Урок 16.

Еще масса полезных сведений о местоимениях.

1. Притяжательные местоимения.

Притяжательные местоимения в Q, как и во многих языках – в иврите, в финском, во многих, короче – существуют в виде суффикса, присоединяющегося к существительному перед суффиксом падежа согласно правила склонения серии отношений – правила последнего склоняемого. Выглядят же они так:

Из того, что мы не знаем у неодушевленных личных местоимений полной формы, делается (мною) несколько неожиданный вывод: у неодушевленных объектов, по-видимому, не существовало притяжательного местоимения – им отказывалось в праве на какую-либо собственность. Вывод этот не менее логичен, чем многие тут у меня, хотя чрезвычайно низкий уровень логичности в этом учебнике уже был, наверное, с прискорбием отмечен читателем. Но дело в том, что притяжательное местоимение, как нетрудно заметить, выглядит почти так же, как и личное, только гласная меняется с -e на -a. Если не было того, то, наверно, нет и другого. Неоткуда ему взяться. Да и по смыслу это можно объяснить, если чуть напрячься. Наверно, отношение к неодушевленному предмету задается через родительный падеж или через прилагательное: “мой сын” – говорится через местоимение, выглядит “сын-мой”, что по-эльфийски звучало как *yendenya, onya (UT ("Aldarion and Erendis")), senya (UT (ibid)), а вот, к примеру, муж стрекозы по отношению к стрекозе так и не станет никогда “мужем-ее”, а останется “мужем стрекозы” либо “стрекозиным мужем”, безо всякого местоимения, если только не было в Q какого-нибудь специального термина типа “стрекозел”. Неодушевленным существительным иметь притяжательное местоимение не положено: как не могут предметы чувствовать и думать, так не могут они и обладать чем-либо.

Если основа слова заканчивается на согласную, что, в общем-то, нередко, то между этой согласной и притяжательным местоимением вставляется -i-. Пример – Atarinya, “отец-мой” (UT186).

Склонялись эти штуки так, как и подобает словам, заканчивающимся на -a и имеющим суффикс множественного числа -ar, то есть совершенно аналогично существительным первого склонения. Рассмотрим склонение притяжательного местоимения от личного местоимения I лица ед. ч. м.р. – попросту "я":

Еще один момент, забыть о котором нельзя: сдвоенный согласный в суффиксе сдвигает ударение на cлог, стоящий перед ним. Я уже устал об этом напоминать и надеюсь, что это давно уже не нужно делать.

2. Самостоятельные личные притяжательные местоимения, обычные и эмфатические.

Как нетрудно понять из названия, это – аналоги русских слов “мой", "твой", "ихний” и т.п. Создаются они у нас так же, как в уроке Девятом мы уже умудрили себя создать самостоятельные личные местоимения.

Соответственно, в Q существует еще и эмфатическая, подчеркнутая форма этих местоимений. В сущности, это – то же самое, но с восклицательным знаком. Все, что мы говорили в Девятом уроке относительно того, как переводить эмфатическую форму личного местоимения (“именно ...”, “как раз ...”, “...-то и”), справедливо и относительно местоимений притяжательных. Надо сказать, что свидетельств наличия такой формы в Книгах нет. Это тоже такая бяка-закаляка кусачая, и мы тоже сами из головы ее выдумали. Однако выдумали по всем правилам: поскольку -e- – гласная, образующая самостоятельное эмфатическое личное назывное местоимение типа elyë, "even thou", “даже ты; и ты!..; именно ты”, то почему бы, заменив окончание с -ë на -a, дающее притяжательность, не получить elya, "even thy" – “даже твой; и твой; именно твой”? В свою очередь, выбор гласной -i- для неэмфатической формы диктуется тем, что для присобачивания суффикса притяжательного местоимения к основе, оканчивающейся на согласную, вставлялась между ними -i-; так вот, поэтому мы и ставим i во главу этого угла. Таким образом, мы поимеваем следующую таблицу:

Вы уж извините, что пользуюсь такой грубой разговорной нелитературной формой типа “евонное” или “ихнее” – но эта форма является прямым аналогом того, что мне нужно было выразить. Так что, это я чтобы в заблуждение не вводить, а вообще я знаю, как правильно и грамотно.

