XVII

“Путеводитель вольного путешественника по Галактике” отмечает, что “Авариум”, плутон-рок-группа с Ментальной Зоны Гагракака, повсеместно признана не только самой громкой рок-группой в Галактике, но и вообще самым громким физическим явлением в ней. Завсегдатаи их концертов утверждают, что лучшее звучание достигается в больших бетонных бункерах километрах в сорока от сцены, тогда как сами музыканты управляют своими инструментами по радио из хорошо звукоизолированного корабля, висящего на орбите планеты – причем, чаще всего совершенно другой планеты.

Тексты их песен в целом довольно просты, и фабула их не очень оригинальна: молодое существо мужского пола встречается с молодым существом женского пола при чарующем свете полной луны, которая вдруг взрывается ко всем чертям по неизвестной науке причине.

На многих планетах представления этой группы запрещены – иногда по художественным соображениям, но чаще из-за того, что аппаратура группы нарушает местные конвенции об ограничении стратегических вооружений.

Несмотря на это, доходы коллектива раздвигают пределы теоретической гиперматематики, и ее главный инженер-бухгалтер недавно удостоился почетной должности профессора неоматики в Максимегалонском университете в знак высокой оценки его Общей и Специальной Теорий Налогообложения Ансамбля “Авариум”, которые доказывают, что ткань времени-пространства не только искривлена, но еще и вывернута ворсом внутрь.

Форд, пошатываясь, вернулся к столику, за которым Зафод, Артур и Триллиан ждали начала представления.

– Пожрать бы чего-нибудь, – сказал Форд.

– О, Форд! – повернулся к нему Зафод. – Ну, что там твой старый кент?

Форд невнятно кивнул головой:

– Мракобез? Ну, пообщались, типа...

– И как?

– Да не то, чтобы очень как. Проблема в том, что он ...

– Ну, что он?

– В общем, на этот год он умер. Налоги и все такое. Дайте сесть.

Форд сел.

Подошел официант.

– Желаете меню, – спросил он, – или вы хотели бы встретиться с Дежурным Блюдом?

– Как-как? – спросил Форд.

– Как-как? – спросил Артур.

– Как-как? – спросила Триллиан.

– Круто! – ответил Зафод. – Гоните блюдо.

В маленьком кабинете в одном из лучей ресторанного комплекса высокий худой угловатый человек отодвинул занавеску, и кошмар осветил его лицо.

Лицо это не отличалось красотой – возможно, потому, что кошмары освещали его слишком часто. Прежде всего, оно было слишком вытянутым, глаза – слишком запавшими, щеки – впалыми, губы – тонкими и узкими, а когда они раскрывались в улыбке, показывались зубы, похожие на шпангоуты потерпевшего крушение парусника. Руки, придерживавшие занавеску, тоже были длинными и тонкими; к тому же они были холодными. Пальцы, прятавшиеся в складках занавесей, производили впечатление, будто стоит их хозяину на миг отвести от них свой ястребиный взор, как они сами собой уползут в какой-нибудь темный угол и займутся там чем-нибудь предосудительным.

Худой человек отпустил занавеску, и жуткий свет, игравший на его лице, отправился поиграть на чем-нибудь более симпатичном. Человек походил немного по маленькому кабинету, похожий на богомола, размышляющего о вечерней охоте; наконец, он присел на шаткий стул возле колченогого столика и просмотрел несколько страниц печатного текста с шутками.

Прозвенел звонок.

Человек бросил бумаги на столик и поднялся. Пальцы его пробежались по миллиону радужных блесток, которыми был обшит его пиджак; затем он открыл дверь и вышел.

Огни в Ресторане потухли, оркестр заиграл марш, и черноту лестницы, спускающейся на середину сцены, высветил белоснежный круг света.

В этом круге появился высокий, сверкающий бриллиантами человек. Он слетел на сцену, легко подошел к микрофону, широким взмахом длинной худой руки вынул его из стойки и встал, раскланиваясь направо и налево, благодаря публику за аплодисменты и демонстрируя ей свои шпангоуты. Он помахал рукой несуществующим личным знакомым где-то там в публике и дождался, пока аплодисменты стихнут.

Он поднял руку и улыбнулся улыбкой, которая простиралась не просто от уха до уха, но, похоже, и выходила за пределы лица.

– Благодарю вас, дамы и господа! – воскликнул он, – Спасибо, большое спасибо! Огромное спасибо!

