"Тот факт, что в России не сложилась (или была рано утрачена, дошла в крайне разрозненных фрагментах) система языческой, дохристианской мифологии... активно влияет на процесс образования новой, современной мифологии, включающей в свой сакральный контекст много исторических фигур."
М.Эпштейн, "Новое в классике (Державин, Пушкин, Блок в современном восприятии). Творимая легенда". Из книги "Парадоксы Новизны".
"Вдивляюсь у сусiда я – який
Iз себе вiн? Та де там – тьма все вкрила...
Ну, далi рiч: – А в розум взяв ти свiй -
Хто Ленiн є? Яка у нього сила?"
В. Бичко, "Розмова в теплушцi"
"И все же было в нем что-то не совсем хоббитское..."
дж.Р.Р.Толкиен, "Хоббит"
Как известно, история и миф неразделимы. Они, по-видимому, и происходят из одного источника, и служат одной цели. И то, и другое равно являются попытками осознать прошлое в интересах настоящего, подчинить прошлое настоящему во имя будущего, увязать непрочные и постоянно рвущиеся нити времен. Поэтому ничего удивительного нет в том, что история проистекает из мифа и активно пользуется мифологическим материалом, а миф в свою очередь также основывается на истории и имеет свойство подменять ее собой. Оба эти явления взаимно длят друг друга.
Поэтому мы, авторы этого очерка, сочли себя в полном праве попытаться разработать методику подхода к решению проблем истории еще не такой давней, но уже занесенной золотыми буквами на скрижали социокультурных ценностей нашего большого этноса.
Заинтересовала же нас фигура, которую многие не без оснований считают центральной во всей мифологии новейшего времени – фигура, стоящая за очень многими важными моментами жизни социума. Эта фигура – В.И.Ленин.
Мы собрались и вспомнили все, что мы знаем о В.И.Ленине. Знаний оказалось немало. О Ленине написано множество трудов самого разного плана. Ленин оказался фигурой совершенно уникальной, образом, попавшей в произведения практически всех жанров – от богатырской былины до волшебной сказки и бытового анекдота. Очень глубоко отпечатался его образ в сознании и культурном самосознании народа. Мы решили проанализировать как можно больше материала, разобрать все, что мы знаем, с целью выяснить – что же такое или кто же такой Владимир Ильич Ленин, каков его архетипический генезис, и, соответственно, чего же еще мы о нем не знаем?
Прежде всего рассмотрим само имя этого персонажа – Владимир Ильич Ленин. Почти во всех источниках упоминается, что имя это является заменой его табуированного настоящего имени. Как и в именах многих так называемых "соратников" Ленина, табуированное истинное имя, знание которых, возможно, давалось молодым членам племени в порядке обрядов инициации на определенной стадии жизненного пути, зашифровано в фамилии. Фамилия Ленина, как известно, Ульянов, но система кодировки фамилий "соратников" нами утеряна и пока не раскрыта вновь. Этимологию корня "улья-", *ул'- нам установить не удалось. Имя-отчество же Ленина – Владимир Ильич, как нетрудно догадаться, означает "Хозяин Мира Сын Грома". Возможно, это отражает первобытное представление о происхождении Ленина от бога-громовника Перуна, место которого в христианизированной Руси занял, как известно, пророк Илия. Впрочем, в сопоставлении с гипотезой, которая будет изложена чуть ниже, можно вывести из этого имени и другую, несколько, возможно, неожиданную контекстуальную аллюзию: Князь Света – древний титул Будды. Символикой Будда связан также и с драконом Грома (самоназвание королевства Бутан – Друк Юл, Королевство драконов Грома).
О жизни Ленина охотно повествуют многие рассказчики – шаманы, путешественники по мирам – некоторые из которых, по их словам, узнали о ней от самого Ленина, либо от его родственников и близких, то есть, людей якобы лично знакомых с ним. Хочется особо упомянуть материалы, содержащиеся в писаниях Бонч-Бруевича. В них интересно то, что сам рассказчик считает себя важным действующим лицом своих рассказов наряду с легендарными и мифическими персонажами, что встречается в известных нам культурах нечасто. Известно, что рассказы Бонч-Бруевича о Ленине играли важнейшую роль в инициациях детей младшего возраста.
Из этих рассказов, в частности, известно, что Ленин всю жизнь был очень привязан к домашним животным, и они отвечали ему взаимностью.
"Цiле сонце – в квiточцi-роменi,
Цiле небо – в пролiсках-квiтках...
