I

Предрассветную тишину прорезал вопль ужаса: Артур Дент проснулся и вспомнил, где он находится.

Это повторялось каждое утро.

И причина была не в том, что пещера была холодной, и не в том, что пещера была сырой, и в ней дурно пахло. Причина была в том, что пещера находилась в Излингтоне, а первый автобус в центр ожидался через два миллиона лет.

Нет ничего хуже, чем потеряться во времени – и Артур Дент мог засвидетельствовать это после того, как изрядно потерялся и во времени, и в пространстве. Когда теряешься в пространстве, то тебе, по крайней мере, всегда есть, чем заняться.

Артур очутился на доисторической Земле в результате крайне запутанной цепочки событий, в ходе которых его попеременно то унижали, то оскорбляли в таких причудливых уголках Галактики, какие Артур прежде с трудом мог себе вообразить; и хотя сейчас жизнь его стала совершенно тихой и мирной, он до сих пор не смог до конца придти в себя.

Его не унижали вот уже пять лет.

Поскольку, расставшись с Фордом Префектом четыре года назад, Артур не встречал с тех пор ни единой живой души, то оскорблениям все это время он тоже не подвергался.

За исключением одного раза.

Это случилось весенним вечером тому примерно года два. В сумерках Артур возвращался в свою пещеру, как вдруг увидел на деревьях странные отсветы. Он поднял голову, поглядел вверх, и от радости у него перехватило дух. Спасение! Свобода! Мечта робинзона – корабль!.

На глазах у Артура, остолбеневшего от восторга и счастья, в теплом вечернем воздухе проплыл стройный серебристый звездолет. Он тихо снизился и четко, словно танцуя, выпустил шасси. Затем корабль приземлился, и тихое гудение его двигателей растаяло в вечернем спокойствии леса.

Корабль выпустил трап.

Из открывшегося люка хлынул яркий свет.

В проеме люка вырисовался контур пришельца. Он сошел по трапу и встал перед Артуром.

– Дент, – произнес он, – ты придурок.

Все выдавало в нем инопланетянина – характерный высокий рост, характерно заостренный череп, характерные огромные черные глаза, причудливого покроя золотой плащ на характерном резном золотом обруче вокруг шеи, и светло-серо-зеленая кожа лица с таким шикарным свечением, которого большинство обладателей серо-зеленых лиц могут добиться только при помощи особых упражнений или очень дорогой косметики.

Артур стоял, отвесив челюсть.

Пришелец бесцеремонно разглядывал его.

Изумленное недоумение быстро сменило у Артура встрепенувшуюся было надежду. Всевозможные мысли сражались у него в голове за право доступа к голосовым связкам.

– Ка...? – спросил он.

– Но... по к... – добавил он.

– За ч... вы...? – выговорил он наконец и умолк. Артур вспомнил, что забыл, когда последний раз разговаривал с кем-либо, и понял, что это не проходит бесследно.

Инопланетянин деловито нахмурился и сверился со своим, по всей видимости, блокнотом, поднеся его к свету тонкой и гибкой инопланетной рукой.

– Артур Дент? – осведомился он.

Артур беспомощно кивнул.

– Артур Филип Дент? – уточнил пришелец.

– А-а... ы-ы... э-э... да... – подтвердил Артур.

– Придурок, – повторил инопланетянин. – И лишенец.

– Не по...

Пришелец утвердительно кивнул, поставил в блокноте характерную инопланетную птичку и повернулся к кораблю.

– Н-но по... – замычал Артур в отчаянии.

– Сам такой, – бросил пришелец, не оглядываясь. Он поднялся по трапу и скрылся в люке. Корабль закрылся и басовито загудел, порыкивая и вздрагивая.

– Погодите! – выговорил наконец Артур и бросился к кораблю. – Погодите! Что это значит? А ну, стой!

Корабль поднялся в воздух, словно бы сбросив свой вес на землю, как плащ, и чуть покачнулся. Причудливым зигзагом он взмыл в сумеречное небо, миновал слой облаков, подсветив их изнутри на короткое мгновение, а затем исчез, оставив Артура посреди беспредельной черной земли махать кулаками в направлении догорающей зари.

– Что? – вопил он. – Что ты сказал? А ну-ка повтори! Вернись и повтори, что ты сказал!

Артур прыгал и махал кулаками, пока у него не подкосились ноги, и вопил, пока не запершило в горле. Никто не ответил ему. Его никто не слышал, и никто ничего не мог ему повторить.

Корабль пришельца уже несся с ревом в верхних слоях атмосферы, направляясь в жуткую пустоту, которая разделяет то немногое, что существует во Вселенной.

Его пилот, холёный инопланетянин, откинулся на спинку единственного кресла в кабине. Звали его Долбаггер Удлинившийся Бесконечно1, и у него была цель в жизни. Не бог весть какая возвышенная цель, отметили бы многие, но все-таки цель, к достижению которой можно было стремиться.

Долбаггер Удлинившийся Бесконечно был – да и сейчас остается – одним из весьма немногих во Вселенной бессмертных существ.

