ЗЕРКАЛЬЦЕ

ик вышел из комнаты и остановился, прижавшись к дверному косяку: налево и направо от него простирался коридор, сейчас не ярко освещенный, как когда они только пришли сюда, но погруженный в полумрак, и оттого казавшийся еще длиннее и загадочнее; из комнаты справа вышла соседка тети Оли, длинноволосая девушка в джинсах и прощелкала деревяшками туфель на кухню. Мама занималась какими-то взрослыми делами с тетей Олей за шкафом, у окна, а Ника послали играть с собакой Машкой; но Машка играть не хотела – она была на редкость медлительной и добродушной собакой, заставить ее побегать за собой по коридору Нику не удалось. Соседка снова прощелкала каблуками, подмигнула Нику и скрылась в своей комнате, Ник смутился и тоже было шагнул назад, но снова вернулся в дверной проем – в комнате было совсем неинтересно, а коридор притягивал его своей загадочностью; дома у Ника такого не было – всей прихожей только и хватало, чтобы могли одновременно одеться мама и бабушка, а здесь он тянулся от входа до другой, таинственной двери на черную лестницу, мимо пяти дверей, сквозь два сквозных, никогда не закрывающихся проема. Еще с прошлого раза Ник заинтересовался дверью на черную лестницу, но дотянуться до крюка, ее запиравшего, он не мог, а просить соседку он стеснялся; так и теперь, стоя на пороге, он с восхищением наблюдал, как она подходит к двери, легко откидывает крюк, выходит в звонкую темноту таинственной лестницы и ставит там что-то на ступени.

– Тетя! – позвал он, соседка повернулась и сказала:

– Что, маленький?

– Это ведь черная лестница, да? – спросил он.

– Да, – ответила соседка.

– А можно мне посмотреть?

– Ну, иди сюда.

Ник робко подошел к двери и выглянул за дверь, перегнувшись через мусорное ведро: лестница была как лестница, не загадочнее, чем та, по которой он пришел, только темная.

– Спасибо, – сказал он и вернулся к тети-Олиной двери; тайна оказалась не тайной, и стало еще скучнее.

* * *

Когда они только пришли сюда, Ник сразу пристроился катать машинку на стуле, стоявшем в углу кухни, почти такой же длинной, как коридор, но это ему быстро наскучило. Теперь он сидел в дверях и гладил ласковую Машку, а из соседской двери вышел сосед – худой волосато-бородатый человек в тренировочном костюме с руками, вымазанными машинным маслом; он нырнул в ванную и принялся оттирать руки щеткой. Ник сунулся за ним, тот заметил его и спросил:

– Как поживаешь?

– Скучно, – ответил Ник.

– А ты почитай чего-нибудь. Умеешь?

– Умею, – ответил Ник, – мне уже шесть. Только тут ничего нету.

– Жалко, – ответил сосед, – ну, тогда не знаю. Тебя как зовут?

– Ник.

– Это от Николая?

– Не-а, это Никита.

– Здорово! – сказал сосед, – а я – Вася.

– Дядя Вася? – переспросил Ник.

– Да нет, просто Вася. Ну-ка, подожди тут.

Ник и не собирался никуда уходить, а Вася исчез в своей комнате, потом вернулся, держа на ладони что-то плоское и блестящее: штука оказалась круглым металлическим зеркальцем.

– На вот, поиграй. Только потом принеси назад.

– А что с этим делают? – спросил Ник.

– Что захочешь. Можно зайчики пускать. Можно по коридору ходить. Знаешь как? Держишь его на ладони и идешь, смотришь только в зеркальце, и никуда больше. Знаешь, как интересно?

– Спасибо, – сказал Ник и положил зеркальце на ладошку, а Вася снова ушел в свою комнату.

Ник прошелся по коридору, отыскивая лучик света, нашел его в воздухе и пустил зайчика на противоположную стенку. Вася ему понравился, он был совсем не взрослый, хоть у него и было много седых волос, но он как-то слышал от мамы, что ее старшая сестра начала седеть в двадцать лет; Нику казалось, что двадцать лет – это достаточно много, но все-таки не очень, а Васе, кажется, было больше. Будь он Никиным ровесником, они бы подружились.

Из комнаты соседа вышла его жена, посмотрела на зеркальце и сказала: "Ты осторожнее с ним, оно волшебное", и снова ушла к себе.

Ник попускал зайчиков, а потом отошел к входным дверям и пошел по коридору в сторону кухни, старательно глядя только в зеркальце, и это оказалось гораздо интереснее, чем он предполагал: теперь он словно шел по потолку, там, где он пересекал проемы открытых дверей, ему хотелось поднять ногу повыше, чтобы переступить через то, что казалось высоченным порогом; все было таким странным, перевернутым; он дошел до кухни и повернул направо, каждый раз, встречая в зеркальце бельевую веревку, ожидая, что упрется в нее грудью, но каждый раз с изумлением проходил сквозь. И тут он уперся в низкий подоконник кухонного окна и оторвал глаза от зеркальца.