Весь теплiєш, коли бачиш – Ленiн
З котеням пухнатим на руках." (3, стр. 41)
"... А що ж Ленiн робить?.. Ось до нього
Дверi хтось тихенько вiдчиня.
На стiльцi, край столика малого,
Ленiн гладить сiре котеня.
Ї в очах – така весела ласка,
Стiльки молодої доброти,
Що неначе тут поклала казка
Золотi, яснi свої мости..." (Ibid., стр. 45)
Один из рассказов Бонч-Бруевича повествует о том, как Ленин учил кота прыгать через стул.
"- Какой важный кот! – воскликнул Владимир Ильич. – И, вероятно, большой лентяй.
<...> Владимир Ильич быстро взял кота на руки, пощекотал его под шейкой, почесал между ушами, погладил его... Васька был очень доволен: сейчас же стал нежно кусать Владимира Ильича за палец <...>
- Мы еще с тобой научимся прыгать через стул." (2, стр. 5)
Но после долгих размышлений мы отмели версию о Ленине как домашнем демоне типа домового, и решили, что налицо здесь перенос на Ленина функции культурного героя и творца животных. Возможно, что ранние первобытные представления о Ленине были именно такими, а возможно, что произошла подмена Лениным какого-то другого персонажа партийной мифологии.
Интересен в связи с этим мотив Ленина как освободителя домашних и пойманных человеком животных. Ленин, которому в подарок (возможно также, в жертву или во исполнение какого-либо обряда) мальчик приносит живого снегиря, выпускает его со словами:
- Полетiв? Бо крила має...
Дуже добре, що з крильми...
Тих люблю я, хто литає,
Визволяється з тюрми!" (3, стр. 24)
Далее стоит вспомнить об учреждении Лениным "Общества чистых тарелок" (2, стр. 7-9). Ленин всегда следил за тем, чтобы вся пища была доедена. Если принять во внимание то, что, по славянским представлениям, недоеденная пища отправляется в мир мертвых, такое поведение Ленина становится чрезвычайно интересным, и тем более, что этот рассказ оказывает большое влияние на уже упомянутые нами инициации детей младшего возраста. Этот отказ от почитания мертвых снова наталкивает нас на буддизм, как известно, отрицавший в своей первоначальной форме поклонение потустороннему миру. Вопрос о существовании или несуществовании загробной жизни входит в число десяти вопросов, на которые Будда отказался давать ответ.
В то же время мы знаем, что сам Ленин практически не употребляет человеческую пищу. Единственное, что он употребляет – это морковный чай, скорее всего оттого, что морковь, растущая в земле, посвящалась подземному миру. Когда, уже в конце земной жизни Ленина, ходоки-шаманы приносят ему жертвоприношения от людей – мед, молоко, рыбу и другие сакральные продукты – Ленин принимает ходоков, но жертвоприношения отправляет куда-то в другое место. Впрочем, возможно, Ленин считает недопустимым есть на глазах у людей, что соответствует представлениям о трапезе духов у многих примитивных народов.
Единственный случай того, как Ленин ест, описан у Зощенко, известного и скандального писателя эпохи расцвета империи, который, дабы реабилитировать себя в глазах империи за серию крамольных сатир, также обратился к ленинской тематике и донес до нас множество ранее неизвестных и в других местах не упоминающихся преданий и мифологических мотивов. Это случай, когда Ленин, заключенный белым царем в железную тюрьму, пишет послание своим "соратникам" невидимыми чернилами – "молоком" – из хлебной чернильницы на полях Библии (sic!), и при появлении солдата съедает чернильницу вместе с чернилами. Эта сложная мифологема связана, во-первых, со славянским (и не только славянским) мотивом молока как средства передачи или хранения тайных знаний – вспомним сказку "Пойди туда, не знаю, куда", в которой Иван-царевич нес жабу, подсказчицу и советчицу, в молоке, а во-вторых, он напоминает о связи чернильницы и черта – даже слова эти в русском языке фонетически сходны, и о том, как Лютер кидался в дьявола чернильницей. Не исключено, что Ленин съедает чернильницу именно для того, чтобы не дать солдату сделать этого.
Отношения Ленина с солдатами тоже представляют интерес. Как известно, в поздней русской сказке солдат – основной антагонист черта. Ленин боится солдат и всячески стремится овладеть их душами. Ленин старается не дать солдату до себя дотронуться, и в то же время смотрит ему в глаза, гипнотизируя, и ласково разговаривает, велит напоить солдата чаем и т.п. Высшее удовлетворение Ленин испытывает тогда, когда финский крестьянин – видимо, не простой крестьянин, ибо в представлениях древних народов Северной Европы финны являются народом колдунов и ведьм, и отзвуки этого представления мы встречаем еще у А.С.Пушкина в "Руслане и Людмиле" – говорит Ленину при встрече в лесу, что "больше не нужно бояться человека с ружьем".
