ТЕКСТЫ ИЗ КИТАЯ И ЯПОНИИ

Мне кажется, что приводимые отрывки из китайских переводов индийских текстов и буддистских работ, написанных по-китайски, требуют нескольких вступительных слов. Конечно, они не претендуют на полное и равноценное представление всего обширного материала, из которого они выбраны. Мой выбор диктовался следующими соображениями. Во-первых (в случае с индийскими текстами), существенную роль играло их отсутствие на санскрите и пали; в противном случае они бы, естественно, попали в разделы д-ра Конза или мисс Хорнер. Однако я включил два или три фрагмента, существующих на тибетском, так как китайские переводы были сделаны на несколько веков раньше тибетских и потому, возможно, дают представление о более раннем состоянии текста. Затем, как и другие составители книги я вынужден был избегать текстов, требующих чрезмерного количества пояснений или носящих слишком технический характер.

Общий объем буддистских работ, сохранившихся на санскрите, не превышает, по-моему, нескольких сотен. Значительно богаче литература на пали, но и она не может сравниться в объеме с буддистской литературой, сохранившейся на китайском. Прочитать все 85 томов Такакюсю Трипитаки только ради того, чтобы отобрать эти фрагменты, было, конечно, невозможно; я вообще сомневаюсь, что кто-то когда-либо прочитал полностью все эти большие и толстые тома. Поэтому мой выбор был ограничен теми отрывками, с которыми я уже был знаком. Я уверен, что м-р Снеллгроув, чьи тибетсткие манускрипты почти столь же многочисленны, как и китайские, мог бы сознаться в том же. Два-три фрагмента, которые я знал и мог бы использовать, вошли в мою недавно опубликованную книгу "Истинная Трипитака", и потому не были уместны здесь. Большинтво текстов Махаяны, за небольшими исключениями, могут быть найдены на санскрите. Одним из этих исключений является "Вималакирти Нирдеша", которая, не считая нескольких фрагментов, существует только на китайском и тибетском. Сюжет этой работы звучит весьма многообещающе. Вималакирти, мирской последователь Будды, так свят, что может без ущерба для своей святости посещать кабаки, бордели, игорные дома. Он также столь грозный диалектик, что никто не осмеливается спорить с ним. Он заболевает, и Будда говорит одному Бодхисаттве за другим, что было бы учтиво, если бы кто-нибудь из них пошел и посочувствовал ему в его болезни. Каждый по очереди отказывается, ибо каждого из них по какому-либо поводу Вималакирти побил в споре, и все они еще чувствуют себя несколько раздраженными и опасаются дальнейших встреч с ним. Наконец, Бодхисаттва Манджушри соглашается подставить себя под град диалектических стрел Вималакирти, и именно его диалог с лежащим в кровати Вималакирти составляет основную часть сутры.

Недостатком этого сюжета является то, что он заставляет нас слишком многого ждать от аргументативных способностей Вималакирти. Современные романисты часто допускают сходную ошибку: они заявляют, что их герой исключительно умен; и читатель склонен этому верить – до тех пор, пока герой не заговорит. То же самое с Вималакирти: в действительности его рассуждения не столь хороши. Мы остаемся в недоумении, почему все Бодхисаттвы так трепетали перед ним. Автор сутры пытается замаскировать этот дефект рядом мимолетных чудесных эпизодов, которые только усиливают общее ощущение тривиальности. Я рассчитывал включить несколько фрагментов из этой знаменитой работы, но в конце концов не нашел ни одного, который бы меня удовлетворил. На самом деле я думаю, что сама легенда о Вималакирти с популярными устными вставками, а вовсе не сам текст сутры, очаровали Дальний Восток.

За исключением одного текста, я ограничился отрывками, имевшими для меня лично особую привлекательность. Исключение составляет "О доверии в сердце" Сэн-Цзана. В этом на меня повлияло восхищение д-ра Конзе этой работой, как провозглашением учения, и его пожелание, чтобы она была включена; а также ее чрезвычайная известность в Китае и Японии. Можно было бы, разумеется, снабдить ее обширным комментарием; но мне кажется, что она лишь выигравает в глазах обычного читателя, оставаясь немного таинственной.

Загадочные Кун-ан (Коаны) (темы для медитаций) школы Дхьяна, существуя в Китае с конца 9 века, остаются наиболее заметным вкладом Дальнего Востока в буддистскую литературу. Но они в столь значительной мере были представлены европейскому читателю д-ром Судзуки, многие из работ которого были переизданы совсем недавно, что мне показалось совсем ненужным включать их в настоящее издание. Существуют различные мнения по поводу того, могут ли они, будучи зачастую лишены рационального содержания, предлагаться для обычного прочтения или же их надлежит использовать лишь при действительном изучении и практике Дзэн. В историческом отношении представляет огромный интерес проследить, как понятные высказывания, содержащие полное объяснение материала, были сведены на нет в течении 9-го века пока в 10-ом не приобрели вид иррациональных отрывков. Но такое исследование, направление которого указал друг д-ра Судзуки д-р Юй в своем двухтомнике о секте Дзэн, не входит в задачи настоящей книги. Соответственно, около половины приводимых мной текстов школы Дхьяна имеют, или им приписывается индийское происхождение.

В одном случае ("Секта Хинаяны в Китае") я был вынужден отступить от общей схемы этой книги, приведя скорей короткую статью, чем просто переведенный фрагмент. Таким образом мне удалось избежать громадного аппарата примечаний и объяснений. Весьма бессистемное сочетание, предлагаемое мной, имеет по крайней мере два достоинства: отрывки большей частью представляют, как мне кажется, легкое и приятное чтение, и они также имеют преимущество новизны, так как все почти все они переведены здесь впервые. Единственный отрывок, который я публиковал раньше – это "Жалость Будды" Он был включен в "Храм", давно вышедший из печати.