Человек подмигнул публике.

– Дамы и господа! – сказал он. – Вселенная, как мы ее знаем последние сто семьдесят тысяч миллионов миллиардов лет, в течение ближайшего получаса завершит свое существование. Добро пожаловать в “Последний путь”, Ресторан На Конце Света!

Мановением руки он вызвал новый бурный поток аплодисментов. Другим мановением он прекратил его.

– Меня зовут Макс Квордлблин, – сказал он. Все знали, как зовут заслуженного артиста Галактики, но он все равно представился – исключительно ради новых аплодисментов, вызванных этим, каковые аплодисменты он принял с отсутствующей улыбкой и небрежным жестом костлявой руки. – Я только что прибыл к вам с другого конца времени – из бара “Большой Взрыв”, где, поверьте мне, дамы и господа, мы провели незабываемый вечер; и сейчас мы вместе с вами отметим другое уникальное историческое событие – Конец Света!

Еще один взрыв аплодисментов стих, когда в зале стало еще темнее. На всех столах сами собой вспыхнули свечи, исторгнув из сидящих за ними невольный возглас и погрузив их в тысячи огоньков и миллионы колышущихся уютных теней. Дрожь восхищения пронеслась по потемневшему ресторану: огромный золотой купол над залом начал медленно-медленно темнеть, растворяться, исчезать.

Макс продолжил более проникновенно:

– Итак, дамы и господа – свечи зажжены; оркестр играет тихую музыку; купол силового поля над нами делается постепенно прозрачным, открывая нам черное мрачное небо, полное древним светом давно умерших звезд... и я вижу, что этим вечером нас ожидает прекрасный, восхитительный апокалипсис!

И даже тихий шелест оркестра смолк, когда те, кто видел это впервые, начали потрясенно вставать со своих мест.

Чудовищный, жуткий свет пал на них –

– кошмарный свет,

– мертвящий, гибельный свет,

– свет, который мог бы обезобразить преисподнюю.

Вселенная подошла к концу.

Несколько бесконечных секунд ресторан молча плыл в бушующей пустоте. Затем Макс снова заговорил:

– Для тех из вас, кто ждал увидеть свет в конце туннеля, – сказал он. – Вот этот свет!

Снова вступил оркестр.

– Благодарю вас, дамы и господа, – воскликнул Макс. – Я вернусь к вам через секунду, а пока что позвольте представить вам мистера Рега Аннулирика и его катастрофический ансамбль! Аплодисменты, дамы и господа, аплодисменты для Рега и его команды!

В небесах продолжала разворачиваться кульминация трагедии мироздания.

Из публики донеслось несколько одиноких хлопков, потом еще, и через некоторое время вернулась прежняя приподнятая атмосфера. Макс пошел между столами и принялся здороваться, шутить, громко смеяться – отрабатывать свой нешуточный гонорар.

К столику Зафода Библброкса подошло крупное млекопитающее – мясистое, жирное четвероногое, похожее на корову, с большими маслянистыми глазами, маленькими рожками и чуть ли не вкрадчивой улыбкой на губах.

– Добрый вечер, – промычало оно и неуклюже поклонилось. – Я – сегодняшнее дежурное блюдо. Позвольте ознакомить вас с собой.

Животное вздохнуло, отрыгнуло жвачку, развернуло к столику свои филейные части и умиротворенно оглядело присутствующих.

Артур и Триллиан смотрели на него с изумлением и ужасом, Форд – с безразличием, а Зафод Библброкс – с нескрываемым вожделением.

– Может быть, лопатку? – предложило животное. – С белым винным соусом?

– Чью? Вашу лопатку? – переспросил Артур испуганным шепотом.

– Разумеется, м-мою, сэр, – промычало животное. – Чью же еще я м-могу вам предложить?

Зафод встал и со знанием дела принялся ощупывать лопатки животного.

– Крестец тоже очень хорош, – продолжало животное. – Я много упражнялась и ела м-много зерна, поэтому мне удалось накопить там отличное м-мясо.

Животное еще раз с негромким звуком отрыгнуло жвачку, пожевало ее и проглотило снова.

– А может быть, кассероль с м-моим участием? – добавило оно.

– Ты хочешь сказать, что она действительно хочет, чтобы мы ее съели? – прошептала Триллиан Форду.

– Я? – переспросил Форд, моргнув остекленелыми глазами. – Хочу? Сказать? Нет.