Самые нежные чувства питал Ленин к детям. Впрочем, возможно, такое впечатление складывается исключительно из-за того, что мы анализировали в основном фольклор, предназначенный для детской инициации, как наиболее доступный, широко представленный и знакомый нам с детства, то есть, глубоко интернированный. Общеизвестно также, что любил Ленин также и рабочих, особенно тех, чей труд связан с холодным железом, с ковкой и др. По-видимому, он вообще был покровителем таких ремесел, которые в раннем средневековье числились "от дьявола" и "от Каинова семени" (см., например, "Молот Ведьм").
Впрочем, нам кажется, что олицетворять Ленина с дьяволом, с темной ипостасью дуалистического бога, как это подчастую делается сейчас, было бы неверным или по меньшей мере неполным раскрытием образа Ленина. Ленин – фигура более сложная, и более сложны его отношения с мирами мертвых и живых. Ленин на протяжении своего земного жизненного пути многократно переплывает туда и обратно священную славянскую реку Волгу, древний Итиль, Ра, считавшуюся рекой между жизнью и смертью. Говорится, что каждый раз, переплыв Волгу, Ленин как будто молодел и полнился новых сил. Известно, что переплывал Ленин также и реку Мсту, выступавшую антиподом Волги в более поздний период (название "Волга" происходит от финского корня valkea, "белый", тогда как "Мста" – от musta, "черный"). С мотивом переплывания Волги связаны, возможно, и монголоидное, заволжское узкоглазие Ленина, тогда как по другому контексту оно же может дополнительно указывать на связь с потусторонним миром.
Об особых отношениях Ленина с водной стихией говорит и такая цитата:
"Один его знакомый, вспоминая о прошлом, говорил, что в Швейцарии было очень страшное озеро, где постоянно тонули люди. Это озеро было очень глубокое. Там были холодные течения, омуты и водовороты. Но Ленин бесстрашно плавал в этом озере...
- Тонут, говорите? – спросил Ленин. – Ничего, мы-то не потонем." (1, стр. 9)
Вообще Ленин часто оживлялся водой, подобно русскому Кощею, висящему на цепях. После того, как глупый, но сострадательный былинный богатырь подносит Кощею Бессмертному три, девять или тридцать три ковша или ведра воды, тот крепнет, молодеет, вырывает из стены свои цепи и рвет их, выходя на волю. Видимо, с Лениным происходило что-то подобное, просто мы не имеем уцелевших конкретных свидетельств такого мотива в литературе – кроме темной и загадочной истории с графином Тети Ани из Казани, который Ленин в детстве случайно разбил (при этом прозвучали слова о том, что "наверное, он хотел с нами побегать, и вот поэтому он прыгнул со стола на пол" (1, стр. 4) и сказочно долго и тяжело переживал по этому поводу – лишь через два месяца он признался матери, что "когда мы были в Казани, я сказал тете Ане неправду – что это не я разбил графин, а это я разбил графин" (1, стр. 6)).
дело в том, что, как известно, Ленин никогда не врал. Неспособность ко лжи, равно как и неспособность к правде, является чертою персонажей, связанных с потусторонним миром. Особенность эта, правда уже без особого акцентирования на ней, отмечается практически на всех этапах его жизни. Здесь стоит вспомнить известную кельто-британскую историю о Томе-Рифмаче, которого эльфийская королева наделила невозможностью лгать. Есть и другие параллели этому мотиву.
Известно также, что Ленин с детства никогда не жил в обычных человеческих домах подолгу. Какая-то сила при жизни постоянно мешала ему выстроить свой дом. Известно, что после смерти он обитает в построенной для него особой домовине-мавзолее, где принимает поклонения его мумия. При жизни же он вынужден был постоянно покидать конспиративные квартиры, перемещаясь с места на место. Из более постоянных жилищ Ленина известны сенные шалашики, наподобие тех, что белорусские крестьяне оставляли полевикам и прочей полевой нечисти из низшей мифологии "на дожаток", лесные пни, называемые "зелеными кабинетами Ильича", далекое сибирское село, достичь которого могли только самые сильные и отборные из "соратников", сакральная крепость из красного камня "Кремль", остатки которой до сих пор можно наблюдать в Москве; за пределами русской земли Ленин обитал в таких городах, как Париж и Лондон, упоминающиеся с совершенно определенным контекстуальным оттенком в сказах и сказках Бажова, Писахова, Шергина, Лескова, и наконец, под конец жизни – полые холмы – "Горки". Путешествует же Ленин в запечатанном железном ящике, либо под чужим обличьем и ложным именем.
