Предыдущий свиток Следующий свиток
Previous scripture Next scripture
ГЛАВА III. ТАИНСТВЕННЫЙ ЛЕС
1. Дальнейшая композиция сказки. Получение волшебного средства
Беду нужно избыть и это обычно происходит так, что в руки героя попадает какое-то волшебное средство. Этим предопределяется исход. Богатство сказки не в композиции, а в том, как разнообразно осуществляется один и тот же композиционный элемент.
Как в руки героя попадает волшебное средство? Для этого вводится даритель – определенная категория сказочного канона, классическая форма дарителя – Яга.
Часто ею названы персонажи других категорий (например, мачеха). С другой стороны, она просто названа старушкой, бабушкой и так далее. Иногда в роли Яги выступает медведь и другие животные или старик и тому подобное.
Яга – очень трудный для анализа персонаж. Ее образ слагается из ряда деталей. Они иногда не соответствуют друг другу, не сливаются в единый образ. Сказка знает три основных формы Яги:
1) Яга – дарительница.
К ней приходит герой. Она его выслушивает. От нее он (она) получает коня, дары и тому подобное.
2) Яга – похитительница.
Она похищает детей и пытается их изжарить, после чего следует бегство и спасение детей.
3) Яга – воительница.
Она прилетает к героям, вырезает у них из спины ремень и так далее.
Весь ход сказки показывает, что Яга может иметь связь с царством мертвых.
Какова связь Яги с представлениями о смерти? Яга действительно связана с подобными представлениями. Сказка сохранила не только их следы, но следы некогда широко распространенного обряда, тесно связанного с этими представлениями, а именно обряда посвящения юношества при наступлении половой зрелости. Они настолько связаны, что одно без другого не может быть рассмотрено, следовательно, мы должны сравнивать сказку не только с матриархальными верованиями, но и с соответствующими социальными институтами. Необходимо сравнить сказку с обрядом инициации.
Что такое посвящение? Это один из институтов, свойственных родовому строю. Им юноша вводился в родовое объединение, становился его полноправным членом и имел право вступать в брак. Предполагалось, что мальчик во время обряда умирал и затем вновь воскресал уже новым человеком. Это – временная смерть. Смерть и воскрешение вызывались действиями, изображавшими поглощение мальчика чудовищем. Обряд всегда совершался в глубине леса или кустарника, в строгой тайне.
Другая форма временной смерти – сжигание, варение, жарение мальчика (символично). Воскресший получал новое имя, на кожу наносились клейма и другие знаки обряда. Таким образом, посвящаемый якобы шел на смерть и был вполне убежден, что он умер и воскрес.
Герой попадает в лес – постоянный аксессуар Яги. Именно здесь начинаются его приключения. Лес дремучий, темный, таинственный, несколько условный.
Сказкой почти не отражены лешие, русалки. Тем теснее связь сказочного леса с тем лесом, который фигурирует в обрядах инициации.
Лес играет роль задерживающей преграды. Он непроницаем. Это своего рода сеть, улавливающая пришельцев. Лес окружает иное царство, дорога в иной мир идет через лес.
Герой набредает на избушку на курьих ножках. Некоторые сказки говорят, что она кружится, но не сама собой. Герой должен заставить ее повернуться, произнося слова. Герой ничуть не удивлен тем, что он видит, за словом в карман не лезет и знает, что сказать.
Почему в избушку нельзя войти просто? Очевидно, избушка стоит на какой-то грани, через которую Иван не может перешагнуть. Попасть за эту грань можно только через, сквозь избушку. Она открытой стороной обращена к тридесятому царству, закрытой – к доступному царству. Вот почему ее надо повернуть. Она как застава. Яга поставлена стеречь границу. Таким образом, даритель волшебного средства охраняет вход в царство смерти.
За черту герой попадет не раньше, чем будет подвергнут допросу и испытанию. Во всех случаях герой не мертвец, а живой или шаман, желающий проникнуть в царство мертвых. Чтобы попасть в избушку, герой должен знать слова древнего жертвоприношения. Обряду именования, то есть открытия дверей, также приписывается особое значение. Избушка охраняет вход в мир мертвых, а герой, произнося слово, открывает вход в другое царство или приносит жертвоприношение.
В сложении избушки важны две особенности: 1) части дома представляют собой животных; 2) части дома имеют свои имена. Птичьи ноги есть ни что иное, как остаток зооморфных столбов. Мы здесь имеем то же явление, которое наблюдается в процессе антропоморфизации бога животных.
Яга, как своим жилищем, так и словами, представляется людоедкой: забор из человеческих костей, замок на двери – рот с острыми зубами.
Избушка, хатка или шалаш – такая же постоянная черта обряда, как и лес. Лес – первоначальное условие обряда -впоследствие тоже переносится в иной мир.
Избушка повернулась, герой в нее входит. Он ничего не видит, но уже слышит: "Фу, фу, фу! Прежде русского духа слыхом не слыхано, видом не видано!" Запах героя – запах живого человека, а не русского. Мертвые бестелесные не пахнут, живые пахнут и узнаются по запаху. Этот запах противен мертвым. Как говорит Фрэзер, живые оскорбляют мертвых тем, что они живые. Это "фу" происходит от страха мертвых перед живыми, ни один живой не должен переступить заветного порога.
