень прикольно, – сказал Форд. – Я там отрывался в полный рост.
Форд задумчиво поглядел в пространство.
– Я занимался там вивисекцией, – припомнил он с улыбкой. – Нет, исключительно как любитель.
– Да? – осторожно отреагировал Артур.
– Что да – то да! – заверил Форд. – Не буду заморачивать тебя подробностями, потому что ты можешь...
– Могу что?
– Можешь заморочиться. Но, возможно, тебе будет прикольно узнать, что я собственноручно и единолично придал его нынешний облик животному, которого в более средние века будут называть жирафом. Еще я учился летать. Не веришь?
– Отчего же? – отозвался Артур.
– Потом расскажу подробно. В «Путеводителе» написано...
– Где написано?
– В «Путеводителе». «Путеводителе вольного путешественника по Галактике». Забыл?
– Нет, почему же. Я помню, что выкинул его в реку.
– Ага, – подтвердил Форд, – а я его выловил.
– Этого ты мне не говорил.
– Я же не хотел, чтобы ты выкинул его снова.
– Разумно, – признал Артур. – Так там написано?
– Чего?
– В «Путеводителе» написано – ?
– Там написано, – ответил Форд, – что секрет полета... или, скажем, прикол – в том, чтобы научиться бросать себя на землю и промахиваться.
Форд смущенно улыбнулся и показал на коленки своих штанов, а потом поднял руки и показал свои локти. И колени, и локти его были основательно побиты.
– Особых успехов я не достиг, – сказал он.
Наконец, он протянул руку.
– Слушай, Артур, блин! Я так рад тебя видеть!
Артур снова энергично потряс головой, стряхивая изумление, шок и лапшу с ушей.
– Я не видел ни одной живой души уже несколько лет, – сказал он. – Ни души. Я с трудом вспомнил, как говорить. Стал забывать слова. Нет, я стараюсь упражняться. Я упражняюсь разговаривать с... этими, ну, как их... ну, с которыми если разговариваешь, то всем ясно, что ты сошел с ума? Как Георг Третий.
– Короли? – подсказал Форд.
– Да нет! Эти, с которыми он разговаривал... Да их же полным-полно вокруг, ну! Я сам их сажал сотнями... все погибли... О! Деревья! Я упражняюсь в разговорах с деревьями. Это чего?
Форд все еще протягивал руку. Артур глядел на нее, не понимая.
– Привет, – сказал Форд. – Это – привет.
Артур пожал руку, сперва осторожно, словно она собиралась превратиться в рыбу, затем прочувствованно и яростно, обеими руками, не переставая, не в силах совладать с собой, и тряс и тряс ее, пока спустя какое-то время Форд не почувствовал, что церемония затянулась.
Они поднялись на вершину ближайшего холма и обозрели оттуда окрестности.
– Как там наши гольгафринчуки? – спросил Форд.
Артур пожал плечами.
– Большинство не пережило суровую зиму три года назад. – ответил он. – Те, что выжили, весной устроили выездной бизнес-семинар – построили плот и уплыли куда-то... Из истории мы знаем, что они выжили.
– Гм... – промолвил Форд. – Ну-ну.
Форд упер руки в пояс и еще раз оглядел необитаемую планету. От него вдруг повеяло целеустремленностью и энергичностью.
– Пошли! – позвал он, хлопнув в ладоши от нетерпения.
– Куда? Зачем? – встревожился Артур.
– Не знаю, – сказал Форд. – но идти надо. Вперед! Нас ждут великие дела! – Форд снизил голос до шепота и добавил: – Я обнаружил утечки.
Форд поднял голову и встал в позе, которая ясно показывала, что он был бы не против, если бы налетевший порыв ветра красиво растрепал его волосы. Но ветер в данный момент игрался внизу с какими-то листьями.
Артур попросил повторить, потому что не уловил смысла. Форд охотно согласился.
– Какие утечки? – переспросил Артур.
– Утечки времени-пространства, – ответил Форд. В этот момент как раз налетел порыв ветра, но Форд успел подставить ему только зубы. Артур кивнул понимающе и спросил осторожно:
– Речь идет о какой-нибудь вогонской сантехнике? Или вообще об чем речь?
– Завихрения, – пояснил Форд. – Завихрения в пространственно-временном континууме.
– Вон как, – покачал головой Артур. Он засунул руки в карманы халата и понимающе поглядел вдаль. – А что именно?
– Чего? – не понял Форд.
– Ну, что именно звать хренью?
Форд сердито обернулся к нему:
– Да ты не слушаешь!
– Я слушаю, слушаю, – возразил Артур. – Только от этого легче не делается.
Форд взял Артура за обшлага халата и принялся втолковывать ему так медленно и терпеливо, как будто Артур работал в телефонной компании в отделе платежей.