Можно вспомнить еще "лампочки Ильича", "субботники" и несение бревна, приход Ленина из "Горок" на праздник начала зимы к детям, ленинские первые костры для детей, охоту Ленина на лису, традиции и каноны изображения Ленина в нумизматике и геральдике... Можно посвятить анализу деяний Ленина еще много страниц. Но, нам кажется, настала пора несколько подытожить и произвести хотя бы предварительные выводы, дабы как-то наметить дальнейшие направления и тенденции поиска.
Какой же мы можем сделать вывод о происхождении Ленина в свете всего вышеизложенного? Ленин представляется нам не как демон смерти, но как демон отрицания. Он олицетворяет отрицание смерти и, как следствие этого, отрицание жизни и вообще всяческой экзистенции. Именно поэтому Ленин культивирует аскетизм, и поэтому он бесплоден. В мифологии и волшебной сказке наиболее близким аналогом Ленина мы считаем фигуру Кощея Бессмертного – демона, лишенного смерти и, как следствие, полноценной человеческой жизни (лишенностью смерти, а значит, и полной жизни объясняется, на наш взгляд, безуспешность всех попыток Кощея жениться на Василисе Прекрасной). Такие фигуры время от времени появляются в мифологиях различных народов, и удовлетворительного объяснения с точки зрения социальной психологии или же других наук этому явлению пока не дано. Мы также не станем лезть в пекло поперек многочисленных, многомудрых и многоуважаемых батек.
А другая гипотеза, возникшая уже по окончании работы над этой статьей, и еще не доведенная, как говорится, "до ума", вкратце заключается в том, что Ленин, подобно тому, как Боддхидхарма пришел в Китай, явился некогда в наши края проповедовать дзен-буддизм, но не был понят народом, или же не отличался простотой изложения, красноречием и убедительностью, и миссии своей не исполнил, но в памяти народа запечатлелся как своеобразный демон всеотрицания. Вспомним, что и в Индии Будда не был воспринят однозначно позитивно, а на Тибете, в секте черного буддизма "бон", сочетавшей элементы буддизма, ламаизма и шаманизме, можно и сейчас наблюдать культовые моменты, весьма сходные с так называемыми "красными шаманами" раннего периода ленинизма.
Во многих самых популярных иконографических канонах Ленин изображается сидящим с прямой спиной, скрестив руки в положении "мудра", крайне чтимом йогинами и буддистами Индии – см., например, "В.И.Ленин. Жизнь и деятельность", стр. 382, рис. 87 ("М., "Прогресс", 1985).
В некоторых героических мифах о Революции ("Матрос Железняк", "Я Ленина видел" и др.) Ленин выступает именно как Кощей – он встречает богатыря, вступает с ним в словесные поединки, где оружием являются философемы так называемой "марксистской теории" – здесь же следует указать на параллель Ленина и его "соратников" с Кронидами и Зевсом, оскопившим своего отца серпом. Но в отличие от русских сказок, ни одному богатырю революционного цикла не удается победить Ленина в этих поединках, и богатырю приходится менять цель своего похода – таким образом, фигура Ленина выступает как вдохновитель и направитель на богатырскую стезю – наподобие той роли, которую сыграл также ни живой, ни мертвый Мерлин для Артура в одноименном цикле легенд. Впрочем, вполне возможно, что здесь мы имеем дело исключительно с использованием авторитета образа Ленина кликой жрецов в средний и поздний период, и сочинения эти являются исключительно псевдоэпиграфическими. На этот факт нас натолкнуло совершенно простое вычисление, которое может повторить каждый. "Полное собрание сочинений", автором которых считается Ленин, насчитывает 52 тома по 500 страниц. Если бы Ленин писал их даже со скоростью 3 буквы в секунду, что является весьма хорошей скоростью, учитывая, что ему приходилось одновременно и сочинять пишущееся, то подсчет, выполненный нами на компьютере (PC AT/XT), показывает, что ему пришлось бы провести в непрерывном писании 63.25% времени своей жизни, что, согласитесь, для фигуры, претендующей на реальность, несколько многовато. Совершенно очевидно, что большей частью, если не все, "труды Ленина" сочинены не одним человеком. На это указать может и текстологический их анализ, который мы предоставим провести специалистам по причине невысокой своей компетентности в этой области, и немалое число противоречий, разночтений и несогласований в них, о чем говорят очень многие их исследователи, как религиозные, так и светские, объясняя это по-разному, но одинаково маловразумительно.