– Но это же совершенно ужасно, – воскликнул Артур. – Это самое возмутительное из всего, что я слышал!

– В чем проблема, землянин? – спросил Зафод, переключаясь на мощный крестец животного.

– Я не могу есть животное, которое само хочет, чтобы я его съел! – сказал Артур. – Это негуманно!

– По-твоему, гуманнее есть животное, которое этого не хочет? – спросил Зафод.

– Дело не в этом! – воскликнул Артур. Подумав немного, он согласился: – А может быть, и как раз в этом. Неважно. Сейчас мне это не важно. Сейчас я бы... э-э...

Над ним Вселенная билась в предсмертной агонии.

– Я бы, пожалуй, взял овощной салат, – закончил он.

– Я бы посоветовала вам свою печень, – обратилось к нему животное. – Она должна была стать очень нежной и тонкой. Я уже несколько месяцев занимаюсь насильственным корм-м-млением.

– Овощной салат, пожалуйста, – повторил Артур.

– Овощной салат? – переспросило животное, неодобрительно посмотрев на Артура.

– Не собираетесь ли вы мне заявить, – спросил Артур, – что есть овощи – это плохо?

– Как вам сказать, – ответило животное. – М-многие мои знакомые овощи придерживаются именно такого м-мнения. Потом-му-у-то и было решено покончить с этой проблемой и вывести животное, которое само хочет быть съеденным и м-может четко и определенно заявить об этом. И вот – я перед вами.

Животное попыталось сделать реверанс.

– И, пожалуйста, холодной воды, – попросил Артур.

– Слушай, – сказал Зафод, – мы вообще-то хотели пожрать, а не разводить дискуссии. Пожалуйста, четыре кровяных бифштекса, и побыстрее – мы не ели пятьсот миллиардов лет!

Животное принялось разворачиваться, снова тихо хрюкнув.

– Прекрасное решение, сэр, – сказало оно. – Отличный выбор. Ну, я пойду, разделаюсь.

И животное неторопливо двинулось в сторону кухни, но по пути обернулось к Артуру и подмигнуло ему:

– Не беспокойтесь, сэр! Все будет сделано очень гум-манно.

Спустя сколько-то минут официант принес четыре огромных дымящихся бифштекса. Зафод и Форд набросились на них, как волки, не теряя ни секунды. Триллиан поглядела на свой бифштекс, потом пожала плечами и присоединилась к ужину.

Артур смотрел в свою тарелку, чувствуя себя не в ней.

– Да брось ты, землянин, – сказал Зафод со злодейской улыбкой на том лице, которое не было занято мясом. – Что тебя заедает?

Оркестр играл румбу.

По всему ресторану веселились и разговаривали люди и нелюди. В воздухе стоял гул разговоров обо всякой всячине и смесь ароматов экзотических цветов, причудливых блюд и коварных вин. Вселенский катаклизм, бушующий на бесконечное количество миль во всех направлениях, подбирался к своим завершающим аккордам. Поглядев на часы, Макс вернулся на сцену:

– Итак, дамы и господа, – спросил он, – Мы прекрасно провожаем в последний путь нашу старушку Вселенную, не так ли?

– Так! – закричали посетители из породы тех людей, которые всегда отвечают на вопросы со сцены.

– Замечательно! – воскликнул Макс, – Восхитительно! Чудесно! И пока фотонные бури собираются вокруг нас, готовясь разорвать на части последние багровые звезды, я уверен, мы все постараемся как можно полнее насладиться моментом, который, поверьте мне, уже ничто не сможет превзойти!

Макс помолчал, обведя публику прищуренным глазом.

– Да, дамы и господа, – сказал он. – Это будет поистине неповторимо!

Макс снова умолк. Сегодня он безукоризненно выдерживал график. Это шоу он работал уже не первый год – вечер за вечером. Впрочем, здесь, на краю времени, годы и вечера имели мало значения. Всего лишь бесконечные репетиции конца, когда Ресторан подъезжает к самому обрыву времени – а потом отъезжает обратно. Хотя сегодняшний, если можно так выразиться, вечер, удался особенно: публика целиком лежала на его подагрической ладони. Макс заговорил тихо, так, что публике пришлось притихнуть и прислушаться:

– Наступает конец, – сказал он, – конец всего, конец всему, окончательная гибель, тотальное исчезновение всего величественного мироздания. Это, да простят мне дамы и господа невольный каламбур, будет полный конец.