Вслед за восхищением Яги следует вопрос о цели: "Дело пытаешь или от дела летаешь?" Герой же прежде требует поесть: "Не накормила, не напоила, а спрашиваешь". Угощение упоминается не только при встрече с Ягой, но и со многими эквивалентными ей персонажами. Постоянная, типичная черта Яги - она кормит и угощает героя. Он отказывается говорить, пока не будет сыт. Еда имеет особое значение. Предполагается еда особого рода: тому, кто хочет попасть в тридевятое царство. Приблизившись к еде мертвых, герой приобщился и к действиям их. Требуя еды, герой показывает, что он не боится этой пищи, что он "настоящий". Еда очищает от земного и превращает человека в неземное, летучее, легкое существо, в птицу. Мотив угощения героя на пути в тридесятое царство сложился на основе представлений о волшебной пище, принимаемой умершим на пути его в потусторонний мир.
Яга бывает в двух видах: или при входе Ивана она лежит в избе, или прилетает. Яга-дарительница находится в избушке. Она лежит на полу, на лавке или на печке. Она занимает собой всю избу. Но это не она велика, а изба мала. Яга напоминает собой труп в тесном гробу, клетушке и прочее. Она мертвец. Русская Яга не обладает этими признаками. Костяная нога связана с обрядом смерти, и ее нога – нога мертвеца или скелета. Яга никогда не ходит; она или лежит или летает,то есть внешне проявляет себя трупом. Животный облик смерти древнее облика кости или скелета.
Она слепа и узнает героя по запаху. Анализ слепоты мог бы привести к понятию невидимости: живые не видят мертвых так же, как мертвые живых. Герой, попавший к Яге, слепнет; в избушке он иногда жалуется на глаза. Временная слепота – знак ухода в объятия смерти (в обряде).
Другая особенность образа Яги – резко подчеркнутая женская физиологичность. Признаки пола преувеличины: она рисуется с большими грудями и тому подобное. Яга – беззамужняя старуха. Она мать и хозяйка зверей лесных. Яга представляет стадию, когда плодородие мыслилось без участия мужчины. В сказке Яга не мать зверей, она лишь имеет над ними власть.
Широко распространено мнение, что она должна задавать трудные задачи. Это верно для женских сказок. Мужчине задачи задаются редко. Она сама дарит ему какие-то вещи. За что Яга одаривает героя? Он не испугался пищи Яги и этим навсегда приобщил себя к ее миру. За испытаниями следуют расспросы, за ними – награда. Проверка силы умершего и передача ему помощника для дальнего следования к царству мертвых превращается в испытание добродетели. Так возникает функция задавания задач.
Задача не уснуть часто связана с поручением достать гусли-самогуды. Засыпание в избе Яги ведет за собой немедленную смерть. Сам лес вызывает неодолимую дремоту. Пришелец не должен спать, т.к. это выдает в нем живого. Сон имеет такое же значение, что и запах. Живые узнаются потому, что они пахнут, зевают, спят и смеются. Мертвецы всего этого не делают.
13. Изгнанные и заведенные в лес дети
Обряд посвящения был связан с проводами посвящаемого в лес. Это были проводы на смерть. Пока обряд существовал как живой, сказок о нем быть не могло.
Интересны три формы: увод детей родителями, инсценирование похищения детей в лесу, уход самого ребенка. Если детей уводили, то это делал отец или брат. Мать этого делать не могла, так как появляться на месте проведения обряда женщине было запрещено.
В сказке уход в лес – акт враждебный, хотя в дальнейшем для изгнанника или уведенного дело оборачивается весьма благополучно. Со света хотят сбыть младшего мальчика или девочку, изгоняют, заводят или отправляют в лес. Чтобы оправдать вражду, сказка идет по двум линиям: чернит и угнетает сына – он заслуживает, что бы его изгнали: он и лентяй, и бедокур и тому подобное. Чаще всего эта вражда мотивируется какой-нибудь созданной враждой. Вражда появляется с вступлением в семью нового лица, носителя этой вражды. Так в сказке появляется мачеха – главный инициатор изгнания. Уводить мог мужчина, и он в этой роли не вполне вытеснен сказкой.
Другая форма отправки в обряде – инсценировка похищения детей. Матери говорят, что их унес дух. Существа из леса были маскированы животными, птицами, изображали их, подражали им. Страх перед ними служил целям воспитания.
Формальное вхождение в мужской союз совершалось при рождении. Ребенок как бы запродавался. Отец вносил в союз некую плату. К запродаже близка продажа – отдача сына таинственному колдуну, ремесленнику и так далее.
В центре обряда посвящения стояло обрезание. А также мальчики подвергались страшным пыткам и истязаниям. О смысле этих жестокостей исследователи говорят, что эти действия должны были приучить к абсолютному послушанию старшим, что здесь получали закалку будущие воины. По-видимому, эти жестокости должны были, так сказать, отшибить ум.