Те, чье бессмертие – врожденное, инстинктивно умеют с ним справляться, но Долбаггер не принадлежал к их числу. Он люто ненавидел эту когорту – сборище равнодушно-безмятежных кретинов. Его же наградил бессмертием неудачный эксперимент с ускорителем иррациональных частиц, консервами «Завтрак юриста» и противорадикулитным бандажом. Детальное описание эксперимента не имеет большого значения, потому что никому с тех пор не удавалось в точности повторить все его условия, и довольно многие пытавшиеся потом выглядели очень глупо или очень скверно – или и то, и другое вместе.

Долбаггер мрачно и устало закрыл глаза, пустил какой-то джазец по корабельной стереосистеме и подумал, что мог бы, в принципе, жить, если бы не воскресные полдни – да, точно мог бы жить.

Поначалу это было забавно. Он веселился на всю катушку, ставил жизнь на карту, наживался на долгосрочных вкладах и просто видел в гробу решительно всех.

Но постепенно выяснилось, что воскресные полдни – это то, чего он не переносит. Жуткая огульная млявость, воцаряющаяся примерно без пяти минут три, когда ты понимаешь, что принял уже все души, которые можно принять за сегодняшний день без вреда для здоровья; что, сколько ни смотри в газету, ни на какой странице уже не прочитаешь ни одной статьи и не применишь новой революционной техники подрезания, которая в ней рекламируется; и что стрелки всех часов неумолимо приближаются к четырем часам – времени, когда начнется долгое сумрачное чаепитие души.

И тогда жизнь начала утомлять Долбаггера. Счастливые улыбки, которыми он озарял чужие похороны, скисли. Долбаггер возненавидел Вселенную в целом и каждого ее обитателя в частности.

Тогда-то он и задался своей целью – целью, к достижению которой можно было стремиться и, судя по всему, стремиться вечно. Вот что это была за цель.

Он решил оскорбить Вселенную.

То есть, оскорбить всех и каждого в ней – персонально, в лицо, и – Долбаггер не боялся трудностей! – в алфавитном порядке.

Когда ему указывали – редко, весьма редко – что затея его не только бессмысленна и глупа, но и попросту невыполнима, так как огромное число людей рождается и умирает каждую секунду, взгляд Долбаггера делался холодным, и он спрашивал: «Что, уже и помечтать нельзя?»

И он пустился в путь. Свой выстроенный по последнему слову техники корабль он оснастил штурманским компьютером, способным хранить в своей памяти и отслеживать перемещения всего населения обитаемой Вселенной. Компьютер прокладывал ему курс.

Корабль шел через орбиты планет системы Соль, готовясь обогнуть солнце и выйти в межзвездное пространство.

– Компьютер, – позвал Долбаггер.

– Я, – отозвался компьютер.

– Кто следующий?

– Работаем над этим.

Долбаггер поглазел на фантастическое драгоценное убранство ночи, миллиарды миллиардов крохотных алмазных пылинок-миров, освещавших своим блеском бесконечную черноту. Каждая из них, каждая крохотная пылинка значилась в его списке. А большинство из них ему предстоит посетить еще миллионы и миллионы раз.

Долбаггер вообразил себе свой маршрут линией, соединяющей все точки на небе, как в головоломке для малышей. Его порадовала мысль, что для наблюдателя в какой-нибудь точке Вселенной эти линии могут спроецироваться в весьма и весьма неприличное слово.2

Компьютер немелодично пискнул, сигнализируя, что расчеты выполнены.

– Фольфанга, – объявил он и пискнул снова. – Четвертая планета системы Фольфанга. – Еще писк. – Предполагаемое время в пути – три недели. – Еще писк. – Там проживает слизняк А-Р-Турф-Илипден У.

Компьютер подумал еще немного, потом пискнул и добавил:

– Мне кажется, вы решили назвать его безмозглым тупицей.

Долбаггер хмыкнул. Пару секунд он созерцал величие мироздания в иллюминаторе.

– Пожалуй, пойду вздремну, – сказал он, а потом спросил: – Что тут ловится?

Компьютер пискнул:

– “Общественное Космовидение”, “Экстрим-Романтика” и “Планета Жывотных”, – ответил компьютер и снова пискнул.

– Что-нибудь, что я смотрел меньше тридцати тысяч раз?

– Нету.

– Ох-х...

– Есть «Секс в Большом Космосе». Его вы смотрели всего тридцать три тысячи пятьсот семнадцать раз.

– Ну, разбуди меня ко второй рекламе.

Компьютер пискнул.

– Приятных сновидений, – сказал он.

Корабль умчался в черную ночь.

Тем временем на земле лил холодный дождь, и Артур Дент сидел в пещере в самом, может быть, тухлом настроении за всю свою жизнь, придумывая достойные ответы пришельцу и гоняя мух, которые тоже были настроены весьма тухло.

На следующий день он смастерил себе сумку из шкурки кролика, решив, что в ней неплохо будет носить всякие мелкие вещички.