Он заговорил еще тише. В наступившей тишине не решилась бы прокашляться муха.

– Дальнейшее, – продолжал Макс, – ничто. Пустота. Молчание. Забвение. Полное ничто.

Глаза его блеснули:

– Полное ничто... не считая, разумеется, десерта и отличного выбора альдебаранских ликеров!

За его спиной оркестр сыграл туш. Макс мысленно поморщился. Ему, артисту такого высокого ранга, не нужен был этот туш. Он сам мог играть на публике, как на музыкальном инструменте. Вот сейчас они все дружно вздохнули с облегчением. Макс продолжил:

– Что еще замечательно, так это то, – весело воскликнул он, – что сегодня вы можете не думать о завтрашних последствиях! Завтра – не будет!

Он ослепительно улыбнулся своей счастливой хохочущей публике. Затем он бросил взгляд на небо, где из вечера в вечер совершалась одна и та же гибель. Взгляд его был длиною лишь в долю секунды: он полагался на то, что Вселенная справится со своей задачей, как один профессионал полагается на работу другого.

– А теперь, – сказал он, пройдясь по сцене, – рискуя разрушить восхитительное чувство скорби и тщеты всего сущего, овладевшее нами в этот чудесный вечер, я хотел бы поприветствовать наших гостей.

Он вынул из кармана записку:

– Поприветствуем, – ему пришлось поднять руку, чтобы унять шум, – поприветствуем гостей с солнечного Мухосранкса – членов Бридж-клуба имени Бертольда Шворца! Где вы?

Из глубины зала послышались приветственные возгласы, но Макс не подал вида. Он продолжал вглядываться в зал, ища их.

– Где же вы? – спросил он, вызвав еще более громкие возгласы.

Это всегда работало безотказно.

– А! Вот они, вот они. Итак, коллеги – делаем последние ставки! И чур не мухлевать – хотя бы в конце-то концов!

Жестом он заставил смех стихнуть.

– Поприветствуем также группу богов и героев из чертогов Вальгаллы!

По правую сторону от него раздался удар грома. Молния сверкнула через сцену. Небольшая компания весьма довольных собой очень волосатых здоровяков в рогатых шлемах подняла бокалы, как бы чокаясь с Максом.

Вот отморозки, подумал Макс про себя.

– Сэр, прошу вас – осторожнее с этим молотом9!

Снова грянул гром и сверкнула молния. Макс улыбнулся компании тонкими ядовитыми губами.

– Далее. Присутствует ли здесь – зачитал он, – делегация от молодежной организации Прогрессивных Консерваторов с Сириуса-Б?

Свора изысканно разодетых молодых псов перестала перекидываться хлебными шариками и принялась кидаться ими в сцену. Они нечленораздельно лаяли и тявкали.

– Думаю, вы знаете, – сказал Макс, – кто во всем этом виноват.

– И наконец, – Макс встал в торжественную позу, и публика притихла, – и наконец, мы приветствуем находящихся среди нас истинно правоверных, глубоко и искренне верующих членов Церкви Второго Пришествия великого пророка Заркона!

Этих было десятка два. Они сидели прямо перед сценой, одетые крайне строго, и не участвовали во всеобщем веселье, потягивая минеральную воду из принесенных с собой бутылок. Попав в луч света, они стали жмуриться и отворачиваться.

– Вот они! – объявил Макс. – Они полны терпения и надежды. Он обещал вернуться, но это было уже довольно давно, поэтому давайте верить, что он поспешит, друзья мои, потому что у него осталось всего восемь минут!

Поклонники Заркона сидели, словно аршин проглотив, и не обращали внимания на немилосердный хохот, бушевавший вокруг них.

Макс остановил смех.

– Нет-нет, друзья мои, серьезно! Я никого не хотел бы обидеть! Смеяться над глубокими и искренними чувствами грешно, поэтому – наши аплодисменты великому пророку Заркону...

Публика послушно зааплодировала.

– ...где бы его ни носило!

Макс послал сидящим с каменными лицами фанатикам воздушный поцелуй и вернулся на середину сцены.

Там он пододвинул к себе стул и сел на него верхом.