Говоря о различении положительного и нигилистического аспектов Ленина, мы вплотную подходим к необходимости анализа второй ипостаси Ленина – женской, известной под именем Надежда Константиновна Крупская. Имя это также представляется нам субститутом табуированного истинного имени. Субститут этот переводится как "Постоянная Надежда дарительница Зерна" и, по-видимому, возникает из подмены фигурой Крупской древней богини плодородия и земледелия, что подчеркивается и внешним обликом Крупской – безобразное лицо, большая грудь и чрево, гипертрофированный таз, торчащие зубы.
Генезис этой фигуры мы выводим из мифа о Ленине и его брате Мите (Митя – Дмитрий – Деметрий, посвященный Деметре, богине плодородия). Миф этот, многим известный, изложен в произведениях Зощенко. Он рассказывает о том, что в детстве Митя панически боялся песни о сером козлике, и Ленин нарочно часто пел ему эту песню, нагнетая ужас до такой степени, что Митя с плачем забирался под диван – что явно символизирует смерть и похороны. На это Ленин командовал: "Шагом марш из-под дивана!", и как бы воскрешал Митю. Путем постоянных упражнений такого рода Ленин развил в Мите храбрость до такого уровня, что Митя мог дослушать и допеть песню до конца. Тогда Ильич поцеловал брата и сказал ему: "Вот, теперь ты – мужчина." Нам думается, что анализ этого мифа не вызовет ни у кого затруднений. Здесь Ленин выступает здесь как хранитель тайного знания, необходимого для детско-юношеской инициации. Естественно, что эта функция в примитивном народном сознании с трудом совмещается с отрицанием жизни и смерти, поэтому образ Ленина раздваивается на две ипостаси – ипостась собственно Ленина и ипостась Крупской, наподобие мужской и женской апостаси Авалокитешвары или Гуань-Инь. Чем же вызвано такое странное совмещение функций, мы пока затрудняемся сказать.
Крупская во всех мифах цикла ленинианы выступает как скрытая хранительница тайных знаний. Об этом говорят и ее выпученные глаза, роднящие ее с образом лягушки у северо-восточных племен индейцев Америки и Канады. Вся символика, связанная с Крупской, постоянно отражает символику лягушки, а также Бабы-Яги в русских сказках, Бабы-Яги – инициатора, об образе которой так много подробно и отчетливо написано у В.Я.Проппа.
Другую параллель образу Крупской мы неожиданно находим в ирландских героических сагах о Кухулине. Уехав в Британию, Кухулин попадает в замок королевы Скатах, породнившись с которой через ее безобразную дочь Дорнолу, он вступает наряду с другими воинами в орден ее учеников и приобретает в нем магическое военное искусство. Крупская же, как мы знаем, считается основательницей института так называемых пионеров, уникальной в своем роде в Европе организации для старших детей и подростков, где они организованно получали необходимую для социализации в племени информацию и подвергались многочисленным ступенчатым посвящениям.
Заслуживает нескольких слов также фигура Железного Феликса, Феликса Эдмундовича Дзержинского. Это достаточно темный и туманный образ, связанный с символикой холодной, расчетливой смерти, запада – чужой, "ночной", "мертвой" стороны, стали, молнии и высшей справедливости. Мы, к сожалению, сейчас не располагаем материалами об этом образе, достаточными для столь же подробного анализа, но обещаем в будущем заняться этим. По нашим предположениям здесь нужно искать параллелей с мифологемами исландских саг или цикла "Кольца Нибелунгов", заимствованными нашими предками у варягов в незапамятные времена.
Таким образом, нам постепенно становится ясно, как именно образовались образы, воплощенные в идеологии, искусстве, пропаганде – практически во всех социокультурных пластах нашего общества. Продолжая развитие методик, намеченных в этом очерке, мы сможем не только восстановить не дошедшие до нас части картины мифологии начала и середины XX века, но и некоторым образом попытаться прогнозировать развитие ее, имея уникальную возможность сделать это как бы изнутри.
и др.
{10.94}
© Boris V. Faddeev, Stepan M. Pechkin, Tikkey A. Shelyen, Alexey Taratinsky 1995