* * *

а стуле, на котором он катал машинку сидел мальчик чуть старше и выше него и читал толстую серую книжку, они изумленно уставились друг на друга, а потом Ник огляделся по сторонам. Что-то изменилось в кухне, стены стали ярче и избавились от трещин, высоченный потолок побелел, а на месте столика, над которым раньше висел необычный холодильник, теперь стоял буфет со стеклянными вставками в дверцах.

– Ты кто? – спросил мальчик.

– Я Ник, – ответил Ник, – я тут в гостях.

– У дяди Левы?

– Нет, у тети Оли.

– А тут нету тети Оли, только дядя Лева с тетей Женей и мы с мамой, еще есть тетя Люда, но она сюда редко приходит.

– А ты-то кто?

– А я – Вася.

Нику стало страшно.

– А тети Оли точно нет?

– Точно, я бы знал. А что это у тебя?.

– Зеркальце, – Ник протянул зеркальце Васе.

– Ой, это же почти как наше, только наше совсем блестящее, а у тебя тут пятнышки какие-то! Хочешь, покажу?

Ник тут же заинтересовался Васиным зеркальцем: даже и это было достаточно завораживающим, а будь оно совершенно блестящим, от него вовсе было бы глаз не оторвать. Вася повел Ника за собой в комнату, которая только что была закрыта на замок, они вошли и обнаружили стену, сплошь забранную стеллажами с книжками; Вася залез на столик около стеллажа, снял с одной из книжек маленький сверточек и, развернув, продемонстрировал Нику зеркальце. Он положил их на ладони и свел ладони вместе – зеркала были совершенно одинаковыми, только на одном были едва заметные пятнышки, а другое притягивало и завораживало взгляд.

– Здорово, – выдохнул Ник, – оно, наверное, правда волшебное.

– Точно, – сказал Вася, – если долго в него смотреть, может одно желание исполниться.

– Только одно?

– А куда больше? Три только рыбка исполняет.

– Значит, мое уже исполнилось, – сказал Ник совсем тихо.

– А какое было желание? – спросил Вася.

– С тобой поиграть.

– А ты разве меня знал?

– Нет, просто мне скучно было.

– Ну, тогда давай играть. Ты в футбол играть умеешь?.

– А у тебя мячик есть?

Вася пошарил под кроватью и выкатил потрепанный резиновый мяч, и они принялись защищать каждый свои ворота: Вася не пускал мячик в кухню, Ник – к входной двери. Наконец, мяч укатился далеко на кухню, и оба мальчика оказались там же.

– А откуда ты все-таки взялся? – спросил Вася.

– Я с зеркальцем пришел, – сказал Ник, не зная, как объяснить понятнее, но Вася понял.

– Давай зеркальцами поменяемся, – предложил он, – просто так.

Они протянули друг другу зеркальца, которые у каждого лежали в кармане, и теперь у Ника было то, ясное и блестящее, а у Васи – то, которое дал взрослый Вася.

– Я пойду? – сказал Ник.

– Хочешь яблоко с собой? – спросил Вася, – Меня ими кормят, а я не люблю.

Он полез в мешок, висевший на окне, и достал оттуда большое зеленое яблоко. Ник взял его в одну руку, зеркальце – в другую и пошел по коридору обратно, в сторону входной двери, старательно глядя в зеркальце. У двери он оглянулся – теперь все было правильно, ближняя дверь, за которой была Васина комната, теперь была закрыта на замок, следующая, напротив, была распахнута, и оттуда доносился мамин голос.

* * *

ик постучался в дверь соседа, потом осторожно вошел и остановился в узеньком коридорчике, ведшем в комнату, где на полу на газетах были разложены части велосипеда, который разбирал Вася; дальше, на столе, светился телевизор с буквами, за которым сидела Васина жена, быстро перебирая пальцами по клавиатуре. Ник некоторое время посмотрел, как Вася моет велосипед в бензине, а потом сказал:

– Я зеркальце принес.

– Поиграл? – спросил Вася.

– Ага.

– Ну и как, волшебное? – спросила Васина жена.

– Волшебное, – вздохнул Ник.

– Катька, – сказал Вася, – возьми зеркальце, у меня руки грязные.

Катя встала, взяла у Ника зеркальце, посмотрела в него и сказала:

– Что-то оно как будто чище стало. Что это ты с ним сделал?

– Я с ним поиграл. – сказал Ник.

– Здорово, – сказал Вася, – а большое у тебя яблоко. Меня такими кормили в детстве.

Ник совсем смутился и вышел из их комнаты. Мама уже начала собираться, и Ник тоже пошел искать свою машинку, и вдруг загрустил: а ведь ничего не изменилось, зеркальце у кого было, у того и осталось. Дома он тоже попытался пройтись от входной двери до кухни с другим, стеклянным зеркалом, но никуда, кроме своей собственной кухни, не пришел.