– Забавно, – заговорил он. – Забавно видеть здесь сегодня так много зрителей. Разве не забавно? Ведь я знаю, что многие из вас бывают здесь по многу раз. Это, по-моему, уж совсем удивительно: приходить сюда и видеть финал и конец всего, а потом возвращаться домой, в свои времена... и воспитывать детей, бороться за лучшую жизнь, вести кровопролитные войны во имя того, что представляется вам священным... Нет, правда! Это просто-таки заставляет поверить в будущее разума! Если, конечно, не брать в расчет того, что нам доподлинно известно – Макс указал на водоворот кошмара над залом и вокруг него, – что никакого будущего у него нет.

Артур повернулся к Форду – это место он как-то не вполне осознал.

– Послушай, – сказал он. – Но если Вселенная скоро погибнет... то, получается, и мы тоже?

Форд посмотрел на него трех-пангалактик-горлодерным – то есть, довольно мутным – взглядом.

– Да нет, – ответил он. – фигня. Смотри. Как только ты попал в эту хрень, ты вошел в такое типа мощное временное искривление силовых полей. Я так думаю.

– А, – сказал Артур и вернулся к тарелке супа, которую он выпросил у официанта взамен своего бифштекса.

– Сейчас, – сказал Форд. – Сейчас все объясню.

Он взял со стола салфетку и некоторое время беспомощно вертел ее в руках.

– Вот смотри, – начал он снова. – Представь себе, что вот эта салфетка – наша временнáя Вселенная. Представил? А вот эта ложка – трансдукционная модель искривления материи...

Последняя фраза не получилась у него с первого раза, но Артур не решился перебить:

– Это моя ложка, – сказал он, наконец дождавшись.

– Ну, так вот, – продолжал Форд, – представь себе теперь, что вот эта ложка... – он нашел на блюде с остатками салата маленькую деревянную ложечку, – вот эта ложка... – но мысль ускользнула от него, – не, лучше вот эта вилка...

– Положь мою вилку взад! – возмущенно взвыл Зафод.

– Ну, ладно, – повернулся к нему Форд, – ладно, ладно, чего ты. Попробуем так. Скажем, вот этот бокал – это время Вселенной...

– Какой бокал? Тот, который ты только что сшиб на пол локтем?

– Кто, я?

– Ну да, ты.

– Да ну, – махнул рукой Форд, – фиг с ним. Что я рассказывал-то... А! Вот знаешь ли ты... знаешь ли ты, как вообще вся эта Вселенная завертелась?

– Думаю, что нет, – ответил Артур, давно уже жалея, что затронул эту тему.

– Так вот, – начал Форд, – представь себе такую штуку. Представь себе ванну. Представил? Большую круглую ванну. Джакузи. Из черного дерева.

– Где это ты видел такие ванны? – поинтересовался Артур. – Хэрродские бани уничтожили вогоны.

– Какая, на фиг, разница?!

– Кому как. Ну, давай дальше.

– Слушай!

– Слушаю.

– И вот эта ванна, так? Представь себе, что у тебя есть такая ванна. И она из черного дерева. И она в форме конуса.

– Конуса? – переспросил Артур. – Это кому же...

– Тс-с-с! – сказал Форд. – Она в форме конуса. И ты – представляй себе! – ты сыплешь в нее тонкий белый песок, так? Или сахар. Или... нет, просто тонкий белый сахарный песок. Или песок с сахаром... Или... Неважно. Пусть будет сахар. А когда она заполняется, ты вынимаешь пробку... ты следишь?

– Я слежу.

– Ты вынимаешь пробку, и вся байда высыпается оттуда, из дырки, такой тонкой струйкой...

– Понятно.

– Да ничего тебе не понятно! Что тебе понятно? Главный прикол я тебе еще не рассказал. Рассказать, в чем главный прикол?

– Ну, расскажи, в чем главный прикол.

– Вот я тебе и расскажу, в чем главный прикол.

Форд задумался, пытаясь вспомнить, в чем же заключался этот главный прикол.

– Главный прикол вот в чем, – сказал он. – Прикол в том, что ты все это снимаешь на пленку.

– Ах вот оно что.

– Нет, стой! Прикол не в этом. Прикол в том – вот, я вспомнил, в чем прикол! Прикол в том, что ты заряжаешь потом пленку в проектор – задом наперед!

– Задом наперед?

– Ну, да. Ты заряжаешь ее наоборот – вот в чем прикол. Поэтому потом, когда ты смотришь этот фильм, у тебя все забирается в дырку и заполняет ванну. Врубаешься?

– И что, так появилась Вселенная? – спросил Артур.

– Нет, – ответил Форд, – Но, согласись, это прикольное занятие!