Самостоятельного притяжательного местоимения от местоименного суффикса неодушевленного, по моему глубокому убеждению, не существует, так же как не существует и самого притяжательного местоимения от неодушевленного. Надобно здесь будет пользоваться родительным падежом: “кого?”, но – чей?”

Все эти слова, полученные нами выше, склоняются, как и положено, по первому склонению. Кстати, это касается и образования от них множественного числа – вдруг вы не поняли?

3. Указательные местоимения.

В плаче слезоохотливой Галадриэли знаем мы такую строчку "...yassen tintillar i eleni", что означает “там, где трепещут звезды”. Вот оно – это yassen, “там, где”. На английский язык это слово переводится как "wherein". Построение этого слова таково: yassen = ya- + -sse + -n. -sse – как мы знаем, суффикс падежа локатива, отвечающего на вопрос “где? в чем?”. -n добавило нам множественное число существительного в этом падеже. Осталось необъясненным ya-. Предполагаем, что *ya- – это такая частица указательного местоимения, образующая таковое с падежными окончаниями соответствующих падежей; переводить же ее конкретно можно приблизительно как “что/кто, который”. Это предположение частично подтверждается и словцом yar из “yar i vilya anto miqilis” (Nieninquë, “A Secret Vice”, M215-6), обозначающим “(та,) кому, которой”. Мне думается, что -r, присоединенное к ya- здесь, происходит от местоимения "она/&он". А есть еще другое указание: ya = "there, of time, ago", то есть “там, тогда”, а yassë = "once upon a time", “однажды” – это в LR399, хотя неоднократно говорится, и всем в общем-то известно, что это ранние, не пересмотренные работы, и пользоваться ими нужно крайне осторожно.

В общем, постановим, что *ya – такая особая частица, которая обозначает “кое-кто, кое-что”, и в сочетании с падежами образует указательное местоимение, отвечающее на вопрос падежа. Иллюстрируем в ноль минут:

Но это, представляется мне, только первый смысловой пласт этих местоимений – ответ на прямой вопрос падежа. Имеются же и другие пласты – на их наличие нам очень явно намекается. И вот что думаю по этому поводу ваш я.

Второй пласт – это пласт пространственный – географический смысл местных падежей. В нем мы получаем еще такие варианты:

Здесь же, прибавив к английским вариантам перевода словечко -fore, мы получим третий смысловой пласт – причинно-следственный.

Вы уж меня извините, но представить себе и найти более точный аналог причинно-следственному аспекту локатива я не смог. Может быть, ваше филологическое воображение окажется более мощным.

И, что самое интересное и маловообразимое, не исключено, что что-то аналогичное существовало и по отношению к другим, не только этим трем местным, падежам! Но тут уж, вспомнив Пушкина: “Воображайте, воля ваша, я не намерен вам помочь”. То есть, не способен, если честно. Дивный Народ, что поделаешь!

И четвертый пласт, на который указывают нам вышеприведенные примеры – пласт отношения ко времени. Здесь налицо тоже аналогия с финским языком, который JRRT весьма уважал и любил, и после знакомства с которым, собственно, и начал выдавать Q. В этом и ему подобных языках вопрос “откуда?” идентичен по форме вопросу “с какого времени?”, а вопрос “докуда?” и вопрос “доколе?”, выражаются одним и тем же падежом. Так вот, попробуем представить себе нечто подобное и в Q.

В общем, здесь мне трудно еще что-нибудь добавить, кроме повторения того, что, как мы уже договорились в самом начале, каждый волен вводить в свою квенью любые элементы, которые он в состоянии понять и объяснить потенциальному собеседнику. Если, конечно, они не противоречат тому, что писал сам Профессор. Мы можем добавить к его пониманию его мира все, что угодно, но не можем же мы что-то из него изъять? По-моему, так, как говорил Винни-Пух.

Вот таким вот образом.