– Я обнаружил, – сказал он. – Участки. Нестабильности. В ткани... – тут Артур глуповато поглядел на обшлага халата, за которые держал его Форд, но Форд не дал ему сопроводить глуповатый взгляд глуповатой репликой. – В ткани времени-пространства!
– А, в этой ткани! – с облегчением выдохнул Артур.
– Вот именно! – закончил Форд.
Они стояли на вершине холма посреди доисторической Земли и, не отрываясь, глядели друг другу в глаза.
– Так что случилось с этой тканью? – спросил снова Артур.
– В ней образовались участки нестабильности, – ответил Форд.
– Не может быть! – Артур не отводил глаз ни на мгновение.
– Смогло, – взгляд Форда был столь же подвижен.
– Отлично, – сказал Артур.
– Теперь понял? – спросил Форд.
– Нет, – ответил Артур.
Воцарилось молчание.
– Проблема с этим разговором в том, – промолвил Артур, когда задумчивое выражение постепенно овладело его лицом, как альпинист, вскарабкивающийся на хитрый и сложный контрфорс, – что он слишком не похож на все разговоры, которые у меня были в последнее время. Как я уже сказал, это были в основном разговоры с деревьями. С деревьями это по-другому. Ну, разве что с некоторыми дубами...
– Артур, знаешь, что? – спросил Форд.
– Нет, – отозвался Артур. – Что?
– Ты просто верь во все, что я говорю. И все станет очень-очень просто.
– Да? Что-то не верится.
Они присели, погрузившись каждый в свои мысли.
Форд достал свой суб-Ф-ирный сенс-О-мат. Он тихонько жужжал и время от времени подмигивал маленькой лампочкой.
– Батарейка садится? – спросил Артур.
– Нет. – ответил Форд. – Это мобильное нарушение в ткани времени-пространства. Завихрение. Водоворот. Участок нестабильности. И он где-то совсем неподалеку от нас.
– Где? – спросил Артур.
Форд поводил устройством на вытянутой руке. Внезапно лампочка вспыхнула ярко.
– Вон там! – воскликнул Форд, указывая рукой, – Вон там, в направлении вон того дивана!
Артур посмотрел туда. К своему изумлению, посреди луга он увидел обитый темным бархатом честерфилдовский диван. Артур глубокомысленно раскрыл рот. Нелицеприятные вопросы завертелись у него на языке.
– Откуда тут посреди луга диван? – спросил он.
– Я же объяснял! – воскликнул Форд, вскакивая на ноги. – Это завихрения в пространственно-временном континууме!
– Почему же хренью? – Артур тоже вскочил на ноги, хотя и не надеялся придти в себя ногами.
– Врубись уже! – кричал на бегу Форд. – Этот диван попал сюда из-за пространственно-временной нестабильности. Я уже полчаса пытаюсь вбить эту мысль в твои окончательно одубевшие мозги. Произошла утечка в континууме, и его занесло к нам. Суть в том, что мы должны поймать его. Это наш единственный шанс выбраться отсюда!
Форд скатился по каменистой осыпи и побежал по лугу.
– Поймать? – недоуменно пробормотал Артур и тотчас же с неудовольствием увидел, что диван, лениво покачиваясь над травой, дрейфует вдаль.
Неожиданно для себя издав тарзаний вопль восторга, Артур скатился по склону холма и бросился догонять Форда Префекта и сюрреалистическую мебель.
Они бежали, дико подскакивая, по траве, хохоча и выкрикивая друг другу «Держи его!» и «Загоняй давай!». Солнце пригревало сонно покачивающуюся на ветру траву. Мелкие полевые зверьки порскали из-под ног. Артур был счастлив. Сегодня с самого утра ему все удавалось. Всего двадцать минут назад он решил сойти с ума, и вот – он уже гонится по просторам доисторической Земли за честерфилдовским диваном!
Диван же лениво плавал в воздухе и казался одновременно и вещественным, как деревья, когда стукался об одни из них, и призрачным, как сон, когда проплывал, не задевая, сквозь другие.
Форд и Артур нагнали диван, но тот ловко уворачивался от них, словно бы следуя своей собственной сложной топографии пространства – как оно на самом деле и было. Они не сдавались, а диван танцевал и вертелся в воздухе. Вдруг он развернулся и спикировал вниз, словно по графику драматически убывающей функции, и Форд с Артуром оказались прямо перед ним. С молодецким гиканьем они запрыгнули на диван; солнце померкло, они рухнули в тошнотворное ничто и возникли снова посреди крикетного поля на стадионе «Лордз» в Сент-Джонс-Вуд, Лондон, во втором периоде финала чемпионата на кубок Австралии тысяча девятьсот восемьдесят ...ятого года, когда английской команде оставалось всего двадцать восемь пробежек до победы.