Форд потянулся за бокалом:

– А где мой стопарь? – спросил он.

– На полу.

– Какая неприятность!

Откинувшись на стуле, чтобы дотянуться до него, Форд едва не упал на маленького зеленого официанта, подошедшего к их столику с телефонной трубкой.

Форд извинился перед официантом, признав, что его поведение недостойно бетельгейзианского торгового разведчика. Официант ответил, что все в полном порядке, и что он все прекрасно понимает. Форд поблагодарил официанта за понимание и терпимость, попытался взять под козырек, промахнулся и исчез под столом.

– Мистер Зафод Библброкс? – спросил официант.

– Что такое? – спросил Зафод, выглянув из-за третьего бифштекса.

– Вам звонят.

– Не понял?

– Вас к телефону, сэр.

– Меня? Здесь? Кто это знает, что я здесь?

Одна из его голов принялась лихорадочно вычислять. Другая задумчиво разглядывала еду, непрерывно отправляемую в нее руками.

– Это ничего, что я жую? – спросила она и продолжила жевать.

Первая же голова насчитала уже столько народу, что сбилась со счету. Не следовало, конечно, заваливаться сюда с такой помпой. А с другой стороны, – подумал Зафод, – да почему же нет? Что это за веселье, если никто не видит, как тебе весело?

– Должно быть, кто-то уже позвонил в галактическую полицию, – сказала Триллиан. – Ведь все видели, как ты зашел.

– Ты хочешь сказать, что меня сейчас арестуют по телефону? – спросил Зафод. – Ну, посмотрим. Я бываю очень страшным, если меня разозлить.

– Ага, – донеслось из-под стола. – Он разлетается на куски и кладет всех вокруг шрапнелью.

– Да вот еще, тоже мне "Судный День", – хмыкнул Зафод.

– А что, это тоже сегодня будет? – озабоченно спросил Артур.

– Мне не к спеху, – ответил Зафод. Он пнул ногой Форда: – Эй, там, в трюме! Вылезай, ты мне можешь понадобиться. Так кто там у нас на проводе?

– Я не имею чести, – ответил официант, – быть знакомым с этим железным джентльменом, сэр...

– Железным?

– Железным, сэр.

– Ты сказал “железным”?

– Совершенно верно, сэр. Я сказал, что не имею чести быть лично знакомым с этим железным джентльменом, но...

– Что “но”?

– Но мне передали, что он ожидает вас здесь уже немало тысячелетий. Вероятно, вы что-то забыли здесь в прошлый раз.

– В прошлый раз? – переспросил Зафод. – Какой еще прошлый раз? Мы только что приехали!

– Это так, сэр, – настаивал официант, – но прежде, чем вы приехали сюда сегодня, сэр, вы, по всей очевидности, уже бывали здесь.

Зафод попробовал одолеть эту мысль одним своим мозгом, а потом другим.

– Ты хочешь сказать, что прежде, чем мы приехали сюда, мы уже здесь были?

Н-да, а ночка выдалась горячей, – подумал официант.

– Именно так, сэр, – сказал он вслух.

– Твоему психоаналитику надо молоко давать за вредность, – заметил Зафод.

– Не! Погодите! – вмешался Форд, снова появляясь над поверхностью стола. – Ради бога, скажите, какая это планета?

– Если вас это интересует, то вы находитесь на планете Ляфортово-Б, сэр.

– Но мы же уже были на ней! – запротестовал Зафод. – Мы были на ней и улетели с нее в Ресторан На Конце Света.

– Вы абсолютно правы, сэр, – подтвердил официант, почувствовав себя на финишной прямой, и с неплохим отрывом. – Он построен на ее руинах.

– А! – воскликнул, прозрев, Артур. – То есть, мы путешествовали не в пространстве, а во времени!

– Слушай, ты, примат недоразвитый! – оборвал его Зафод. – Лез бы ты на свое дерево!

Артур задохнулся.

– А у кого четыре глаза, – прошипел он, – тот похож на водолаза!

– Зачем вы так, сэр, – упрекнул официант Зафода. – Ваша обезьяна совершенно права.

Артур побледнел от злости, но не нашел достойного ответа. Он вообще утратил дар речи.

– Вы совершили прыжок в будущее – что-то около пятисот семидесяти шести тысяч миллионов лет – все это время оставаясь на том же самом месте, – объяснил официант с улыбкой. У него было восхитительное ощущение, будто он победил в сражении, выиграть которое у него не было никаких шансов.