Момент "под лавку забила" может соответствовать потере сознания, провалу в темноту, ощущению смерти. Мальчик после этого вполне верил, что он умер и вернулся новым, другим человеком.
Причины безумия: побои, боль, голод, истязания, отравления или наркотические напитки. Испытуемый ввергался в состояние бешеного безумия, что использовалось для приобретения соответствующих способностей. В сказке безумие встречается редко. Оно стоит в связи со зрелищем разрубленных тел и тому подобного.
Один из видов членовредительства сохранен сказкой с особой полнотой. В сказке герой в избе теряет палец – мизинец правой руки. Потери часто встречаются в следущих ситуациях:
3) в доме разбойников. Герой иногда возвращается с подвига без пальца. Отрубленный палец служит меткой ложного героя.
Посвященные якобы убивались. В таких случаях родственникам показывались знаки совершившейся смерти. Сквозь крышу высовывали окровавленное копье. Иногда показывали окровавленную одежду. Окружающие знали, что мистерия совершилась.
В сказке требуется показать знаки совершившейся смерти – окровавленную одежду или оружие, вырезанные глаза, сердце, печень и так далее.
Ее формы различны. Почти все обряды посвящения включают магические представления смерти и воскресения посвященного, который таким образом приобретает магическую силу. Смерть принимала формы пространственного передвижения.
Одна из форм временной смерти – вскрытие или разрубание на куски. Вскрытие тела и перебирание внутренностей, по-видимому, не проводилось; вызывалось впечатление этого. В некоторых случаях отрубание головы производилось над изображениями. Есть материалы о том, что посвящаемым показывались мертвые, изрубленные тела, что эти тела накладывались на мальчика и он проползал под ними или шагал через них. Убивается не сам посвящаемый, а другой за него – фиктивно. При данном обряде имелось людоедство. В русских сказках разрубленный и оживленный дает герою пить человеческую кровь – источник необычайной силы. Разрубание производится в лесном доме. Этот обряд играет большую роль в сказке:
Даже беглая характеристика показывает связь сказки с обрядом. Разрубленный всегда оживает – это указывает на характер временной смерти, а омолаживание старика – на возрождение человека.
Разрубленные тела часто варятся. Огонь так же омолаживает, как и разрубание. Сжигание, обжаривание, варка посвящаемых прослеживаются уже на наиболее ранних ступенях обряда посвящения. Эти действия ведут к величайшему благу, к которому приводит весь обряд вообще, т.е. к тем способностям, которые нужны равноправному члену родового общества. Сказка, наряду с сохранением архаичных форм сжигания, приводящего к приобретению способностей, нужных охотнику и вождю, сохранила противоположное понимание сжигания как ужаса, который счастливо избегается. Сжигание как зло – откармливание для съедания (это сжигание в сказке избегается).
Это комплекс, при котором изгнанный возвращается с каким-нибудь необычным мастерством, знанием или умением. Учитель, к которому попадает мальчик – глубокий старик, колдун, мудрец. Он живет за морем в другом царстве. Герой выучивается колдовству. Способ обучения почти никогда не сообщается, никогда не описывается.
Обряд посвящения был школой, учением в самом прямом смысле этого слова. При посвящении юноши вводятся во все мифические представления, обряды и ритуалы племени. Посвящаемый обучался всем пляскам и песням весьма тщательно и долго.
Сказка дает в руки героя какой-нибудь волшебный дар, и при помощи этого дара герой достигает своей цели. Этот дар – какой-нибудь предмет или животное (главным образом конь). Дар в обряде занимает центральное место. Герой приобретает помощника, духа – хранителя.
Яга сближается с лицом, производящим обряд посвящения. Яга – или женщина, или животное. Ее животный облик прекрасно вяжется с обрядом. Великий учитель и предок, производящий обряд, часто представлялся животным, носил его маску.
Одно из назначений обряда было подготовить юношу к браку. Если Яга или другая дарительница состоит в родстве с кем-нибудь из героев, то она всегда приходится сродни жене или матери героя, но никогда не самому герою или его отцу.
Сказка сохранила это положение. Обитательница избушки приходится родней жене или матери героя, но не ему и не отцу. Великий учитель может быть назван братом Яги. Формы родства героя с Ягой показывают отношения при матриархате.
Между образом Яги и лесовика сказка обнаруживает родство: оба они сжигают и варят детей в котле. Но когда это делает Яга, это вызывает отчаянную борьбу. Если это делает лесной учитель – ученик приобретает всеведение. Но и Яга – существо благодетельное. Сказка наводит на мысль, что и в обряде фигурировала женщина – мать членов союза. Учитель-лесовик историчен, женщина – доисторична, чрезвычайно архаична.
В обряде часто происходило переодевание мужчины в женщину. Травестизм важен как форма объяснения женской природы Яги, наличия в сказке мужского эквивалента ее.
Яга – похитительница, Яга – дарительница не представляют собой целого. Но вместе с тем они не представляют собой двух разных фигур, объединенных одним именем. Эти два комплекса не исключают друг друга. В основном Яга-похитительница связана с комплексом посвящения, с ним же связан акт передачи помощника.
Предыдущий свиток Следующий свиток
Previous scripture Next scripture