– Так вот оно что! – воскликнул Зафод. – Все же ясно! Я приказал компьютеру отправить нас в ближайшее место, где можно поесть – и он именно это и сделал! Кроме этих пятисот семидесяти шести тысяч миллионов лет, мы с места не сдвинулись! Круто!

Никто не спорил с тем, что это было очень круто.

– Ну, ладно, – сказал Зафод. – А кто же все-таки мне звонит?

– А что случилось с Марвином? – спросила Триллиан.

Зафод хлопнул себя по лбам:

– Андроид-Параноид! Я оставил его шляться по Ляфортово-Б.

– Когда это было?

– Ну... где-то пятьсот семьдесят шесть тысяч миллионов лет назад, – ответил Зафод. – Ну-ка, водитель подноса, дай-ка мне свою матюгалку.

Брови маленького официанта непонимающе взлетели выше головы.

– Прошу прощения, сэр? – переспросил он.

– Телефон, давай телефон, – перевел Зафод, выхватывая у официанта трубку. – Что-то вы тут, ребята, такие тормозные – ботинки, что ли, к полу прилипли?

– Совершенно согласен с вами, сэр.

– Алё, Марвин, это ты? – спросил Зафод в трубку. – Как твое ничего?

В трубке долго молчали, а потом послышался тихий печальный голос:

– Мне кажется, я должен сообщить вам, что чувствую себя крайне плохо, – сказал он.

Зафод прикрыл трубку ладонью:

– Он! – сказал он.

– Алё, Марвин, – продолжил он в трубку. – Мы тут оттягиваемся на всю катушку. У нас тут еда, выпивка, безобразия и конец света. Где нам тебя искать?

Снова молчание.

– Вы не обязаны делать вид, будто я вас интересую, – сказал наконец Марвин, – Я прекрасно знаю, что я всего лишь робот-помощник.

– Ну, ладно, ладно, – прервал его Зафод, – так где ты есть?

– “Назад до упора, Марвин”, говорят они мне, “открой третий шлюз, Марвин”, “Не мог бы ты поднять вон ту бумажку, Марвин”... Не мог бы я – я, обладатель мозга размером с планету, не мог бы я...

– Не говори, – вставил Зафод, скорее в прямом смысле, чем в переносном.

– Ничего. Я привык к унижениям, – зудел Марвин. – Если хотите, я могу засунуть голову в помойное ведро. Хотите, я засуну голову в помойное ведро? Ведро у меня с собой. Одну секунду.

– Эй, Марвин, алё!.. – закричал Зафод, но было поздно. Из трубки послышалось звяканье и бульканье.

– Ну, что он там говорит? – спросила Триллиан.

– Ничего особенного, – ответил Зафод, – Облил нас помоями по телефону.

– Вот так, – сказал Марвин, вернувшись на связь. – Надеюсь, вам понравилось...

– Да, отлично, – сказал Зафод, – теперь сделай милость, скажи, где ты?

– Я на парковке, – ответил Марвин.

– На парковке? – переспросил Зафод. – Что ты там делаешь?

– Паркую машины. Что еще можно делать на парковке?

– Отлично! Будь там, мы уже выходим.

Одним движением Зафод встал из-за стола, выключил трубку телефона и подписал счет именем “Дезиато Мракобез”.

– Вперед, ребята, – сказал он. – Марвин ждет на парковке. Пошли отсюда.

– А что он делает на парковке? – спросил Артур.

– Пaркует машины, что же еще? Ну ты, блин, заманал своими вопросами.

– А как же Конец Света? Мы же пропустим самое главное.

– Да видел я это все. Фигня, – сказал Зафод, – йошьлоб вырзв, и больше ничего.

– Что-что?

– Большой Взрыв наоборот. Пошли, пошли отсюда.

Мало кто из посетителей обратил внимание на их продвижение через весь зал к выходу. Все неотрывно глядели на ужасы небес.

– Любопытный эффект, – говорил Макс, – можно наблюдать сейчас в левом верхнем секторе неба. Если присмотреться, вы увидите систему звезды Гастромиль, превращающуюся в чистый ультрафиолет. Здесь есть кто-нибудь с Гастромиля?

Несколько нерешительных ответов послышались из зала.

– Думаю, – с улыбкой сказал им Макс, – уже поздно вспоминать, выключили ли вы перед уходом газ.